Бывшая для мажора. Она не уйдет

«Давид Третьяков», запоздало прочитала я имя и фамилию, выведенные красивым почерком итальянскими буквами…

Глава 15. Знаю тебя

Мое сердце ухнуло куда-то вниз.

Наверное, я понимала, что рано или поздно мы снова встретимся. Или все же надеялась, что этого никогда не случится? Что, как после окончания школы, после удара, который я нанесла в то время нашим отношениям, он больше не станет искать встреч со мной?

Попытавшись успокоить бешеное биение сердца, я перевела взгляд на Давида.

Небрежно уложенные волосы цвета воронова крыла. Позолоченная солнцем оливковая кожа. Непринужденно стильный, как всегда - сегодня он был одет в куртку из тонкой черной кожи поверх футболки в тон глазам.

Нет, он ни в чем не был лучше моего мужа, но это не имело никакого значения. Моя первая любовь была настоящим проклятием, от которого не было спасения. Сглазом.

Выражение на его лице было на удивление спокойным, чуть насмешливым, почти веселым. Но это было одной видимостью. На самом деле спокойным он мог только показаться. Небольшие складки в углах полного рта выдавали злость. Чуть сведенные брови — напряжение. В зеленых глазах с серым отливом стояла вечная мерзлота…

Но Давид не сможет навредить мне сильнее, чем уже навредил, потому что больше я не буду играть в его игры!

– Хочешь попробовать себя в качестве модели?
– иронично улыбнулась я, окинув его взглядом.
– Попробуй. Может, у тебя и получится. Ну, а мне как-то расхотелось. Для меня все это уже пройденный этап, спасибо, что напомнил мне об этом.

Вытащив из портфеля еще одну ручку, я вычеркнула свое имя из списка и направилась в сторону перистильного двора. Но далеко уйти мне не удалось.

– И что случилось с девушкой, которая мечтала стать знаменитой моделью? Получила дом в центре Рима, кольцо на палец, а заодно скучного сноба в мужья и на этом успокоилась?
– Давид догнал меня у выхода и пошел рядом — он старался говорить в своей обычной манере, легкой, непринужденно-нагловатой, которая так ему шла, но его голос таил другие эмоции.

Третьяков не забыл нашу последнюю встречу. Интуиция подсказывала, что он и мне не даст о ней забыть.

– Эта девушка стала взрослой. Можешь тоже попытаться повзрослеть - пойдет на пользу.

– И что, по-твоему, подразумевает эта «взрослость»? Брак, в котором ты потеряла саму себя? Спасибо, я предпочту остаться самим собой.

Его слова больно резанули по моим ушам и нервам - они были слишком похожи на правду.

– Я не потеряла себя в этом браке, а наоборот, наконец, обрела. Все мои мечты сбылись - это непередаваемое ощущение! Может, как-нибудь покажу тебе свои свадебные фотографии.

Мне понравилось, каким тоном я это сказала - счастливым, уверенным в своих словах.

«Ну, а ты оставайся самим собой. Будь тем же инфантильным говнюком, и мне не придется жалеть о своих ошибках», прибавила про себя.

Внезапно Давид резко развернул меня к себе.

– Он ничего о тебе не знает, Ника, - его голос стал низким от злости… или страсти.

Парень наклонился ближе к моему лицу, так, что я почувствовала теплоту его дыхания на коже своих губ… Мои мысли спутались на несколько секунд. Мне пришлось сделать усилие, чтобы сосредоточиться на смысле его слов.

– Альдо любит меня, а я люблю его. Это все, что нам нужно знать. Мы будем вместе, кто бы ни пытался нас разлучить, - произнесла, пытаясь отстраниться от него.
– Это и есть брак. Уверенность в том, что близкий человек всегда будет рядом. Если ты этого не понимаешь… ты совсем меня не знаешь, Третьяков. Да и что ты обо мне вообще можешь знать?

Словно не слыша, Давид сжал меня сильнее. Мы с ним так и не покинули кампус - парень не позволил мне двинуться дальше прохода из двора, окруженного колоннадой.

Вокруг нас шумела толпа - студенты, преподаватели. Но в этой полутьме арочного прохода, казалось, мы были одни, надежно защищенные стенами вуза и языковым барьером, отделявшим нас от остальных.

– Ты думаешь, я не вижу, когда ты лжешь?
– его голос стал еще ниже.
– Я всегда это видел, Ларина.

– В самом деле?
– попыталась насмешливо улыбнуться.
– И как же ты обрел такую способность?

– Всегда это видел, - не слушая, повторил он.
– И я тебя знаю. Знаю лучше, чем этот высокородный баран. Знаю лучше, чем ты думаешь.

В его тоне появилась странная сила - гипнотизирующая… страстная. Жгучая. Пробирающая до костей. Сила, от которой я ослабела…

Я не знаю, как описать это иначе - его глаза… словно видели мою душу, пронзали ее насквозь. Давид никогда раньше так на меня не смотрел и никогда так со мной не говорил.

– Да и ты всегда меня знала. Блин, да мы всегда прекрасно знали, что чувствуем друг к другу. Эти наши войны, притворство, игры в безразличие - черт… разве мы могли хоть на секунду на них купиться?

Было проще, когда он хамил мне. Но эта искренняя страстная убежденность после долгих недель бездействия и молчания… она что-то означала?

«Я действительно всегда знала…», прозвучал тонкий слабый голосок в моей душе. Я попыталась его загасить, не слушать того, о чем он мне говорит.

В моих глазах защипало и горло сдавило спазмом, так, что мне стало трудно дышать.

«Неужели Давид сможет простить меня? Даже после всего он все еще хочет быть со мной?», эта мысль была абсурдной, но мне… хотелось поверить в нее. Означали ли его слова, что наша любовь могла выдержать все, раз выдержала худшее?

Но в этот момент голос Давида зазвенел от гнева.

– Ты скажешь, что купилась? Когда я сказал тогда, что ничего к тебе не чувствую? Скажешь, что поверила мне? Или все-таки ты поняла, что я просто пытался выиграть битву? Поняла, что я врал самому себе и бежал от чувств, слишком сложных и болезненных для парня, которым я тогда был? Поняла, что проиграла, и сама захотела выиграть битву. И придумала, как это сделать. Захотела ударить побольнее. Признайся, что ты только поэтому трахнулась с моим отцом, Ларина. Опустилась ниже некуда, просто чтобы в очередной раз все вышло по-твоему!