Бывшие. Первая жена

— Тридцать четыре-тридцать пять? — замечает она опытным взглядом. — А муж?

— Развелась. Нет его больше. И не будет.

Я отрезаю резко, чтобы не начались разговоры про алименты и прочее. Будет давить, настаивать идти к отцу ребенка, как многие женщины. Но Таня об этом даже не помышляет.

Она не глупая, но циничная.

Хмыкает.

— Прятаться зачем? С бандитами связалась, что ли?

— Мой бывший связался, — вздыхаю я. — Не знаю, что делать, Тань. К нему не могу пойти — он тварь и монстр. А за ребенка боюсь, если они узнают, кто отец… Мне жизни не дадут.

На глаза наворачиваются слезы.

Вспоминаю, что со мной хотели сделать. Ян так и не нашел заказчика, в любой момент тот может начать охоту снова. А я теперь — без защиты Яна — слабое звено.

Я теперь в ловушке.

Пойти к нему под крылышко не рассматриваю даже теоретически. И еще боюсь. Ян ненавидит меня и обязательно использует ситуацию в свою пользу.

— Ну и что делать будешь? Меньше года назад развелась… Ребенка на него запишут. Фамилию сменила?

— Не до этого было.

— Родишь у меня, — вдруг заявляет она. — Хоть дома, хоть в пункте. Все есть, роды принимать умею. Ты молодая, справишься. Все будет хорошо, Вера.

— Спасибо, — выдыхаю я.

С плеч словно падает камень.

Мне стыдно перед Таней. Никогда близки не были, а с бедой поехала именно к ней. И самое интересное, только она — хоть и сестра, но такая не близкая, единственная, кто согласилась помочь.

— Муж про ребенка знает?

— Нет.

— Кто он?

— Не скажу — мрачно отрезаю я.

Если хочет, пусть в новостях читает. Но Таня этого не сделает. Не тот характер.

— Устраивайся в маленькой комнате. Постельное постелю сейчас, — Танька встает и идет в соседнюю комнату за занавеской. В деревенском доме бедно, но просто и понятно. — Чувствуй себя, как дома…

Роды начались в три утра, в срок. Я что-то предчувствовала еще накануне. Спину тянуло, было тревожно.

Никому не посоветую так рожать.

Помимо боли я чувствовала всепоглощающее одиночество. Просто ад. Плакала, вспоминала Яна и думала, как бы выглядели мои роды, если бы не видео.

Вся жизнь рухнула из-за них. Теперь рожаю одна, едва не в сарае.

Не помню, сколько это длилось. В полузабытье я звала Яна, плакала и просила прощения.

Самый ужас начался позже. Сестра завесила окна, в комнате был полумрак, постель сырая и неприятная. Рожала долго. Страшно измучилась и хотела спать. Сознание постоянно проваливалось в темноту. Сестра заставляла тужиться, а я не могла — это помню. Помню, как она меня ругает. Как протирает лицо холодной марлей. А потом Таня держит скользкого орущего младенца, завернутого в пеленку…

— Мальчик, — непривычно мягким голосом сообщает она. — Хорошая лялька… Ну, чего кричишь? Вер, ты же его спрятать хотела? Давай на меня запишем.

От страха замираю.

— Дай его мне.

Танька держит сына и смотрит прямо в глаза. Взгляд сочувствующий, но пронзительный.

— Скажу, что родила дома и оформлю, как полагается. Тебе же нельзя, Вер, ты сама говорила.

Начинаю реветь.

— Я о нем позабочусь. Ребенок будет в безопасности. Никто его тут не найдет и не узнает, по документам будет мой сын! Фамилию дам свою. А тебе куда его — ни дома, ни денег, ребенку семья нормальная нужна!

Я плачу от безысходности. Потому что понимаю, что Танька его не отдаст. Она права: ребенку нужен уход, забота, а самое главное — безопасность от людей, которые могут сотворить что угодно. И больше всего боюсь попасть к ним в руки вместе с младенцем.

Я не смогу отобрать его.

Я слишком слаба и не готова бороться.

— Дай подержать.

— Не, Вер. Если оставляешь, лучше не брать на руки, поверь. Все хорошо будет, не реви.

Ребенок слегка успокаивается. Слышу только кряхтение и от этих звуков все переворачивается в душе.

Как оставить своего ребенка?

Это самый страшный день в моей жизни. Страшнее похищения, свадьбы… Страшнее взгляда Яна, когда он во мне разочаровался.

Но сестра права.

Абсолютно права: так его не найдут.

— Ты одна справишься? Я тебе таблетки оставлю, рекомендации. В столе деньги — бери. Мне с ребенком в больницу нужно. Обследую и оформлю, что я родила. Как назвать хотела?

— Марк.

— Так и назову.

На следующий день поднялась температура. Я лежала и не хотела вставать. Одна в темном доме, на сердце — кровоточащая рана. Я подыхала.

Подняла меня мысль, которая неожиданна пришла в воспаленное сознание: я могу его вернуть. Моего сына. Могу встать на ноги, вернуть ребенка и утереть нос бывшему и всем уродам, которые испортили мне жизнь. Так уже можно было жить.

Только для этого нужно подняться.

Я нашла лекарства: антибиотики, останавливающие лактацию, Таня все оставила. Забрала деньги. Я оклемалась немного и уехала до того, как они вернулись.

Сняла квартиру.

Несколько дней все обдумывала. Мне нужны были деньги, чтобы уехать с ребенком. На Таньку я не злилась: она, увидев младенца, конечно, сильно на меня давила. Но с ребенком я бы погибла точно, а так он в безопасности, и я могу что-то для нас сделать.

Это придало таких сил, о которых я даже не подозревала.

Нашла работу. Поступила учиться, выбрав совсем другое направление. От моего прошлого актрисы тошнило. Я хотела твердо стоять на ногах… Стать такой же непотопляемой, как Ян Горский.

Оставаясь прежней, выйти из ситуации было невозможно.

Иногда Таня присылала фото «племянника», описывая младенческие будни так вдохновенно, как настоящая мать. Рассказы и фото рвали сердце, но я все равно смотрела. Рассматривала детское личико. Первые снимки, когда он сел, встал на ножки, сделал первый шаг. Я понимала, что его нужно забрать как можно скорее, чтобы он не успел привязаться к Тане, как к родной матери.

В запасе оставалось несколько лет.

Вот именно тогда я и прокляла эту тварь. Моего бывшего. Яна Горского. Он вышел сухим из воды.

Будь ты проклят, сволочь.

Я не хочу его видеть. Не хочу воевать. Я ничего от него не хочу.

А вот он от меня — да.

— Открой, Вера! Не вынуждай меня ломать дверь!

Мы не виделись два года. Два долгих года, за которые он успел жениться и снова обрести почву под ногами. Даже до сих пор всплывающие грязные видео больше по нему так сильно не бьют.