Бывшие. Ты так ничего и не понял

Завязывается потасовка, из дома выбегает Марина.

— Я хочу поговорить с Мариной, — произношу уверенно.

— А не пошел бы ты! — Илья дергается вперед. — Я не хочу снова дежурить у ее дома и проверять, не вскрылась ли она!

Марина закрывает глаза, перестает дышать.

А меня шокируют эти слова. Я ведь не думал, что все так… Марина была так спокойна, уверена, холодна, как вода в Арктике. Неужели наш развод настолько повлиял на нее?

— Марин… — испуганно зову ее.

Скажи, что это не так, что не было ничего подобного в прошлом.

Бывшая жена поднимает лицо к сумеречному небу и шумно выдыхает.

— Так! Ты, — указывает пальцем на брата, — быстро в дом!

— Нет! Я не оставлю тебя с ним наедине! — брат становится между нами.

— Илья, дай мне поговорить с Денисом. Пожалуйста, — давит на него взглядом. — Все в порядке. Правда. Дай мне пять минут.

Илья нехотя кивает и уходя в дом, смотрит на меня и проводит большим пальцем в области шеи, намекая, мол, чуть что — и прирежет меня.

Когда за Ильей закрывается дверь, Марина подходит ко мне.

— Теперь ты! — тыкает в меня пальцем. — Ты с чего вообще решил, что можешь вот так ворваться в мою жизнь, Стафеев? Хочу тебе напомнить важную вещь: ты мне никто! У нас есть лишь прошлое, которое давно быльем поросло. И права влезать в моё настоящее ты не имеешь! У меня своя размеренная жизнь, в которой тебе больше нет места!

Каждая ее фраза долетает с болью, ранит. Марина рубит правду, не стесняясь в выражениях, смотрит на меня ястребом. Того и гляди, в глотку вцепится и вырвет ее с клочьями.

Значит, не поговорим…

— Ты изменилась, — выдаю ей вместо запланированной речи.

— Ты не знаешь, какой я была, Стафеев, — усмехается печально. — Так что не тебе судить о том, изменилась я или нет.

— Я не настолько…

— Настолько, Денис, — дергает бровью. — А теперь садись в свою красивую машину и уезжай отсюда, если не хочешь встретиться еще и с отцом.

Глава 11

Марина

И вот так моя работа превратилась в пытку.

Теперь, шагая по городу, я постоянно озираюсь — не идет ли позади меня Стафеев? А вдруг увидит нас с Динкой, что тогда скажет?

И самое главное — что мне сказать ему?

После стычки Ильи с Денисом прошло два дня. За это время я видела Дениса лишь пару раз на рабочих собраниях.

Больше он не пытался поговорить со мной. Никаких неожиданных встреч в офисе или за его пределами.

Возможно, это связано с тем, что работы у Дениса просто немерено. Я наслышана об этом. Стафеева и его сотрудника, Егора, взяли в оборот и протащили чуть ли не по каждому кабинету, показали каждый угол на заводе, да еще и на месторождение поволокли.

Боюсь представить, как они это вывезли за два дня. Мне, чтобы полностью все тут узнать, потребовалось полгода. Но я прекрасно понимаю, что, когда дело касается государственных денег, отчет идет за каждый день.

Ты уже не сможешь «подвинуть» сроки, такого вообще не предусмотрено.

Я немного пришла в себя и на работу собираюсь уже гораздо спокойнее.

— Мам, расчешешь? — ко мне подходит Дина, и я забираю у нее щетку, завязываю хвостик полусонной дочери и везу ее в сад.

Мы немного припозднились и попали в поток родителей.

Пока я переодеваю Дину, она поглядывает на своего одногруппника, которого переодевает папа. Дочка засматривается на них, а я внутренне молю ее молчать, не задавать сложных вопросов, на которые я не смогу ответить.

— Мам, а у меня есть папа? — спрашивает громко.

Мужчина, переодевающий своего сына, и еще парочка мам косятся на меня, а я заливаюсь краской.

— Дочка, у всех есть мамы и папы, — отвечаю тихо с нелепой улыбкой.

— Если у всех есть, то почему у меня нет? — произносит не по-детски серьезно.

Убираю вещи в шкаф, медленно выдыхаю, но легче почему-то не становится.

Динка ждет от меня ответа, сидя на лавочке.

Я опускаюсь на корточки около нее и поправляю светлую прядь мягких волос, которая выбилась из хвоста.

— И у тебя есть, Дин, — говорю негромко, чтобы никто не слышал наш разговор.

Дочка придвигается и заговорщически продолжает:

— Значит, когда-нибудь он отведет меня в сад?

В ее глазах плещется огонек интереса и нетерпения.

Я глажу пухленькую щечку и не могу сдержать болезненной улыбки.

Дина все-таки похожа больше на меня. Но есть некоторые черты лица, в которых я безошибочно вижу Дениса.

Его глаза, чуть раскосые. Нос, даже некоторые движения.

— Когда-нибудь, — отвечаю туманно.

Та удовлетворяется моим ответом и спрыгивает с лавочки, вздергивает носик:

— Он привезет мне чемодан единорогов! — произносит гордо. — Я знаю!

Уходит в группу, помахав мне на прощание, а я соскребаю себя с пола и иду к машине. Сидя внутри, не могу сдержать слез. Это просто сильнее меня.

Я так давно не плакала… После родов меня штормило не по-детски, было откровенно тяжело. Не успела я отойти от развода, как все мое внимание сосредоточилось на дочери.

И днем, и ночью, и когда хорошо, и когда ужасно плохо, ты должна быть готова ко всему.

Первый год прошел за пеленой слез.

Из депрессии после развода я нырнула в послеродовую депрессию.

Родители и Илюха удерживали меня на плаву. Помогала даже Вета, моя подруга. Если бы не они, боюсь представить, что было бы.

А потом в какой-то день я посмотрела в окно и подумала: какого черта я позволяю себе так долго утопать в унынии? Упиваться им? У меня все прекрасно. Просто замечательно. Рядом дочь, семья, подруги.

Я запретила себе плакать.

Но сейчас я не сдержалась. Эти слова Дины… как ножом по живому.

Еду на работу, паркуюсь на своем привычном месте, припудриваю лицо и красный, опухший нос, моргаю зареванными глазами. Затем собираю себя воедино и выхожу. Пал Палыча нет на рабочем месте, поэтому я принимаюсь за рутину: разбор почты, документов.