Бывших мам не бывает

– Так делала моя жена, – отрезал лорд.

– У меня такое чувство, что вы до смерти на нее обижены, – произнесла я, видя, как пальцы его загорелись. По начерченному мелом кругу пробежали искры. Зелье поменяло цвет с мутно – белого на бордовое. Оно забурлило, словно закипая, а потом стало прозрачным.

Понятно, мой вопрос проигнорировали. Ну что ж. Кстати, я не заметила ни одного портрета его покойной жены. Вот прямо ни одного! Ни в комнатах, ни в коридорах, нигде. Либо он снял их, чтобы не нервничать лишний раз, либо действительно что-то случилось между ними.

– Моя жена предала меня, – произнес внезапно лорд Олатерн, убрав руки со стола. – Она поступила ужасно. И я никогда ее не прощу за это!

– За что? – удивленно спросила я, видя как руки лорда сжали подлокотники кресла. – Ну, мне-то вы можете сказать?

– Зачем вам это знать? – резко спросил лорд Олатерн.

– Понимаете, при воспитании ребенка есть темы, которые нужно затрагивать аккуратно, – произнесла я, вздыхая. – Я боюсь по незнанию затронуть тему, которая причинит Тео боль. Не специально. Нет. Случайно. Например, упомяну в разговоре пожар. А окажется, что он погиб при пожаре. Но я ведь не знала? Не так ли? Ему и так больно. И я не хочу причинять ему новую боль, понимаете? Тоже самое касается отношений между родителями. Дети все видят и слышат. И делают свои выводы.

– А вы не поднимайте эти темы! – резко произнес лорд.

– Да как их не поднимать? Если он сам спросит. Я что? Скажу ребенку, что папа не велит разговаривать на эту тему? – усмехнулась я. – И тем самым усугублю его состояние. Малыш сам сделает выводы, и просто больше не будет делиться со взрослыми ничем! Это неправильно!

Лорд раздумывал, сказать мне или нет.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Они с сыном ехали в карете. На скользкой мостовой карета вылетела за ограждение мостовой. Ее занесло. А они так и не смогли выбраться из нее.

Я вздохнула, положив испачканную краской руку поверх его руки.

– Я узнал об этом спустя час, когда карету достали. Время еще было, чтобы ухватить их души. И я сумел вернуть их в виде призраков. Но Аннабель это не устроило. Она сказала мне, что не хочет быть призраком. Она умоляла, чтобы я отпустил их! Но как я могу отпустить их? Как? Сначала все было хорошо. Она убеждала меня отпустить их и жить дальше. А как дальше? Как?

Я слушала молча, представляя, как по брусчатке катится карета, как ее заносит, как она выламывает чугунное ограждение и падает в воду. В карете мать прижимает к груди испуганного мальчика. Внезапно я почувствовала, как вокруг вода. И свет меркнет перед глазами. Я так живо увидела эту картину, как карету заливает водой, как она медленно погружается на дно реки…

– Мамочка! – слышался пронзительный крик. Женщина пыталась открыть дверь кареты, но ее заклинило.

– Все хорошо, мой мальчик!

Вода выдавила стекло и уже заливала карету, даря последние секунды жизни двум ее узникам.

Крик везде. Он растворяется в пучине.

– Вы побледнели! Зря я вам это сказал! – резко произнес лорд. Я тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение.

– То есть, вы считаете, что смерть – это предательство? – спросила я мягко.

– Предательство не в этом, – произнес лорд. – Она добровольно ушла с жнецом. И пыталась увести за собой Тео. Отобрать у меня сына! Но я успел раньше. И сумел отбить сына.

– Быть может, – осторожно произнесла я, снова привалившись к креслу. – Она просто не хотела вас мучить?Может, она видела, как вы страдали?

– А вы думаете что? Я страдал меньше, когда она предала меня? – сжал кулаки лорд. – Или об этом она не думала? Все! Я не хочу о ней больше разговаривать! Вы узнали, что хотели!

Глава 36

Я стояла, пытаясь прийти в себя после рассказа лорда. Смертельная обида заставила его выкрикнуть последние слова с такой горечью, от которой у самой защемило сердце. Я видела, как лорд пытается успокоиться и взять себя в руки, а потом отвернулась.

