Бывший. Цена твоей любви

Надавить на врача, ведущего лечение и восстановление Лиры после родов и, возможно, единственного свидетеля и соучастника аферы брата, не получилось. Шантажировать её было нечем, а на деньги она не прельстилась. Год назад она эмигрировала в Израиль и сейчас работала там в престижной клинике. Ей не нужны проблемы с законом. Место под израильским солнцем дороже.

У нас не было рычагов давления на Бориса.

Слушая рёв взлетающих и садящихся самолётов, я ловил за хвост промелькнувшую минуту назад и растворившуюся в боли, мысль.

Поймал, обдумал и принял решение. У нас ещё есть один вариант! И я использую его. Пускай он и будет стоить мне очень дорого. Вернее, всего, что у меня есть. Но я должен попробовать. Предложить брату то, от чего он никогда не мог отказаться.

Завёл двигатель, выехал задом из канавы и влился в поток машин на автобане, ведущем в город. Домой в Везле вернусь завтра, или не вернусь и сразу полечу в Россию. Всё будет зависеть от того, как быстро мне сможет предоставить информацию человек, с которым я сейчас встречусь здесь, в Париже.

* * *

Мой приезд был неожиданным и, судя по недовольному взгляду и скупой ухмылке брата – не очень приятным для него.

– Где Лира? – я обогнул Бориса и рванул к лестнице на второй этаж.

– Её нет. – сухо каркнул мне в спину. – Они с Мишей и матерью уехали в город.

Я уже положил ладонь на перила лестницы, но остановился. Развернулся.

– Отлично, Борь. Значит, нам никто не помешает.

– Опять серьёзный разговор?

Если он думал, что меня выведет из себя ирония в его голосе и ухмылке, то ошибался.

– Да.

С сожалением посмотрел наверх. Увидеть мою птичку хотелось до темноты в глазах, но раз не судьба получить желаемое прямо сейчас, то использую это время для другого. И, видит бог, не менее приятно. Кто-то же должен остановить этого зарвавшегося судака.

– Что это? – Борис смотрел на протянутую ему папку, но в руки не брал.

– Открой посмотри. – я положил её на стол и придвинул ближе к нему. – Думаю, тебе должно понравиться.

Борис открыл её и с невозмутимым лицом стал внимательно изучать содержимое. Долго скользил взглядом по тексту, в некоторых местах морщился, где-то ухмылялся, где-то хмурился. Наконец, захлопнул её и поднял на меня глаза.

– И?

– Это мои активы. Это то, что я предлагаю тебе в обмен на то, что ты вернёшь Лире сына.

– Ты совсем умом тронулся из-за этой девочки? – поднял брови брат.

– А ты, Борь? Не тронулся? – отпарировал ему его же выражение лица. – Ты такую дичь сотворил. И до сих пор творишь. Я вообще сомневаюсь в твоём рассудке. В нормальности.

– Ты хочешь отдать мне всё, что тебе принадлежит?

– Да.

– Из-за Лиры?

– И её сына.

– И зачем мне твои виноградники? – наконец взял себя в руки, вернул привычную холодность и прагматизм. Откинулся на спинку кресла и кончиками пальцев оттолкнул от себя папку . – Что мне со всем этим делать? С винодельней твоей, домом в Везле?

– Можешь продать. Там хорошая сумма получается. Плюс всё, что лежит на моих банковских счетах.

– И на что ты жить собираешься? Лиру содержать с моим сыном?

– Найду на что. – пожал я плечами, выражая полную безмятежность. – На работу в нашу семейную фирму выйду. У меня же там сорок процентов акций, ровно как и у тебя. Имею право занять должность одного из директоров. Скажем... финансового.

– Да кто тебя назначит?

– А кто помешает? – ухмыльнулся я. – Не понравиться – уйду. Продам свои акции. Да вон хоть Гарику Аскопяну. Он будет рад.

Имя главного конкурента Бориса, прозвучало раскатом грома. Как кощунство, в стенах этого кабинета – храма мыслей, задумок и работы Бориса. Это был удар ниже пояса. Я понимал, что если поступлю так – наша семья и её бизнес очень быстро покатятся в тартарары. И Борис это понимал.

– Ты не посмеешь! – одарил таким взглядом, что я физически почувствовал, как впиваются и режут кожу лица острые льдинки.

– Посмею. – я уверенно кивнул, и подтверждая свои слова, показал брату экран телефона с принятым от господина Аскопяна сообщением о готовности к переговорам. – Больше тебе скажу. Я уже провёл с ним предварительную беседу. Обсудил возможную цену и сроки.

– Да ты... – ошарашенный Борис вдруг расслабился и засмеялся. – … просто блефуешь!

– Ничуть. Я на полном серьёзе предлагаю тебе сделку. Подумай до завтра, а я пока пойду Лиру встречу.

Эпилог

– Месье Мишель,месье Мишель, вы забыли! – вслед за ворвавшимся в гостиную Мишей вбежала мадам Робер с детской курточкой в руках. – Сегодня прохладно и обещают дождь.

– Мама, Леон сказал, что возьмёт меня с собой! – игнорируя спешащую за ним домработницу, сынок с разбега взобрался на подлокотник кресла, в котором я сидела. – Можно, Молли поедет с нами? Я обещаю, что она не потеряется, правда!

В детских глазах была мольба, за которой пряталась хитринка, и предвкушение приключения. Ещё бы! Виноградники – это прекрасная возможность набегаться на воле с лучшим другом – щенком по кличке Молли, которого мы с Леоном подарили Мише на его шестилетие.

– Конечно, можно. – улыбнулась сыну. – И мячик её резиновый возьми, будете с ней играть. Она любит приносить его.

– Класс! – Мишка обхватил меня за шею и звонко чмокнул в щёку. – Ты не скучай, мам, мы ненадолго.

– Беги уже. – потрепала его по темноволосой макушке. – И куртку не забудь.

– Я люблю тебя. – на короткое мгновение прижался, и в груди привычно защемило от нежности. Мой мальчик никогда не стеснялся проявлять свои чувства. А может, отношение Леона ко мне были для него примером. Поцеловать, обнять, сказать, что любит.

– И я тебя. – на секунду удержала его обнимая.

Миша умчался, а я, опираясь на подлокотник, тяжело поднялась с кресла. Девятый месяц беременности, скоро рожать. Живот стал огромным, словно в нём поселился слонёнок. Нет, скорее жеребёнок, потому что наш с Леоном малыш любил брыкаться и пинать меня в самые неожиданные места. Вот и сейчас упёрся ножкой в рёбра и давил что было силы.

Погладила живот, успокаивая сынка.

– Тсс... Ну что ты так. Больно же.

Скорей бы уже родить. С этим животом так неудобно спать, ходить и даже сидеть.

Подошла к окну. На улице Леон и Миша садились в машину. Дружно подняли головы и одновременно посмотрели на окно, у которого я стояла. Одновременно помахали мне рукой.

Это уже был своего рода наш ритуал. Последние два месяца я не ездила с ними на виноградники. Нагрузка на травмированную ногу дала о себе знать, и я с трудом ковыляла даже по дому. Просто подняться по лестнице на второй этаж стало тяжёлым испытанием, поэтому мы перебрались с Леоном в гостевую спальню на первом.