Бывшие. Я до сих пор люблю тебя

— Я совсем забыл, — спохватывается Герман, когда ужин уже закончен. — У меня есть красное вино. Хочешь?

— Нет, — улыбаюсь. — Мне нельзя, Герман.

Улыбка сходит с лица Титова.

— Нельзя? Что-то случилось? — принимается хмуриться. — Ты заболела?

— Нет, — я начинаю тихо смеяться. — Я беременна, Герман.

Титову требуется время на осмысление, а после он совершает рывок и берет меня в объятия. Да так сильно, что мы валимся на ковер с мягким ворсом.

Герман придерживает мою голову, чтобы я не ударилась. Прижимается губами к моим. Целует как обезумевший. С лица переходит на шею, плечи, руки.

Я смеюсь сквозь слезы, пока Герман находит выход своим эмоциям.

— Помнишь, я говорил, что сегодня лучший день в моей жизни? — спрашивает меня, заглядывая в глаза. — Я ошибался. Вот теперь точно самый лучший, Тами.

В его глазах столько эмоций. Радость, гордость, счастье. Герман переполнен этими эмоциями через край.

— Когда узнала?

— Два дня назад.

Тему детей с Германом мы не поднимали. Я пока не готова была разбираться со своим здоровьем. Скорее всего, мой гинеколог прописала бы мне какие-то препараты, если бы я пришла к ней с запросом на беременность.

Мы пустили дело на самотек. Растворились друг в друге, послали все к черту и просто счастливо проводили время друг с другом.

Конечно, подсознательно я думала, что если появится ребенок — вот так, без труда, без долгих лет безуспешных попыток — это будет сродни чуду.

И однажды утром я понимаю, что месячные задерживаются.

Эмилия ушла в школу, а я как сумасшедшая рванулась к домашней аптечке, запоздало вспоминая, что тестов на беременность у меня не водится уже пару лет.

Всегда все было четко и слаженно. Со всеми своими мужчинами я постоянно предохранялась. Только не с Титовым.

Пришлось бежать в аптеку, а потом реветь, сидя на унитазе.

Не знаю, за что мне привалило такое счастье, но спасибо. Это правда. Я никогда не была счастливее.

На тот момент Герман уже уехал в командировку, и сообщать о такой новости по телефону мне показалось кощунством.

Гинеколог после УЗИ заверила меня, что все в порядке. Дала ворох направлений на анализы, перекрестила меня и отправила отдыхать.

Эмилии и родителям я тоже не стала говорить — все-таки первым должен узнать отец, так мне показалось правильным.

И вот мы здесь.

— Я счастливчик, — Герман безостановочно целует меня и продолжает: — Отхватил самую прекрасную женщину на свете.

Смеюсь от его лести, но что уж говорить — она достигает своей цели.

— Погоди.

Титов отстраняется, поднимается, уходит куда-то, но быстро возвращается и опускается на ковер возле меня. Протягивает коробочку.

Увидев ее, я сажусь ровнее и поднимаю взгляд на Германа. Тот открывает ее и разворачивает ко мне.

— Невероятно, — не сдержавшись, я ахаю.

Внутри лежит кольцо. Оно нереальное. Бриллиант гигантский… Ободок из отполированного белого золота. Все безумно лаконично, ничего лишнего.

— Оно же стоит целое состояние… — бормочу, боясь прикоснуться.

— Какая разница, сколько оно стоит, — смеется Герман. — Этот алмаз добыли здесь, в этих местах. Обработали. Я выбрал его у ювелира и попросил сделать кольцо по моему эскизу.

— Второго такого нет? — усмехаюсь. — Боже, Титов, да ты, оказывается, понторез!

Герман смеется, качает головой.

— Ты выйдешь за меня?

— Снова брак по залету? — играю бровями.

— Снова брак по любви, — поправляет меня Герман, а я перестаю улыбаться, серьезнею.

— Как думаешь, если бы мы не развелись, мы бы смогли прожить все эти годы вместе? Сохранить чувства, не развестись?

Герман тоже становится серьезным и отвечает:

— Нам не дано этого знать, Тами. Знаешь, как говорят? История не знает сослагательного наклонения. Так и я предпочитаю думать о том, что случившееся нужно было для того, чтобы мы разошлись, начали жить вдали друг от друга и поняли, что чувства никуда не делись, несмотря на расставание.

— Наверное, ты прав, Герман.

— Что ты ответишь мне, Тамила? — Гера смотрит на меня в ожидании.

Будто реально переживает, что я могу дать отрицательный ответ.

— Конечно, я согласна Герман, — улыбаюсь уголками губ. — Это не из-за ребенка, нет. Я люблю тебя, Титов, и хочу прожить оставшуюся жизнь рядом с тобой.

Герман кивает с серьезным выражением лица, достает кольцо и надевает мне его на палец, целует запястье, поднимается выше. Задирает рукав свитера.

Из-за находящегося рядом камина становится жарко, поэтому я берусь за края свитера и тяну его наверх. Герман помогает мне избавиться от одежды, затем стягивает с себя свитер. Отворачивается, чтобы бросить его на диван, и мой взгляд цепляется за татуировку.

Она изменилась, и я спешу положить на нее руку.

Рисунок больше не черно-белый.

В окне загорелся желтый свет, а у окна появилась мужская фигура. Невероятная мистика. Дом ожил.

Теперь это не заброшенное жилище, а просто дом, в котором мужчина стоит у окна и ждет тех двоих, которые в его сердце.

— Спасибо, что дождался, — севшим голосом произношу я.

— Что бы ни происходило, я всегда буду ждать тебя, Тами, — Герман кладет мою руку к себе на сердце и целует меня.

Эпилог

Герман

Спешу по коридору больницы.

— Стой! Куда ломанулся-то! — кричит санитарка.

— У меня пакет. Нужно передать роженице, — отвечаю немного нервно.

— Тут всем надо что-то передать роженицам! — недовольно бурчит женщина. — Представь, все бы вот так же ломились в роддом! Антисанитария, уличная грязь. А там детки, которым от роду день!

— Извините. Я думал, можно пройти, — я немного теряюсь от нападок. — А как можно передать?..

— Так через меня и передавай. Вон видишь, — тыкает кривым пальцем в объявление, где черным по белому написано: «Стол для передач».

— Ясно, — ставлю пакет. — Это для Титовой Тамилы Александровны.

— Палата?

— Четыреста вторая.

— Записала. Все. Иди, — безапелляционно командует женщина.

Я остаюсь стоять.

— Когда вы отнесете?

— Как наберется несколько, так и отнесу. — А после неожиданно усмехается. — Ох уж эти папашки, нервничают хуже баб. Да иди ты уже домой. Все будет хорошо. Через часик отнесу твоей жене вещи.