– Готово! – произнес он небрежно. – Стирается!

– Неужели? – обрадовалась я, решив, что мне всю жизнь теперь придется проходить малиновкой. Понимаю, пестрая неформальная няня – радость для ребенка, но, боюсь, родители детский восторг разделять не будут. Няня и клоун в одном флаконе будет вежливо впроваджена за дверь.

Мне в руку вручили чистенький и аккуратный платочек. Я промакнула его во флакон, видя, как на нем остается пятно, из которого идет что-то вроде пара. Решив не рисковать с лицом, я приложила его к разукрашенной руке, водя с усердием туда – сюда. Краска стерлась, словно испарилась на глазах.

– Ого! – обрадовалась я, приводя себя в порядок. Зелье не щипало, не воняло, но отлично стирало краску.

Два разукрашенных индейца, вышедших на тропу войны приводили себя в порядок стоя в двух шагах друг от друга.

– Не надо так тереть! – возмутился лорд Олатерн, отбирая у меня платок. – Достаточно промокнуть чуть-чуть. А то вы себе руку до кости протрете!

– Ой! – испугалась я, видя, что лорд уже вытер руки и теперь занимается лицом.

– Это используется при работе с трупом, – заметил лорд небрежно. Он подошел к зеркалу, стирая с себя следы камуфляжа. Я занималась руками и плечом, видя, как на платочке остаются яркие разводы. Промокнув платок еще разок, я поняла, что дело пошло быстрее. Лорд был прав. Давить и тереть не надо. Достаточно просто смочить место и вуаля! Краска испарялась!

Вытерев лицо и волосы, я осталась вполне довольна результатом, несмотря на то, что лорд справился раньше меня. Видимо, он уже опытный отец. А я – подопытная няня!

– Стойте! – приказал лорд, а его красивые серые глаза сощурились. Он вырвал у меня из рук платок, а я недоверчиво посмотрела на его руку с платком. Рука приближалась ко мне, а я замерла.

– Ближе подойдите! – потребовал лорд, а я сделала опасливый шаг к нему. Платок мягко коснулся моего виска.

– Не дотерла, – произнес лорд, осторожно скользя платком по моему виску и щеке. Его движения были мягкими и почти нежными. Я чувствовала, как внутри нарастает сердцебиение. Пульс учащался от каждого прикосновения. Внутри все напряглось, а я невольно подалась вперед. Рука скользила по моему лицу, а я смотрела в серые глаза, чувствуя непередаваемое волнение. Я ведь прекрасно знала, что досконально вытерла все. Благо, есть опыт смывания косметики. Многолетний, между прочим. Но платок коснулся моих губ, заставив меня задрожать. Казалось в голове все вопило: “Беги, глупая!”, но тело само подавалось вперед.

Платок скользил по моим губам, вытирая их уже раз в пятый или шестой. Что-то странное творилось в комнате, а я предчувствовала сердцем, что сейчас будет поцелуй.

– Папа! Мне холсты нужны! – послышался голос Тео, а он влетел в открытую дверь. – Просто холсты кончились, а рисовать хотелось!

– Тебе что? Места мало? – строго произнес лорд Олатерн, глядя на прозрачного сына, парящего в воздухе. – Или рисовать не на чем было?

– Ну, – произнес Тео, опуская глаза. – У меня все холсты кончились… А вы спали… Сначала я, пытался вас разбудить. Но ты спал и обнимал няню и…

Обнимал няню? Лорд побледнел, бросив на меня взгляд.

– А няня обнимала тебя! Я хотел … Я хотел… – послышался обиженный голос Тео. И тут же выпалил. – Ты не имеешь права обнимать никого кроме мамы! Понял?!

С этими словами он унесся в потолок, заставив люстру задрожать.

– Так, – произнес внезапно лорд, откладывая платок на столик с кругом. – Я в город за хвостами… Тьфу ты! За холстами!

Лорд почему-то спешно схватил свой сюртук с драгоценными застежками, просунул руку в рукав стал застегивать их на груди. Через мгновенье его уже не было в комнате.