Бывшая любовница
Шрифт:
Но сейчас, когда от страха за нее горело все внутри, Андрей уже не знал, в чем смысл. Потерялся в противоречивых ощущениях, рвавших душу, не понимал себя.
На самом деле все просто. Атавистическое желание дорваться до ее тела никуда не исчезло, просто сейчас его заслонила потребность беречь и защищать.
Прошло еще пять минут. Час и двадцать пять минут до вылета
Встал и пошел ходить по залу.
***
...В Москву ты не вернешься...
Сначала Маша хотела скорее попасть в номер, забраться в постель и укрыться одеялом, чтобы согреться и унять противную дрожь. Потом,
Казалось бы, сегодня ей пришлось услышать куда более шокирующие вещи, но это оказалось страшнее всего. Потому что мир в какой-то момент перевернулся, и она уже не узнавала привычного Отто Марковича.
Ее арийский шеф всегда был контролирующим тираном, но это по большей части вызывало у нее улыбку. И Маша привыкла подчиняться ему беспрекословно. Однако то, что она увидела в нем сегодня, выходило за рамки устоявшегося образа. Поневоле вспомнились все, чему она раньше не придавала особого значения. Особенности поведения, мелкие детали.
А знала ли она его вообще? Потому что тот мужчина на пляже... Он слишком давил, это вызывало протест.
Ситуация казалось странной, абсурдной и неправильной.
В какой-то момент поняла, что Натан слишком внимательно на нее смотрит и кажется в третий раз переспрашивает:
– Маша, тебе плохо?
– Нет, все хорошо, просто устала, - встрепенулась она.
– Проводить тебя?
– спросил Натан, хмуро поглядывая то на нее, то в сторону пляжа.
– Нет, спасибо! Правда. я в порядке.
– постаралась улыбнуться, и чтобы успокоить его, добавила.
– Увидимся завтра. Как обычно!
***
Идя в номер, Маша снова задумалась, пытаясь анализировать ситуацию, и не сразу заметила тень, заступившую ей дорогу.
глава 57
В первый момент, когда он выступил на нее из полумрака, чуть не шарахнулась.
– Прости, что напугал, - проговорил Отто, подходя ближе.
Руки в карманах, плечи напряжены. Слишком сосредоточенный взгляд. И не понять, за что извиняется, за то, как вел себя на пляже, или что напугал сейчас.
– Ничего, - ответила Маша и поежилась.
– Тебе холодно?
– Нет.
– Но я же вижу, ты дрожишь.
Еще два шага, теперь он снова стоял близко и прожигал ее взглядом светлых глаз. Почти так же близко, как тогда. Невольное движение вырвалось у Маши, захотелось отодвинуться от этого знакомого и незнакомого мужчины.
– Не надо меня бояться, ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда, - проговорил он негромко, нахмурился и качнул головой, в глазах блеснул отраженный боковой свет.
Маша невольно отметила, что глаза у него похожи на очень светлые сапфиры, а не на кусочки голубого льда. В его голосе таились обида и горечь, ей стало стало не по себе. Стыдно стало.
– Это вы меня простите, я не должна была так реагировать.
– Это реакция на стресс, - произнес он уже мягче.
– Тебе надо расслабиться.
Теперь Отто стоял вплотную
и смотрел ей в глаза.– Да... наверное, - Маша попыталась улыбнуться.
Он тряхнул волосами и придвинулся еще чуть-чуть. Слишком близко. Опасно. До спасительных дверей холла оставалось каких-то метров десять, но здесь они стояли в тени, и этот призрачный полумрак делал из него мужчину. Превращение надежного как сейф в швейцарском банке шефа в таинственного мачо было неожиданно, вызывало недоумение и невольно пугало.
Это... как если ваша любимая бабушка вдруг возьмет и превратится в серого волка. Кстати.
– Как поживает бабушка?
– спросила она, незаметно отодвигаясь от мужчины в сторону.
– Хорошо, бабушка хорошо, - улыбнулся он, склонив голову набок.
И медленным ленивым жестом поправил завернувшееся горлышко ее футболки. Маша невольно дернулась и беззвучно ахнула.
***
Сейчас он не мог позволить себе ни единого промаха. Приходилось сдерживать себя стальными тисками. Она и так замерла, настороженная, готовая в любую секунду удрать.
Черт, раньше надо было думать головой и держать себя в руках. Но это оказалось трудно. Он был слишком раздражен, слишком спешил. И... ревновал.
А она заупрямилась.
Она и сейчас упрямилась, встречала его в штыки. Это и придавало остроты всему. И в то же время ранило. Он хотел больше доверия, безграничного доверия. Он его заслуживал!
– Нам надо поговорить, Маша, - сказал он негромко.
– О чем?
– голос звучал напряженно.
Это напряжение надо было как-то снять.
– О нас. О том, чтобы дать себе возможность привыкнуть друг к другу.
Нервно хихикнула и блеснула глазами.
– Привыкнуть? К вам Отто Маркович? Вы полны сюрпризов сегодня.
– Сюрпризов? Надеюсь, приятных?
Она резко посерьезнела, как будто отгородилась.
– Не совсем. Почему вы сказали, что я не вернусь в Москву?
Он не хотел сейчас касаться этой темы.
Втолковывать ей, что с прежней работой для нее покончено, было чревато очередной истерикой. А ему нужно было доверие.
– Во-первых, зови меня Отто. А во-вторых, ты ведь понимаешь, что это опасно для тебя. Машенька?
Медленно, чтобы не спугнуть, поднял руку, отвел прядку волос со лба. Она на мгновение ушла в себя, потом экспрессивно взмахнула руками, оборачиваясь к нему.
– Но это же абсурд! Зачем кому-то покушаться на меня? Я не располагаю какой-то ценной информацией, у меня нет ничего...
Мужчина испытал досаду. Меньше всего ему хотелось говорить сейчас о том, что ее используют как средство давления на Вольского младшего, а через него и на Вольского старшего.
Андрей Вольский вызывал у него устойчивую негативную реакцию, имя которой ревность. Он ассоциировался у Отто Марковича с нечистью, которую необходимо изгнать из сознания Марии как можно скорее. Раз и навсегда. Но времени ничтожно мало.
Завтра с утра этот непорядочный тип будет здесь. И неизвестно, как она поведет себя, сможет ли перед ним устоять. Поэтому действовать надо стремительно. Но мягко.
– Разве?
– спросил он, хмуря брови.
– Ведь это твой телефон прослушивался. Подумай хорошенько и скажи себе правду.