Бывшие. Первая жена

— Они спрашивали о Вере? — Ян поворачивается к нему.

— Она твое слабое место. Они это знают, — он говорит так, словно меня здесь нет. — Они хотят добраться до нее. Но их цель — ты. Им нужна твоя смерть.

Ян молчит.

— Ну? Ты мне веришь? — Герман наклоняется, положив ладонь на раненый живот. Под футболкой угадывается плотная повязка. — Если тебе не прислали видео, где я сдаю тебя, значит, проверили информацию и поняли, что это ложь.

— Поговорим позже, — решает Ян. — Оставайся здесь. Вернешься со мной.

Он рывком выбирается из машины, и я тоже. Но остаюсь возле «бмв», наблюдая, как он возвращается к гробу. Его уже накрывают крышкой. Прощание окончено. Душераздирающая сцена продолжается.

Под мрачную музыку гроб медленно опускается в могилу.

Скорее бы все закончилось.

Мы оба живы, потому что вместо нас по ошибке погибли другие люди. Ян и я.

Наконец, могилу забрасывают землей и родных Златы провожают к авто. Они уезжают первыми.

— Я поеду в другой машине, — сообщаю, когда подходит Горский.

— С чего бы это? — Ян хватает за руку.

— Да ничего страшного, — показываю телефон. — Просто заберу вещи. Хозяйка сказала, завтра будет готовить квартиру и все выбросит. Я быстро.

— Возьми охрану.

— Само собой, — усаживаюсь в последний внедорожник, и называю адрес.

Времени займет максимум час. И им явно нужно поговорить наедине. Мы гоним в мой отдаленный район.

Конечно, особых ценностей в квартире нет. Но некоторые вещи мне дороги.

Охранник провожает до двери, но вхожу одна. И сразу чувствую сладковатый запах. Чужой в старой, пыльной квартире. Хозяйки нет… С трюмо в прихожей сгребаю мелочи: любимую помаду, карту, расческу… Сворачиваю в кухню, на столе в вазе слегка светятся головки розовых роз.

— Это шутка? — бормочу я, прикасаясь к лепесткам. — Есть кто-нибудь?!

Свежие.

Роса еще не обсохла. Срезали сегодня.

Розы с крыши «Небес». Их запах ни с чем не спутать. Живой, настоящий, таких не найти в салонах цветов.

— Не может быть… — шепчу я. — Роман?

Из комнаты на меня надвигается огромная фигура. Капюшон толстовки надвинут на глаза. Рот зажимает ладонь и Северный прижимает меня к себе.

— Тс-с-с, Вера, — шепчет он. — Мы просто поговорим…

Я киваю.

Роман подтаскивает меня к двери и выглядывает в глазок.

— Отлично, твоя охрана внизу… Горский приехал с тобой?

Отчаянно дышу носом, прикидывая, что выгоднее ответить.

— Вряд ли, — решает он. — Иначе поднялись бы вместе, он к тебе как привязан.

Северный открывает дверь и вытаскивает меня в подъезд. Дергаюсь, мычу в ладонь, но без особых усилий он затаскивает меня выше — к чердаку.

Подготовился.

Достал ключ. Заставил хозяйку написать и заманил в квартиру. Одного не пойму — зачем?!

На чердаке темновато, несмотря на окно, через которое попадает свет.

— Только не ори, хорошо? Тебя здесь не услышат.

Роман отпускает меня и сбрасывает капюшон. Лицо все покоцанное и, кажется, это уже не наши его били. Еще от кого-то досталось. А вот глаза… глаза спокойные, как всегда.

— Чего тебе нужно? — шепчу я, застыв.

Я в него стреляла. Его пытал мой муж.

Понятия не имею, что этот гад со мной сделает.

— Ты моя должница, помнишь? Я даже забуду, что ты пыталась меня пристрелить за то, что я знаю про твоего сына. Мне нужна твоя помощь.

— Что ты хочешь?

— Поговорить с Горским.

Если бы он попросил звезду, удивилась бы меньше.

— Тебе кто-то мешал ему позвонить?

— Я хочу, чтобы ты убедила его меня выслушать, Вера. Мне нужен не просто разговор, а его помощь. Его люди и возможности.

Роман говорит спокойно и взвешенно, он все обдумал.

— Так ты меня не убьешь?

— Нет. Отвезу к нему, и мы поговорим.

А я, видно, буду той самой веткой, которой тащит в клюве голубь мира.

— Сейчас он в своем особняке.

— В дом, набитый охраной, я не пойду. Публичное место. А ты будешь гарантией безопасности сделки.

Он выглядывает вниз.

— Пошли на крышу. Скоро эти ослы догадаются, что что-то пошло не так. И не ори, помнишь? Я не настолько благороден, как ты думаешь.

Он тащит меня выше, поднимает люк, и мы оказываемся на крыше. Здесь ветер сильней и холоднее. Кошусь в окно: охрана пока не реагирует, думая, что собираю вещи. Но они должны подняться и проверить, почему так долго вожусь. Вопрос в том, что Роман сделает со мной за это время.

Роман тащит меня к соседнему подъезду.

Хочется заступиться за охрану: никто не ждал, что Северный объявится почти невредимый. Но он прав. Ослы. Которые меня упустили.

Через дальний от моего подъезд мы спускаемся.

— Мне нечего терять, — предупреждает он. — Если хоть пикнешь, я сдам тебя и твоего ребенка, Вера. Веди себя тихо.

Рядом с подъездом припаркована неприметная черная «ауди». Он втаскивает меня туда и пристегивает к двери наручниками.

Оглядываюсь.

Мой подъезд отсюда не видно. Он все рассчитал.

И выезжает со двора другой дорогой — через соседний двор. Гонит изо всех сил.

— Ты пообещал, что вернешь меня Горскому! — начинаю нервничать. — Это так? Отвезешь к нему?

Роман паркуется рядом со сквером, попавшимся по пути. Солнечный день, дети бегают по площадкам — в сквере кипит жизнь, а я дрожу, пристегнута к двери.

— Что он про меня сказал?

Трясу головой.

— Не ври, дорогая… Бывший многое рассказал, не так ли? Ты обещала не верить.

— У тебя есть дочь, — шепчу я, пытаясь задеть живые струны в его душе. — Сейчас ей должно быть восемь… Самое главное, что я поняла.

Роман берет меня за подбородок. Груб сжимает щеки. В глазах вызов, хотя лицо неподвижное.

О, да, я его задела.

Только это плохая новость.

— Звони мужу, — говорит он.

Одной рукой вытаскиваю телефон из сумки и набираю номер.

Гудки.

Наконец, он берет.

— Ян, это я…

Северный сразу же забирает трубку.

— Это Роман Северный, — прямо говорит он. — Она у меня. Я не хочу с тобой воевать, Горский. Я верну тебе Веру, как жест доброй воли, если согласишься встретиться и поговорить.