Бывшие

***

Мое лицо протирают мокрой тряпкой, так хорошо и совсем не жарко, глаза нужно открыть поблагодарить кого-то заботливого.

– Дарья, если ты сейчас не очнешься, я приглашу фельдшерицу и председателя, - говорит Петрович.

– А председателя зачем, у него медицинского образования нет, - открываю глаза, чувствую себя прекрасно и голова ясная и с чего вдруг потемнело в глазах, я что первый раз в жаре работаю?

– Ты чего вдруг в обморок упала, захожу, а ты на стуле совсем неживая сидишь. И как не свалилась на пол?
– Петрович помогает мне присесть, я, оказывается, лежу в холодном цехе на деревянных поддонах, вот почему мне прохладно, тут везде кафель.

– А вот почему вдруг я в обморок упала нужно крепко подумать, - сажусь удобно на поддоне и надеюсь, что это было случайно или я такая счастливая, что с первого раза залетела и подозреваю, что вариант второй, ну кузнец и снайпер, с первого раза в цель попасть.

– Дарья, давай ты не будешь пока тяжелое поднимать, ну так на всякий случай, я тебя страховать буду, - тихо так говорит Петрович.

– Петрович, я совсем не планировала, рано все это.

– А вторая сторона планировала?

– Не знаю, но у меня совсем из головы вылетело, что могут быть последствия, я такая дура, все забыла, о чем думала.

– Вы поругались, я его не вижу уже две недели, может, стоит уже помириться?

– Сложно все, Петрович, его папаша бред какой-то несет, а этот не может определиться, что ему нужно и вообще не появляется, а говорил, что любит, мутный он какой-то, как и его папаша.

– Он узнает, такое не скроешь, и как жить будешь, когда кареглазый малыш начнет по деревне бегать?

– Петрович, до этого ещё далеко, а потом я всегда могу уехать в город, там удобства, вода холодная, горячая, туалет и нет деревенских кумушек, вот только бабушкиной пенсии на нас троих не хватит. Как быть Петрович?

– И об этом ещё рано думать, давай поднимайся, поешь, выпьешь компота ягодного, а потом ты будешь учиться резать овощи, сидя, да и все остальное делать сидя, долго стоять на ногах вредно.

– Спасибо.

– Обращайся, все мы люди, посоветуем, поможем, поддержим.

Еще неделю спустя. Дарья.

В хлебопекарный цех меня пускали только для замеса теста, а когда включались печи Петрович стоял у двери на страже и шагу туда не сделай, резать овощи, сидя, неудобно, но я потихоньку училась, кастрюли поднимали и носили Антон и Петрович, мне теперь и у плиты стоять долго не разрешали, жарко, вот сиди за столом и перебирай селедку или ягоды на компот, можно сидя картошку чистить, рыбу разделывать, котлеты обваливать и так далее, и никак не обойти запреты, Петрович как сокол издалека все видит. Баба Зина, которую никто не посвятил в мои проблемы, за нами наблюдала несколько дней, потом фыркнула, поджала губы и после обеда куда-то унеслась. Я только пожала плечами, а Петрович усмехнулся, все равно узнает. Мне бы к фельдшеру пойти, на учет встать, вот только появись я на пороге фельдшерского пункта, вся деревня узнает о моем диагнозе. Тут даже вариантов нет, все в курсе, что мой охранник Шурик порвал штаны Вадиму, а потом кто-то да видел, как он от меня рано утром уходил, народ в деревне встает с петухами. И что-то мне соленой сельди захотелось, аж слюна выделяется.

Взяв селедку, я нарезала её тонкими ломтиками, разложила на тарелке, посыпала зеленым луком и только откусила хлеб и мурча положила кусочек селедки в рот, как в столовую вбегает Вадим, а за ним баба Зина с толстой палкой.

– Баба Зина вы чего, через всю деревню за мной с дрыном бежали, что я такого сделал, хоть бы сказали?

– А ты хочешь, охальник, чтобы я всей деревни рассказала, что ты соблазнил молодуху, а потом позорно в своей кузнице спрятался, а она селедку килограммами ест и кислый морс по утрам пьет.
– И замахивается дрыном, тот отскакивает от неё и поворачивается ко мне, я же наколола на вилку аж два кусочка сельди и с глазами маньяка смотрю, как они быстро двигаются к моим губам, меня разборки не волнуют, мне соленого хочется, аж желудок сводит.

