Бывших ведьмаков не бывает!
Шрифт:
— Не могу знать. Тут только ваше имя проставлено, а от кого, не указано. Посыльный доставил. Будете читать?
Сначала Владислава хотела ответить отказом, но потом ее обожгла невероятная мысль: а вдруг это от него? Лясота благородный человек, он не мог исчезнуть из ее жизни просто так, не попытавшись объясниться. Исстрадавшись, княжна была готова к любому ответу, лишь бы он поставил точку. Она встала, оправила платье, заправила за уши выбившиеся из прически пряди волос и отперла дверь.
На конверте было всего несколько слов: «Княжне Владиславе Загорской в собственные руки». Вскрыв его, девушка быстро пробежала глазами несколько строчек. Смысл написанного дошел до нее не сразу. Пришлось перечитать второй раз, а потом и третий.
«Милая наша барышня, Владислава Владиславовна. Не ведаю, когда вы получите это письмецо, а только уповаю на Божье милосердие, что Он сжалится над нами, грешными, и вы получите
Перечитав записку трижды, Владислава посмотрела на горничную. Та стояла перед нею, хлопая глазами.
— Маша, — пролепетала девушка, — что же это такое?
— Не могу знать, барышня, — честно ответила та.
— Маменька! — Владиславе стало больно. — Маменька умирает… Сегодня какой день недели?
— Пятница-с.
— Господи! — Владислава выронила письмо и схватилась за голову. — Что же такое делается? Мама! Маменька… Маша, платье! Шляпку. Салоп. И сама одевайся — со мной пойдешь. Я должна быть там!
Мельком глянув на себя в зеркало — прическа растрепалась, ну да сейчас не до нее, — девушка кинулась в гардеробную. У нее не мелькнуло и мысли о том, что надо известить отца. Мама умирает. Наверное, она захворала после побега дочери, и значит, это она, Владислава, виновна в ее смерти, И Господь покарал дочь-отступницу, отняв у нее не только мать, про которую она забыла, но и любимого. Времени оставалось мало. Хоть на минутку увидеть маму живой, хотя бы успеть проститься, а там…
«Если не простит — уйду в монастырь!» — сгоряча решила Владислава, покидая дом в сопровождении Маши.
32
Старший инспектор Третьего отделения, почетный инквизитор и инспектор школы ведьмаков князь Юлиан Дич медленно перевернул последний лист обширного досье, собранного еще в позапрошлом веке на род князей Чаровичей. Старый, древний род. Многие нынешние князья — ничто по сравнению с ними. Из Рарожичей, первой княжеской династии, вышли предки князя Михаила Чаровича. Был у внука основателя рода, Буй-Рарога, сын Брячитур. Полюбилась ему девка, которая служила богу Волосу, он и взял ее силой. Случилось это вскоре после того, как Рарожичи отринули старых богов, стали поклоняться новому. А капища стали жечь и крушить. Люди, не желавшие отрекаться от своих родных богов, бросали дома, уходили целыми семьями, забирая с собой святыни. Рарожичи с дружинами преследовали беглецов. Кого убивали, кого в плен брали и делали своими холопами. Вот и Брячитур отыскал в Дебрянских лесах тайное капище, где поклонялись Волосу, богу богатства и лесного зверья. Волхвы и спасавшиеся с ними единоверцы оборонялись отчаянно, но что могли поделать мужики против бывалых воинов, которые сызмальства только меч и топор знали? Правда, сражаться им пришлось пешим строем — волхвы напустили такого страху на коней, что те все как один взбесились и сбросили всадников. Однако дружинники сумели подпалить стену капища, ворвались внутрь и устроили расправу. Уцелевших защитников согнали, как скот, деля добычу. Князю Брячитуру приглянулась одна девушка. Она единственная билась наравне с мужчинами и, даже когда ее вязали, сопротивлялась, как кошка. «Невеста Волоса! — сказали волхвы. — Не троньте ее, не то осерчает подземный бог!» Князь только посмеялся над наивной верой людей. Прямо там, возле капища, повалил девушку на землю, изнасиловал и велел стеречь как зеницу ока. Волхвов же приказал повесить на дубах вокруг капища и бросить на поживу лесному зверью — нарочно, ибо по вере жрецов Волоса всякий, чье тело после смерти положено в землю, уйдет к Волосу в подземное царство.
