Бывшие. Я до сих пор люблю тебя

Эмилия утыкается носом мне в грудь, обнимает за талию и ревет. Герман смотрит на меня растерянно, судорожно выдыхает.

— Я же сказал, догоню. Куда ты выбежала раздетая? — ругается на меня, стягивает пиджак, кутает нас обеих в него. — Эмилия, давай поговорим.

Я поворачиваюсь боком, закрывая дочь от Германа.

— Гер, не надо. Не сейчас. Видишь же, она не готова к разговору. Я попрошу родителей, они отвезут нас домой, а ты иди разбираться с Инессой, — говорю уверенно, потому что сейчас поступить так будет лучше всего.

— Хорошо, Тамила, — он кивает, устало выдыхает и проводит рукой по волосам. — Вот же черт. Она специально это сделала, Тами.

— Да. Я знаю.

Возвращаемся ко входу. На улице уже стоят мои родители. Я отдаю Герману пиджак, беру свое пальто, а Эми надевает куртку и не глядя на отца ныряет на заднее сидение автомобиля, с грохотом захлопывает дверь.

Папа хмурится:

— Вот так шоу. Поехали, Тамила, — берет меня под руку и тянет к машине. — А ты, Герман, иди внутрь. Ирма увела эту женщину в кабинет директора.

Папа тянет меня на себя, и последнее, что я успеваю сделать, это ухватиться за холодную руку Германа и сжать ее.

В дороге молчим. Мама бросает назад косые взгляды, но ничего не говорит. Папа лишь вздыхает.

Когда мы с дочерью входим в квартиру, Эми прячет лицо, отворачивается. Она уже успокоилась, теперь пошел откат и осознание того, что наговорила лишнего.

— Беги в ванную, — предлагаю я. — А потом спать, да? Или хочешь чаю?

— Нет, — бросает быстро. — Я спать.

Пока в ванной комнате льется вода, я переодеваюсь в халат, иду на кухню, все-таки ставлю чайник. Я сейчас не усну, а так хоть руки займу.

Эмилия сидит в ванной долго, а когда выходит, ее глаза выглядят еще более красными, чем были до этого.

— Пойдем, — беру ее за руку и веду к себе в спальню.

Сажаю на пуф перед зеркалом. Эми старательно отводит глаза, чтобы не смотреть на себя. Я же быстро расчесываю мокрые пряди и принимаюсь сушить ей волосы.

— Ты так делала последний раз, когда я была классе в пятом, — улыбается опухшими от рыданий губами.

— Это потому, что после ты стала страшно самостоятельной и не подпускала к себе, — я тоже улыбаюсь грустно.

— Так глупо, да? — она все-таки поднимает взгляд и смотрит мне в глаза.

— Нет, не глупо. Ты выросла, тебе показалось, что мама тебе больше не нужна. Что ты такая взрослая и можешь все сама. Все нормально, Эми.

Когда я откладываю фен и расчесываю волосы, Эми спрашивает робко:

— Она правда беременна?

— Не знаю, — закусываю губу. — Это еще предстоит выяснить.

— Папа обиделся, — снова хлюпает носом.

Убираю расческу и провожу ладонью по голове дочери:

— Не переживай. Папа все понимает. Завтра вы поговорите с ним, и мы вместе во всем разберемся.

Эми кивает и поднимается с пуфа, обнимает меня:

— Я люблю вас.

— А мы любим тебя, — целую ее в висок.

Дочь засыпает быстро, видимо, сказывается эмоциональное напряжение.

Я же допиваю чай беру в руки телефон. На экране сообщение от Германа:

«Как она?»

Перезваниваю ему, Гера отвечает после первого же гудка.

— Тами. Как вы?

— Все хорошо, Герман, — усмехаюсь невесело. — Если это вообще можно так назвать. Эмилия успокоилась, спит. Переживала, что наговорила лишнего.

— Я не виню ее, все в порядке.

— Я ей так и сказала. Герман, что с Инессой?

— Выпроводил ее домой с водителем отца. Разговаривать с ней бесполезно, она несет какую-то чушь. Я договорился с Родионом. Завтра поедем с Инессой к нему в больницу на УЗИ. Пора закончить этот фарс. Надо было раньше это сделать.

— Понятно.

— Я приеду завтра.

— Приезжай.

— Я скучаю по вам, Тами.

Улыбка сама появляется на губах.

— Спокойной ночи, Герман.

— Пока, Тами.

Глава 47. Бывает и не такое

Герман

— Ну и нахера ты это сделала?

— Что, Герман? — Инесса поднимает бровь. — Я просто сказала твоей дочери, что у нее будет братик.

Мне кажется, у Инессы что-то с головой. Ну нельзя прикидываться дурой так натурально.

Впервые в жизни мне хочется поднять руку на женщину. Инессу будто кто-то запрограммировал выводить меня из себя.

Я резко разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Не могу быть рядом с ней в закрытом пространстве. От греха подальше возвращаюсь в ресторан.

Гости уже расходятся, осталось совсем немного. Слава богу, что эту некрасивую сцену увидели лишь несколько человек и часть персонала, иначе пришлось бы разбираться.

Подхожу к родителям, которые стоят в стороне и с хмурым видом обсуждают что-то. Хотя идиоту понятно, что именно.

— Герман, ну что? Как ты?

— Я в порядке, — киваю отцу. — Можно воспользоваться вашим водителем и попросить отвезти Инессу к ней домой? Я сейчас не готов заниматься этим, иначе придушу ее где-нибудь.

— Конечно, сынок. Я скажу водителю, чтобы отвез ее. Тамила звонила? Как Эмилия? Она, понятно, очень расстроилась.

— Пока нет, но обязательно свяжусь с ними.

Расходимся.

Я продолжаю выполнять свои обязанности. Остаюсь до последнего. Потом передаю бразды правления директору ресторана. В конце концов, теперь он будет нести ответственность за все.

Выдыхаю, только когда остаюсь один в машине.

Смотрю как истукан перед собой без сил даже поднять руку и завести зажигание.

Набираю номер брата. Он на ночном дежурстве, поэтому у него не получилось быть с нами сегодня.

— Что случилось? — отвечает он вместо приветствия.

— Почему что-то должно случиться? — ворчу.

— Ты звонишь мне в двенадцатом часу ночи! Конечно что-то случилось, — у Роди непозволительно бодрый голос для этого времени суток.

— Ладно, случилось, — пересказываю ему события сегодняшнего вечера.

— Во девка дает. Далеко пойдет, — ржет он, но быстро серьезнеет. — Так и что, какие у тебя предположения? Ребенок может быть твоим.