Бывшая любовница

Господи... Какой он был идиот! Вместо того, чтобы с самого начала по-человечески поговорить с родным отцом, наладить отношения нормально, месть строил, влез в дерьмо по уши! Стратег мелкотравчатый.

А сейчас хлебал - захлебывался. Его вымораживали даже не имущественные претензии родственников жены. Осознав, что что разрыв неизбежен, они готовы были рвать его в клочья, в счет поставили каждый съеденный когда-то витамин. Но этого следовало ожидать, и к этому он как раз был готов.

Ужасным было извращение всех его поступков. Отношение к жене преподносилось в настолько перевернутом виде, что он получался настоящим пауком, высосавшим жизнь из бедной девочки. А Аня, лежавшая сейчас в клинике растение растением, прекрасно это иллюстрировала.

Это провоцировало чувство вины, которое он, казалось бы, не должен был испытывать.

Да, Андрей отдавал себе отчет в том, что ангелом он не был. Но не доводил он ее до края и незачем в этом его обвинять!

Случалось, ходил от жены налево. А кто не ходил? И вообще, кто тут из них святой, бл***?! Если и были любовницы, Андрей всегда все делал тихо и аккуратно, не допускал оскорбительных для жены сплетен. Они всегда считались идеальной парой.

Денег ей хотелось - НА! Тряпки, машину, цацки - НА! Чего еще ей было надо?! Он же терпел все ее заходы, а за*бывала она его с завидным постоянством. Не пил, почти не курил, дома, во всяком случае. Да мог иногда повышать голос, но бл***, никогда на нее руку не поднял!

Просто их брак изжил сам себя. Наверное, потому что был обречен с самого начала. Но выдвигать ему теперь обвинения в нанесении ущерба здоровью жены?! За что? У него в голове не укладывалось.

Конечно, адвокаты отца справлялись, но это не спасало от яда клеветы, отравлявшего его душу.

И да, каждый раз после таких обвинений, он невольно начинал копаться в себе, ища то чудовище, которым его выставляли.

Еще недели не прошло, а его его предстоящий развод уже стал притчей во языцех, почище его знаменитой свадьбы, которую еще не успели забыть в городе. Игнорировать - единственное, что он мог всем сплетням противопоставить. Игнорировать и работать дальше.

Но не хватало ему так необходимого холодного цинизма, душили эмоции. Хотелось орать дурным голосом, крушить все кругом. А надо было зубами держаться за свое хладнокровие, потому что любой его шаг мог быть истолкован превратно.

***

В силу особенностей характера, Андрей всегда был эмоциональным. Пожалуй, даже слишком эмоциональным для серьезного бизнесмена. Однако он умел сдерживать свои эмоции, крышу сносило ему только когда дело касалось...

Была только одна женщина, при мысли о которой он превращался в комок нервов. К сожалению, слишком поздно понял это, когда сам же все изгадил.

Андрей не мог сейчас о ней думать, но о чем бы не думал, возвращался мыслями к ней ней постоянно. Крайне неприятные новости пришли от отца, Андрей ощутил, что буквально холодеет, когда узнал, что ее телефон прослушивала какая-то тварь. Кожей ощутил опасность, замер, готовый в любой момент сорваться туда к ней - гори тут все огнем.

И как кислотой плеснуло в душу, когда узнал, что Машу опекает Отто Рихтер, тот х*р с каменной рожей, которого он видел тогда рядом с ней на форуме. Андрей еще тогда нутром почувствовал, что этот тип к ней ручонки тянет. Горло сжималось от ревности, а сделать сейчас ничего не мог. Не вырваться пока. Не вырваться!

Отец обещал, что не спустит на тормозах, что позаботится. Но. Всегда есть но.

Все наслаивалось одно на другое, и чувствовал себя Андрей ужасно.

глава 48

Первая неделя отпуска пролетела незаметно. После Московских плюс семи и хмурого моросящего неба местные плюс тридцать и яркое солнце были для Маши все равно что внезапный подарок ребенку. Настоящий прыжок в лето, наполненный впечатлениями, движением, суетой и смехом.

Она вдруг снова ощутила себя беззаботной девчонкой, совсем как в те времена, когда все было еще хорошо, светло и чисто. Рядом был Натан, которого тоже заразило молодым весельем, и он уже не воспринимался как загадочный взрослый мужчина, приставленный к ней ради безопасности, а такой же как она, молодой парень. Носились вместе, хохотали, рассказывали друг другу байки из своего студенческого прошлого.

И что удивительно, впервые за последние три с половиной года она могла вспоминать годы студенчества без боли и внутренних барьеров. Много рассказывала о себе, о друзьях. Это получалось легко, само собой. Просто, память разделилась на до, после и теперь.

Не осмысливая для себя, Маша уже подсознательно ощущала эти внутренние перемены. Прошел еще один жизненный этап, начался новый. Что принесет?

Загадывать не стала. Это все равно что, закрыв глаза, ступить в пещеру, полную загадок и сокровищ. Сердце сжимается тайным предвкушением, ждет того нового и интересного, что принесет жизнь.

А впечатления... Их было множество.

Когда они прилетели в Бен-Гурион, было еще темно, а пока ехали, наступил рассвет, и у Маши в первый момент возникло яркое двойственное чувство. Новейшие технологии, красивые современные дома, транспортные развязки, и тут же в двух шагах сюрреальный, почти марсианский пейзаж. Скупая растительность небольшими островками, в основном редкие одинокие пальмы. Камни, камни, камни.

Все это на контрасте показалось ей удивительно красивым и необычным. Куда ни глянь, все интересно, только и успевала вертеть головой во все стороны.

В отель они прибыли ранним утром, и первое свидание с Мертвым морем тоже вызвало неожиданные ассоциации. Яркий оазис отеля, а кругом, куда хватает глаз, каменистые осыпи и склоны. Удивительное, словно по линейке, расчерченное на полоски прозрачной голубоватой воды, море - какое-то неземное, будто творение инопланетян. Розовеющее небо, золотистые, искрящиеся как хрустальная крошка пляжи, разлитый в воздухе покой. И соль.

Потом, когда взошло солнце и день вступил в свои права, это рассветное диво исчезло, а пляж превратился в обычное лежбище. Вода против ожидания оказалась похожей на обычную морскую, но купаться долго нельзя, и это маслянистое ощущение на коже. Сразу хотелось побежать в душ. Зато загорать можно было сколько угодно, вот Маша и загорала.

И конечно же, на фоне пенсионеров, составлявших основной контингент отеля, она с ее точеной фигуркой и светлыми волосами казалась дивной морской нимфой. Дедушки, приехавшие сюда полечить старые болячки и погреть косточки, как по команде поворачивались в ее сторону, стоило ей появиться на горизонте.

Получалось, дорогой Отто Маркович сознательно запихнул ее на три недели в место, изобилующее одними старичками? На это Маша могла только закатить глаза и посмеяться над продуманной предусмотрительностью своего арийского шефа. Все-таки ее начальник помешанный на контроле оголтелый собственник.

Если вдуматься, он ведь действительно никогда ее от себя далеко не отпускал. Даже странно, что отпустил сейчас. Это насколько же он был обеспокоен, что рискнул довериться своему троюродному или сводно-троюродному брату?

А с Натаном они почти все время проводили вместе, и не такой уж неопытной девицей Маша была в свои двадцать пять с хвостиком лет, чтобы не замечать, что мужчина увлекается ею. Эти неожиданно долгие взгляды, стремление оказаться поближе, поддержать, коснуться как бы случайно. Нравилось ли ей это, хотелось ли новых ощущений? Трудно сказать...