Бывший

Шахин не шевелится. Взгляд почерневших в момент глаз по-прежнему сфокусирован на моем лице. Мне кажется, я даже слышу, как скрипят его зубы, настолько сильно сжата челюсть.

— А что же так? — медленно произносит он.

— У меня отношения.

Адем глубоко дышит, злится, ерзая в кресле.

— Любись себе на здоровье, — заметно сдерживается, — с кем хочешь, Тимур, свадьба с моей дочерью тут причем?

— Так не получится, — жёстко произношу я.

— Сто лет получалось, а теперь-то что случилось? Трахай кого хочешь, а на дочери моей ты женишься! — неожиданно громко басит Адем, перекрывая шум очередной песни за закрытыми дверями кабинета.

Резко накатывает новый виток раздражения. Я, конечно, рассчитывал на подобную реакцию, но все равно неприятно, когда тебе указывать пытаются.

— Не забывайся, Адем! — смотрю на друга исподлобья. — Я не один из племянников, малолетних пацанов у тебя на побегушках.

Шахин опускает глаза, собирается с мыслями, крутит в голове шарниры, изучает свои сжатые в кулаки руки, затем вскидывает голову и… улыбается!?

— Прости, брат, дурака старого, очень уж хотелось с тобой породниться. Такой идеальный зять получился бы.

Он выходит из-за стола и в примирение обнимает. Быстро у него получилось переобуться.

— Ещё какие-то новости?

— Нет. Это всё.

— Ты подумал насчет Хасана, Тимур? К себе его возьмешь? — меняет тему.

В отличие от Адема, у меня переключиться «на мир» сразу не получается. Разговор вызывает зуд негодования. Мой друг явно охренел, требовать брака со своей дочерью таким тоном.

— Я подумаю, — отвечаю отстранённо и вежливо-натянуто.

Мы с Адемом выходим в шумный коридор.

— Ну и кто же счастливица, Тимур? — не выдерживает Адем.

Эта тема явно интересовала его с самого начала беседы о невозможности свадьбы между мной и его дочерью. Чье-либо мнение на этот счет мне побоку. Поэтому скрывать, кто моя любимая женщина я не собираюсь.

— Моя бывшая жена.

— Даже так? — сначала удивлённо поднимает бровь, потом с улыбкой понимающе кивает.

Не знаю, что вызывает больший прилив нервозности — голос, которым он это говорит, или наигранная веселость в попытке сохранить со мной отношения. Я принимаю решение поехать домой и отдохнуть, как следует. Нарды меня сейчас волнуют в последнюю очередь. Может, когда успокоится, он поймет, что Ясемин уже взрослая и у неё есть свои интересы, необязательно её выпихивать замуж против воли.

Когда мы выходим в зал, где собрались все родственники семьи Шахин, меня ждет пренеприятнейшее открытие. Я переоценил зрелость Ясемин, а может быть это отголоски деспотичного воспитания отца и матери. Она не может смириться с тем, что не выполнила волю отца. Вокруг девочки собралось несколько женщин, все они утешают её. Ясемин рыдает. Со стороны выглядит дико трагично — с*ка Айвазов бросил красавицу Шахин.

— Обязательно было это делать в её день рождения? — шипит над моим ухом Адем, вызывая у меня усмешку.

Можно подумать, девочка влюблена и браком со мной он добивался для неё только лучшего. Дочка боится меня, а ему плевать, чего хочет она на самом деле.

Глава 49

Тимур

Вчера мне пришлось на целый день покинуть город. На мой отель, расположенный в курортной зоне, в последние два месяца постоянно поступают жалобы от отдыхающих в санатории напротив из-за непристойного поведения. Дело в том, что пациенты из «Рассвета» крайне недовольны тем, что постояльцы моего отеля, живущие в номерах с панорамными окнами занимаются сексом, не закрывая штор. Один из отдыхающих утверждает, что гости отеля делают это вне зависимости от времени суток, практически в любой момент можно увидеть руки, прислоненные к окнам, присмотришься — а там и весь процесс разглядишь. Даже если не подглядывать намеренно, всё равно приходится это видеть по несколько раз за неделю.

