Бывший. Игра на поражение

– Вау, – он почти хлопает в ладоши. – Как я рад! Ты возвращаешься?

Трудно вздыхаю.

– Ну конечно, когда-то это должно было случиться.

– Я в восторге, Верунчик. А то Вознесенский разносит слухи, что Веры Стояновой больше нет на телеканале.

– Передай ему, что, когда я не вижу, он меня может даже бить палкой, – скептически произношу, хватая Шурика под руку.

Приветливо улыбаюсь мимо проходящим коллегам. Радуюсь тому, что с утра в надежде на встречу с Адрианом выбрала красивое облегающее платье и практически незаметное бесшовное белье под него. Всё-таки когда женщина в форме, то и ощущения совсем другие.

И вообще, я отдохнула!

Сейчас в этот момент снова заряжаюсь энергией телевидения, флюидами волшебства, которое здесь происходит каждый день.

Бесконечные павильоны, флуоресцентный свет, камеры... Невозможно уйти отсюда равнодушной, душа замирает и хочется немного пританцовывать от предвкушения новых проектов.

– Вера, – окрикивает меня Светочка из отдела маркетинга. Улыбается широко. – Поздравляю, дорогая.

– Светик, привет, – благожелательно отвечаю. – С чем?..

– Как с чем? Генеральный сказал готовить под тебя время в сетке, и обмозговывать концепцию.

Округляю глаза.

– Да? – удивляюсь. Сердце радостно стучит. – Я только что от него, и ведь не сказал мне ничего.

Света пожимает плечами.

– Поздравляю, Вер, – широко улыбается Шурик и обнимает меня. – Одна удача идет и другую за собой ведет, – как всегда, добавляет пословицу по случаю.

– Ладно, – смеюсь, – поеду.

– Ты куда сейчас?

– К родителям надо съездить, – закидываю ремень сумочки на плечо. – Пальто из кабинета заберу и поеду.

На улицу выбираюсь только через полчаса. Стёпа так и стоит. С места не сдвинулся.

– Домой, Вера Михайловна? – уточняет у меня сухо.

– Заедем в ещё кое-куда.

– Адриан Константинович не рекомендовал.

Внутри вдруг злость взрывается. С катушек слетаю.

– А он не врач, чтобы мне что-то рекомендовать, – выговариваю сквозь зубы. – Так ему и передайте.

– Понял, – кивает Стёпа, открывая передо мной заднюю дверь.

Усаживаюсь в машину и уже жалею, что вспылила. Всё-таки это наемный сотрудник Макриса, надо быть сдержаннее.

*

– Мам, пап, привет, – кричу, открывая двери.

Испуганно озираюсь, как и всегда, когда прихожу в родительский дом. Что может ещё учудить выпивший отец?

Совершенно не представляю.

– Вера, – слабо зовет мама из спальни.

– Сейчас, – скидываю сапоги и чертыхаюсь, потому что тут же ступаю в лужу. – Твою мать! Что у вас здесь за потоп, мам?

Быстро осматриваю потолки и стены. Сухо. Значит, дело не в том, что соседи сверху затопили.

– Я не знаю, дочка. Папа был в ванной последний.

– Пап? – ору, пробираясь по горячей воде. Ступни обжигает. Мало того что деревянный пол вздуется, ещё и соседей сейчас затопим. – А-а-а, – стону, когда открываю дверь ванной комнаты и вижу, что там воды еще больше.

А ещё душно, пар поднимается от кипятка, который под нехилым напором течет из крана.

Быстро возвращаюсь в прихожую и снова натягиваю сапоги. Прощай, натуральная кожа. Наконец-то закрываю задвижку и тут же злая как черт, иду к папе в комнату.

Специфический запах перегара тут же ударяет в нос. Осматриваю грязь на подоконнике и мусор на столе, заляпанное зеркало на стене и сгруженное на диван тело. С отвращением разглядываю то, во что превратился мой родитель.

Как же так? Закусываю губу от обиды.

– Пап, – зову морщась.

– Верка, блядь, – хрипит он сквозь сон. – Где была?..

В абсолютном коматозе.

– Ясно, – прикрывая дверь мямлю, и заглядываю в спальню. – Мам, я тут уберусь пока. Отдыхай.

– Спасибо, Вера, – отвечает она мягко и отворачивается. – Прости.

Озираюсь, расстегиваю замок и скидываю платье, оставаясь в одном белье и сапогах. Красотка, ничего не скажешь.

Принимаюсь за работу, сопя от возмущения. Сначала собираю воду с помощью тряпки, затем вытираю пол участками насухо.

– Тук-тук-тук, – слышится от входной двери, и я вздрагиваю, сначала подумав, что Стёпа пожаловал. Сказал ведь будет ждать на улице.

Но вместо нанятого охранника вижу… мужчину в деловом костюме и строгом пальто.

– Привет, Вер, – здоровается Олег.

Удивленно окидывает меня взглядом, прицокивая:

– Ого. Красиво меня встречаешь.

– Черт, – закатываю глаза.

Быстро открываю дверь ванной комнаты, и прячу полуобнаженное тело в полотенце. Затягиваю потуже узел на груди.

– Как ты… здесь? – пораженно спрашиваю.

Задеваю взглядом приоткрытую дверь за его спиной.

– Шурик тебя сдал, – усмехается он и, расстегнув пальто, закидывает руки в карманы брюк.

– Надо было сначала позвонить, – вздыхаю трудно, подходя ближе, плечом задеваю холодную стену.

Стираю пот со лба и пытаюсь представить, как я сейчас выгляжу. Как атомная война! Хотя может быть, так будет легче разговаривать.

– Ты не берешь трубку, Вера, – с укором произносит он.

Это правда, черт возьми.

Пожалуй, давно стоило поговорить с ним, но я трусливо откладывала этот момент. Изначально не надо было обнадеживать, конечно. Мне стоило сразу понять, что появление Макриса снова устроит в моей размеренной жизни ядерную реакцию. По-другому быть не могло.

Мой отказ обрывать отношения с Олегом всего лишь протест. Детский и дурацкий.

– Прости, Олеж. Я замоталась.

– Что происходит, Вер? Ты сказала, что так надо и я ждал. Не беспокоил тебя первое время и не появлялся. Как щенок.

Морщусь.

– Прекрати, пожалуйста.

– Прекратить что?

– Концентрировать у меня внутри чувство вины, – закусываю губу.

Вот так не по-человечески отнестись к человеку – это совершенно не моё. Я, наоборот, люблю, когда договариваются на берегу, соблюдают личные границы. Уважение к людям – это одна из составляющих моей профессии.

Олег подходит ближе, нависает надо мной. Вжимаюсь в стену сильнее. Тело словно считывает эмоции и каменеет.

Стискиваю узел на полотенце поплотнее.