Бывшие. Первая жена

— Он тебя шантажировал?

— Знаешь, — вздыхает Роман. — Мой босс — очень жесткий человек. Я не захотел идти против него в открытую. К счастью, успел переделать документы для семьи, и они спрятались. Повезло. Три года жена и дочь были в безопасности, пока я работал на них, все было хорошо, их не искали. Рисковать ими я не хочу. Я практически его заложник, понимаешь?

— Открыть настоящее имя ты не можешь, — хмыкает Ян. — Тебя арестуют за то, что ты натворил под новым именем. Всплывут твои старые враги и Дубнин тебя сольет, или уничтожит. Это его имя, Северный. Ты не знал. Ты три года пахал на магната Дубнина.

Неужели мы об одном и том же человеке? Этот жесткий, изобретательный монстр и тот молодой геолог, которому отрезали пальцы в тайге много назад — один и тот же Дубнин? Неужели жизнь так меняет людей…

— Откуда у тебя навыки рукопашного боя? Уложить моего доверенного нелегко. А ты уложил.

— До коммерческой деятельности служил в спецназе. Потом освежил навыки.

— Тебе повезло, — хмыкает Ян. — Эти навыки его и заинтересовали. И то, как легко будет тобой управлять из-за семьи, проблем и твоей смерти. Ну что ж… Нужно кое-что проверить. Разденься до пояса.

Роман неподвижно буравит взглядом Яна несколько секунд и начинает быстро раздеваться. Сбрасывает на пол худи. Расстегивает рубашку. Сначала кажется, что Ян хочет увидеть шрам. Он сразу приковывает взгляд — округлый и глянцевый… Но охранник подходит сзади, что-то проверяя на шее и кивает Яну:

— Датчик на месте.

— Вы меня пометили? — поражается Роман.

— А ты думал, тебя просто отпустят? Пометили, как бешеного пса. Значит так, Северный. Сейчас ты поедешь с моими людьми и будешь под их контролем, пока все не закончится.

— А потом?

— Увидим. Если твоя информация верна, получишь вознаграждение.

Роман усмехается.

На миг кажется, не так он и честен: слишком темной была насмешка в глазах. Но, возможно, я приняла за нее отчаяние. Человеку в его ситуации деньги не нужны.

— Я согласен.

Часть охраны выходят — готовят отъезд Яна. Он сам набирает номер, а Северный отходит к окну.

Посмотрев в напряженную спину, подхожу к нему. Кое-что мне не понятно.

— Ты ведь управлял киберотделом три года. Как ты мог не знать, зачем ему палец Яна?

— Я уже говорил, Вера. Координатором был не только я. У меня было другое направление. Я занимался офшорами, кибербезопасностью и обналичиванием средств.

Молчу, взвешивая.

— Не веришь?

— Извини, я больше никому не верю.

Роман смотрит на парковку, на которой сгоняют машины так, чтобы Ян мог безопасно выйти. Руки сложены за спиной, взгляд немигающий.

Мне его жаль.

За то, что его использовали, чуть не убили и в конце концов выбросят на свалку, как поступают со всеми исполнителями. Такие, как Ян и этот Дубнин перешагивают через людей, вытирают о них ноги и забывают, когда они перестают быть полезны.

Я ведь такая же, как он.

Со мной сделали так же.

— Мне жаль, что с твоей семьей так поступили.

— Не нужно меня жалеть, Вера, — усмехается он. — Твой муж был прав. Я шестерка и относятся ко мне, как к шестерке.

Северный поворачивается — между нами полметра. Доверительное расстояние и охрана далеко: сгруппировалась вокруг хозяина.

А мы шестерки, как он сказал.

Всегда ими были, оба прячем детей и оба стали заложниками одного человека. Жаль, что это не раскрылось раньше, еще в первую встречу. Тогда, может быть, все сложилось бы иначе.

Кажется, он думает о том же.

Взгляд бесконечно грустный, как у человека, повидавшего дерьмо, и понявшего, что в жизни, оказывается, ничего другого-то и не было и уже не будет.

— Ты права, — Северный наклоняется ниже, словно делится личным. — Ей восемь.

— Что?

— Ты спрашивала про мою дочку. Ей восемь. Надеюсь, с ней все хорошо…

— Ты ее видел?

— Когда ей было пять. Они считают меня умершим, так что мы больше не встретимся. У нее другое имя. Другой день рождения. Даже возраст другой.

Он спокоен, как глыба. Но я вижу мельчайшие изменения в лице. Мне они знакомы, потому что я сама в разлуке с сыном: опущенные уголки губ и грусть в глазах, которую прячут за каменной стеной самоконтроля. Но глаза — зеркало души, в ней боль не спрячешь.

— Ты поэтому мне помог? — я шепчу максимально тихо. Говорю про Марка, но боюсь, что услышат, поэтому пропускаю детали.

Роман догадывается, о чем я.

— Мне стало жаль тебя. Я хорошо тебя понимаю, — Роман подносит мою руку к губам, чтобы поцеловать. Задумчивый поцелуй, скорее, поцелуй-сочувствие, чем поцелуй-флирт. — Я могу помочь с документами и об этом никто не узнает.

Внутри что-то холодеет.

Он говорит очень тихо и со стороны кажется, что заигрывает со мной, а не предлагает дело. Может, поэтому и целует руку — чтобы не вызвать подозрений?

— Я твой секрет сохраню. Мою дочь искали много лет и еще не нашли. И вас не найдут.

— Чего ты хочешь?

Он ведь не просто так предлагает…

Что-то хочет взамен, да?

В глазах пытаюсь найти ответ, но там только темнота и грусть. Его жена и дочь живут в безопасности, но они уверены, что его нет на свете. Дочка забыла его. Жена… наверное, могла снова выйти замуж. А он здесь, в вечной ловушке смерти.

— Помочь тебе…

— Эй, какого хрена?! — доносится рычание Яна, он повернулся к нам, не убирая трубку от уха. — Уберись от нее! Это моя жена, понял?! Не лезь к ней! Вера, иди сюда.

Кидаю прощальный взгляд на Романа.

— Да, — шепчу я, и направляюсь к бывшему на дрожащих ногах.

Шпилька подворачивается, и он меня ловит.

— Что ему надо?

— Опять лез, — стираю влажные следы с запястья об юбку. — Как тогда, в лесу. По-моему, он специально тебя злит.

Бросаю еще один взгляд на Романа: надевает толстовку, подобрав с пола. Мы с Яном выходим, оставив его охране.

— Ты ему веришь? — спрашиваю в машине, когда мы уезжаем от ресторана.

Вместо ответа Ян вдруг обнимает меня. Как медведь стискивает, положив подбородок на макушку.

— Я их убью, — сообщает он сдавленно.

— Ты про охрану? — понимаю я. — Лучше убей хозяйку, она меня заманила…

Он меня отпускает и глядя Яну в глаза, добавляю:

— Про хозяйку я пошутила.

— Больше на шаг от меня не отойдешь, пока все не кончится, — он облапал меня, но взгляд тут же становится отстраненным, Ян думает о другом. Наверное, представляет, как перегрызет горло Дубнину.