Ц - 9

С русскими Чак сошелся именно потому, что в tovarischah не чувствовался себялюбивый индивидуализм. А вот на Западе все — одиночки, там каждый сам за себя. Целый культ Героя-В-Единственном-Числе! А сколько фильмов Голливуд понаснимал… Белые жрут поп-корн и смотрят, хохочут, как по команде, услышав смех за кадром. А если подумать? Даже «Великолепная семерка» — разве там дружба? Съехались «хорошие парни», перестреляли «плохих», поделили денежки, да и разъехались. Вот и всё братство.

А не то ли случится и с ними? Со всеми, кто трясется на «ЗиЛе»? Добудут они сверхсекретные чертежи, и что? Станет Клегг спасать того же Франсуа или помогать Мануэлю? Ага, ждите…

Зачем делить миллионы? Победитель получает всё! Мензис, достанься ему схемы русского тахионного чуда, скорее сам пристрелит конкурентов! Да и Джерри такой же. И Жослен.

За Клеггом — холодная, безжалостная сила. За Чангом — восточное коварство. За Кампана — европейская хитрость с непременной подлецой.

Чак усмехнулся. А вот он — не один… За ним — tovarischi.

Среда, 26 декабря. День

Индийский океан, борт ТАВКР «Минск»

«Як-38М» взлетел с короткого разбега, «поджал» шасси. Да и потянул в сторону африканского берега. Это была уже вполне себе боеспособная «вертикалка». И у двигунов тяги прибавилось, и пара топливных баков на подвеске. Не то, что раньше! Летуны недаром пели: «В небе реет грозный «Як», «Як» об палубу …уяк!»

Но то были старые «тридцатьвосьмые», без буквы «М» в индексе! Теперь всё иначе. Вон, в Аравийском море, «Яки», поднятые с «Киева», спокойно перехватывали и «Томкэты», и «Крусайдеры» с «Энтерпрайза», и «Б-52», залетевший с Диего-Гарсии. Будут знать…

Мичман Гирин приложил ладонь козырьком ко лбу, провожая звено штурмовиков. Спасибо, конечно, Якушеву, умнейший все-таки офицер, образованный, не то, что он… Да только и ему самому многое стало понятным. Так, еще бы! Сколько они в порту стояли? Дни! Заправиться, загрузиться — и в поход! Ну, и правильно. Моряк на то и моряк, что не привязан к суше. Его стихия — океан!

Хмыкнув, Иван обошел надстройку, выходя на взлетную палубу. Еще одно звено «Яков» готовилось к взлету.

Прищурившись, мичман посмотрел на юг, где пластался авианосец «Эйзенхауэр» — серая лодочка, пущенная по синей воде. Чуть ближе резали волны крейсера — «Калифорния» и «Саут Кэролайн».

Американцы… Ох, уж эти американцы… Торгаши несчастные! Чуть только запахнет где наживой, сразу тут как тут! Вон, ходил он на Кубу, еще на «Стерегущем». И что? Ни одной лоханки под «матрасом» не болталось рядом. А всё потому, что Остров Свободы нищ. Ни нефти у кубинцев, ни урана, ничего.

Даже когда советский флот помогал сахарцам пинать арабов из Марокко, янки только в газетенках своих шипели, да с экранов грозились. А вот, когда Ирак саудовские нефтепромыслы хапнул, тут же авианосцы замаячили! Одно слово — нефть.

Вот и сюда приперлись. Апартеид им до одного места, штатовцы не за тем гребли, чтобы негров защищать. Им южноафриканские недра важнее. А там и урана полно, и золота с платиной, и алмазов, и даже тория с ниобием. Вот и портят вид на море…

«Ка-25» засвиристел, виража над океаном, и сбросил буй. Правильно… Америкосы наверняка и субмарину с собой притащили…

Гирин тихонько захихикал над своими переживаниями. Всегда так было, всю его службу. Когда в самый первый раз в Красное море зашли, тоже распереживался: чего это у французов есть авианосец, а у нас нету? Но вот вышел в море «Киев», за ним «Минск», скоро «Новороссийску» и «Харькову» волны пахать.

Ну, да, «вертикалки» — это не совсем то, а над «Яком-141» еще лет пять мараковать, как минимум. Зато потом «Ригу» на воду спустят, а это уже, считай, тридцать нормальных «сушек» на палубе!

«Ничего…» — горделивая усмешечка заиграла на губах моряка.

ТАКР «Киров» уже вышел в поход. Здоровущий атомный крейсер! Да эта «Калифорния» рядом с ним, как паршивая миноноска!

Грохоча двигунами, с палубы поднялось еще одно звено штурмовиков. Гирин с удивлением проследил за «Яками», и опустил взгляд. А, вон оно что…

С юга приближалась парочка новеньких F-15 «Си Игл». «Вертикалки» прошли поперек курса американцев, отгоняя нахалов, но тем наглости не занимать — истребители, меченые белыми звездами, разошлись со свистящим ревом. Один пошел чертить круг, огибая «Минск», а другой…

— Ну, сцуко… — гневно вытолкнул мичман.

Пилот с «Эйзенхауэра» пронесся над советским авианесущим крейсером, а это уже не провокация даже, а прямое нападение!

Стальная громада «Минска» утюжила воды по-прежнему, молчаливая и грозная, а вот летучему хаму поплохело — «Морской орел» зарыскал, теряя высоту.

Иван будто слышал скороговорки, что отзвучали только что: «Две воздушные цели! Предполагаю атаку!» — «Параметры целей?» — «Высота четыреста, скорость восемьсот, пеленг не меняется». — «Сопровождаю!» — «Приготовиться к отражению воздушной атаки!»…

Мичман злорадно усмехнулся. То-то же! Родимая БЧ-7 не оплошала, накрыла самолет ха-арошим импульсом! Вряд ли пожгла всю электронику разом… Хотя кто его знает? Техника новая, Гирин и сам еще толком с нею не разобрался. Радиоэлектронное подавление! Это вам не шуточки…

Вихляя в воздухе, F-15 драпал на юг.

— Морская курица! — фыркнул Иван, и глянул на часы. Минут двадцать до вахты. Можно и кофию испить.

«По-вьетнамски!»

Посмеиваясь над своим детским позывом, Гирин ссыпался по трапу в твиндек и зашагал к камбузу — у Иваныча найдется и стаканчик, и кипяточек, и кофеёчек со сгущенкой…

Пятница, 28 декабря. День

Московская область, объект «В», п/я 1410

— Юбилейный заброс, — пробурчал я. — Сотый образец!

Сказать это небрежно у меня не получилось — всё равно поджималось что-то внутри. Аккуратные, отшлифованные слиточки металла с клеймами уходили в будущее на дистанцию в две с половиной минуты — таяли, исчезали, чтобы материализоваться вновь.

Ужас и восторг.

Однако будняя текучка смазывала позитив — путешествие во времени для образцов кончалось нехорошо. Их внутреннюю структуру корежили неведомые силы — кристаллические решетки сдвинуты, а то и скручены, смяты в аморфный беспорядок.