Девушку доставили в стольный град, держали в клети под охраной, следили, чтобы руки на себя не наложила. Через девять месяцев она родила сына и повесилась на собственной косе. Звали ее Чарой. И сына ее стали именовать Чаровичем. От него пошел род князя Михаила. Отец его к тому времени погиб — не вернулся из похода против степняков. А князь Буй-Рарог внука признал, выделил ему небольшой удел и назвал княжичем. Но дядья, отцовы братья, хоть и считали Чаровича родной кровью, все время держали в стороне. И род Чаровичей долго был незаметен. Лишь время от времени всплывали в летописях имена — то Святослав Чарович, то Влас Чарович, то Борис Чарович принимали ту или иную сторону в распрях дальней родни. Как говорили летописи, никогда этот род не был многочисленным — двое, много трое сыновей рождалось в каждом поколении. И лишь один из них становился мужем и отцом. Другие братья погибали — кто в бою, кто от морового поветрия, кто от иного несчастья. И ни разу не
нашлось ни одного упоминания о том, чтобы рождались девочки. И хотя в этом не было ничего удивительного — в летописях вообще редко писали, что у такого-то князя родилась дочь, — но вкупе с остальными этот факт заставлял Юлиана Дича насторожиться.А главное, что практически все князья из рода Чаровичей обладали колдовскими силами. И когда была организована служба надзора и ведьмаки были поставлены государству на службу, это семейство попало в поле зрения ведьмаков, как род потомственных колдунов, в котором из поколения в поколение передавались тайные знания. Долгое время цели этого семейства оставались неясными, но, кажется, что-то начало проясняться. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
А проясняться стало после того, как Юлиан Дич не только прочел досье на род Чаровичей, но и заглянул в папку, где хранилась вся информация по князьям Загорским. Попутно всплыли кое-какие хроники, легенды.
Точку поставило заявление, сделанное два дня назад. На самом деле оно поступило раньше, но сначала попало в следственный отдел. Там завели дело о пропаже человека и начали розыски. И лишь на другой день кто-то вспомнил, что по делам такого рода стоит уведомлять Третье отделение. Послали записку, которая еще сутки гуляла по разным столам, пока два дня назад не попала к нему.
Отложив толстый том, Юлиан Дич подтянул к себе еще одну из разложенных на столе папок. Это дело было совсем тоненьким, всего в десяток листов. Заявление от князя Владислава Загорского о том, что в подвластных ему землях творятся дела, с которыми он не может разобраться. Под Горой неспокойно, и это отражается на жизни всего княжества, а там и страны. Похоже было, что кто-то пытался проникнуть под Гору, пользуясь черной магией. Магия сия косвенно задела княжеский род — княгиня Елена Загорская в ту пору была беременна и потеряла ребенка при весьма загадочных обстоятельствах. Известно, что кровь нерожденных детей обладает огромной силой, и некто или нечто убило младенца, чтобы проникнуть из одного мира в другой. С целью усмирения возможных волнений князь собирался отправиться к Горе и просил подмоги в этом деле, ибо не желал рисковать. Кроме него, на тот момент других истинных Загорских не было, а семилетняя несовершеннолетняя дочь не в счет. Кроме его пространного заявления тут было несколько выписок из летописей и предписание во всем разобраться. Прилагалась бумага, что с делом ознакомлен и отправлен в Загорье один из лучших учеников ведьмаков, Теодор Звездичевский. Он уехал в Загорье — и пропал, отправив только одно коротенькое донесение о том, что, обсудив с князем Загорским предстоящее дело, собирается отправиться к Горе в одиночку.
Случившееся буквально через несколько месяцев после его исчезновения восстание отвлекло Юлиана Дича, как, впрочем, и многих столичных жителей. Уже после того, как все мятежники были арестованы, завершилось следствие и виновные понесли наказание, он написал в Загорск, интересуясь судьбой Теодора Звездичевского. Отправить кого-либо еще на подмогу не было возможности — не избежала арестов и обыска и школа, которой заведовал Юлиан Дич, а он сам мог потерять место, поскольку двое учеников, будущих ведьмаков, оказались в числе мятежников. Одним из них был недавний выпускник Юро Крутицкий, другим — поразительно похожий по приметам на Петра Михайлика Александр Травникович, которому по приговору суда изменили имя и записали как Лясоту Травника. Понадобилось время, чтобы доказать, что, кроме этих бунтовщиков, остальные молодые ведьмаки тут ни при чем. Все же школа пережила несколько тяжелых месяцев, а за это время ситуация в Загорье стабилизировалась сама собой. Но, видимо, не до конца, раз десять лет спустя на сцене появился Михаил Чарович, потомок княжеского рода, издревле владеющего темной магией. Одним из направлений была магия крови. Крови девственниц и нерожденных детей.
Еще несколько минут Юлиан Дич потратил на то, чтобы переложить часть документов из одной папки в другую. Покончив с этим делом, он позвонил в колокольчик, призывая секретаря.
— Вот эти документы, — указал на отобранные листы, — скопировать, переписать набело и подшить в «Дело о беспорядках под Горой». Как можно скорее. Сегодня вечером папка должна быть у меня. И отправьте запрос коменданту Навьей крепости о срочном свидании. Дело государственной важности. Запрос, — добавил он, уловив колебания секретаря, — отправьте через инквизиторов.
Тот поклонился и ушел, а Юлиан еще некоторое время листал оставшиеся бумаги, иногда делая пометки для себя. Картина вырисовывалась крайне интересная. И опасная. В прошлый раз попытка проникнуть под Гору отозвалась в империи восстанием и кровавыми расправами над восставшими. Шестерых зачинщиков четвертовали, еще четверых повесили, несколько сотен сослали за Каменный Пояс, не считая тех, кого приговорили к пожизненному заключению или разжаловали в солдаты. А что будет на этот раз? Война? Юлиан Дич прекрасно знал международную обстановку и понимал, что этого нельзя допустить.