Дело назрело не вчера, поездка была спланирована заранее, отложить её не представлялось возможным. Потому пришлось заморозить все свои порывы метнуться к Тане ещё на один день, потратив его на переговоры. Мы с моим адвокатом смогли доказать местным властям, что в номере отеля постояльцы могут вести себя так, как им нравится, и они не обязаны закрывать шторы или выключать свет. Я предложил им заняться собой и своей жизнью и не всматриваться в чужие окна. Вот я, например, радуюсь, что хоть кто-то занимается сексом. Надеюсь, что и у меня в этом плане всё совсем скоро наладится. Точнее — я сам всё налажу.

Хотя сегодня утром, сидя в своем огромном кожаном кресле, скрип которого всегда успокаивал меня, наталкивая на интересные мысли, я неожиданно для себя понимаю значение словосочетания «быть влюбленным ишаком».

Раньше, восемь лет назад, Татьяна ни за что не додумалась бы внести меня в черный список. Сейчас я просто уверен, что она это сделала. Моя строптивая гюнеш! Надо было решить с Адемом позже. Сглупил, сорвался, хотел, чтобы вранья между нами больше не было. Потому что, если у лжеца сгорит дом, ему никто не поверит. Хотел свободным от всего к ней прийти. В итоге она что-то себе надумала. Обиделась. Теперь я не могу до нее дозвониться.

В кабинете шумно. Передо мной сидят секретарша и мой заместитель.

Так вот, оказывается, влюбленный ишак не реагирует на выставленные совсем не по дресс-коду женские прелести, отказывается от привычного утреннего стакана чая с кусочком темного шоколада. Он не понимает шуток и плюёт на всё, лишь бы только дозвониться и поговорить с объектом своей страсти.

— Тимур Назарович, я вам сейчас такое расскажу, — начинает мой зам. — Один пожилой господин часто останавливается в нашем «Дворцовом» и всегда просит двухкомнатный номер. Ужины и завтраки он тоже заказывает на двоих, хотя появляется только в одиночестве. Вскоре выясняется, что спутница этого мужчины, — давится смехом, — спутница — резиновая кукла, которую он каждый раз привозит с собой, наряжает в разные платья и «развлекает». Впрочем, несмотря на то, что гость явно «с приветом», в отеле мы ему всегда рады — никакого беспокойства он не доставляет ни персоналу, ни другим гостям, всегда вежлив и оставляет щедрые чаевые.

Секретарша задорно хихикает, видимо, забыв, как совсем недавно я доводил её до слез. Это даже хорошо, что она незлопамятная. Зам хохочет, подмигивая. А мне не смешно, я вообще ничего не понял. Не уверен, что услышал хотя бы половину слов. Мне нужно поговорить с Татьяной. Сам виноват, всё не так сделал. Вот кажется — успешный человек, всего добился, денег куча, а с ней по-прежнему косячу. Ум за деньги не купишь.

— Дай мне свой телефон, — протягиваю руку.

Зам тушуется, не понимая, что происходит, а я беру его айфон и набираю номер бывшей жены, чтобы подтвердить свою догадку.

— Танюша. — Встаю я из-за стола, отворачиваясь к окну.

Но как только она слышит мой голос, тут же вешает трубку.

Догадываться, что тебя игнорируют это одно, а вот понимать — другое. Неприятно.

— С делами текущими разберитесь, я отъеду.

— А как долго вас не будет, Тимур Назарович? Что мне отвечать на звонки?

Игнорирую секретаршу, меня сейчас волнует только одно — как мне наладить контакт с Татьяной. Припарковав свой внедорожник у входа в пекарню, я застегиваю пиджак и поднимаюсь на крыльцо. Навстречу мне вышагивает здоровенный амбал. Метр в плечах и два в рост, он складывает руки в замок, полностью перегораживая проход в здание. При этом посетителей он пропускает.