– Даша!
– восклицает он, но в этот момент селедка достигла моего рта, так вкусно, что я от удовольствия закатываю глаза и медленно смакуя жую её.

– Тяжелая она!
– кричит баба Зина и дрын опускается прямёхонько на спину кузнеца, слышится треск и он разлетается на несколько частей, потому как женщина нашла самую сухую палку.

– Так я же не отказываюсь от своего, у меня заказ сложный, хотел закончить, деньги получить и свадьбу играть. Даша, ты забудь, что мой папаша наговорил, больной он на всю голову, я маму привезу, познакомитесь, она прекрасная женщина с сыном поможет.

– Почему с сыном?

– В нашей семье только мальчики рождаются, девочки крайне редко. Но и девочка хорошо, хозяйка.

– Ну вот и прояснили все, - говорит баба Зина, собирая куски палки, - заказ заканчивай, и свадьбу на следующей недели играем, в районном ЗАГСе моя племянница работает, она вас на любое число запишет.

– Баба Зина, я вам слойку с яблоками испеку.

– Испеки, я как чай сажусь пить, так твои слойки вспоминаю, уж больно вкусные они получаются, я до старости так и не научилась печь, а теперь уже и ни к чему.

– Мне бы нужно стирку большую организовать, баню затопить, - жуя селедку, говорю я, - раз свадьба на следующей неделе.

– Ты кушай, а я пойду в баню воды натаскаю и затоплю её, - говорит Вадим, поворачивается к бабе Зине, - пойдемте, кобеля своего угомоните, а то он меня без гардероба оставит.

– Сразу видно хозяйственный мужик, пошли, я тебе ещё заданий дам, оставил девушку на две недели одну в доме, а её беречь нужно, она вон худая какая.

– Скоро нарастет, пара месяцев и округляться начну, меня Петрович по шесть раз на дню кормит.

– И правильно делает, тебе за двоих есть нужно, а не куски перехватывать, - говорит баба Зина и кивает Вадиму головой, - пошли, помощник, к свадьбе готовиться будем.

Они ушли, доев селедку, я понесла посуду в мойку, Петрович улыбается:

– Какими бы мутными кузнецы не были, они от своей ответственности не откажутся, нужно меню на свадьбу составить и председателю сказать, чтобы овощей с полей свежих привез, Антон пусть пива наварит, ну а с тебя селедка, мужики без неё за стол не сядут. Ох, давно у нас свадеб не было, гульнем всей деревней.

– Гульнем.

Девять дней спустя. Дарья.

Моя бабушка и мама Вадима быстро нашли общий язык, я слышу, как они за свадебным столом строят планы на будущее. Мол, и печку у меня в доме нужно переложить и ремонт сделать и занавески поменять, а так же встряхнуть все свои запасы тканей и нашить ребеночку пеленок, распашонок, шапочек и костюмчиков. Кроватку они у старого плотника закажут, чтобы красивая была и из цельного дерева и второму по наследству досталась. Председатель сказал, что дрова на зиму привезет, а если я уговорю мужа в мастерских кузницу организовать, то он обещает мне каждую весну огород вспахивать, а если выйду на работу рано, ну при наличии у малыша няньки, то обещает зарплату поднять, сижу и думаю, не в сказку ли я попала. Пока я уплетаю селедку и маринованную капусту мою жизнь уже на десятилетия вперед распланировали. Вадим сидит рядом гордый, грудь колесом, на неженатых парней свысока поглядывает, ответственный такой, важный. Его отец сидит на другом конце стола, на бывшую супругу не смотрит, а ей и не нужно, она как о ребеночке узнала, расцвела, сказала, что будет помогать мне, и нянька из неё опытная и силы ещё есть, так что родить можно не одного. Фельдшерица строго наказала к ней прийти на учет встать, она медкарту заведет, и направления на анализы даст, в город нужно съездить доктору обязательно показаться, диету соблюдать, витамины есть и тяжелое не поднимать. А за столом пиво льется Антон расстарался, мужики только пену с усов вытирают и погода прекрасная, Петрович животинке уже вкусного собрал, пусть и они порадуются. Смотрю на всех, и пусть народ любит посплетничать и, бывает, зло у них получается и у каждого свои проблемы, но люди радуются сейчас за меня за Вадима и приняли они меня сразу, своей признали и очень хорошо, что я пришла работать в эту столовую.