Царь царей

— Здесь ты не совсем прав, — тоже улыбнулся Глыба, только намного мягче. — Нежизнь так и называется, потому что не является жизнью в полном понимании. Это субстанция, которая возникает в местах разрывов жизни. Там, где уже нет существования, но еще не наступила смерть. Так получилось, что наш мир стал прекрасной кормушкой для нее.

Созидатель наморщил лоб, пытаясь вдуматься в смысл сказанного. Выходило у него с большим трудом.

— Но вместе с этим Нежизни нужны сосуды, в которых она будет храниться. И как только она оказалась здесь, то выбрала своим стражем случайного крона. Последнего царя теперь уже разрушенной Охокии.

Слова о красивом городе, в котором крон провел юность, разлетелись скорбным колокольным звоном над одинокими камнями, прозвучав с некоторой долей издевки.

— Да, я слышал об этом, — скривился Созидатель. — Один сумасшедший начал называть себя последним истинным царем.

— Царем царей, — поправил Глыба. — И пока мы убивали друг друга, Нежизнь все сильнее проникала в правителя, делая его могущественнее. Если его не остановить…

— Бесчисленные войны вас ничему не научили? — раздался скрипучий старческий голос. И от его слов повеяло нестерпимым жаром. — Вы уже разрушили мир.

— Они выиграли в том числе потому, что вы вечно отсиживались, — внезапно возразил Созидатель. — Нежизнь везде. Я чувствую ее слабые ростки во всем, что некогда было мне дорого. У нас всего два варианта — сбежать или бороться.

— Да! — на этот раз его дружно поддержали Воители.

— Может, ты и прав, брат, — невероятно серьезно, несвойственно для себя произнес Хохотун.

— Вот только мы не сможем избавиться от Нежизни, — не сдавался Зной. — Она найдет себе новый источник, новый сосуд.

— Который станет намного слабее и который будет напитываться снова, — парировал Глыба. — На это потребуется время. Мы станем убивать новых стражей, пока чуры не соберут Ось. Только действовать надо безотлагательно. Прямо сейчас.

Воцарилось молчание. Не потому, что кроны не знали, как поступить. Все они ждали решение самого главного из них, Великого брата. А Созидатель хмурился, чесал бровь и изредка поглядывал на лихо. Пока наконец не кивнул.

— Пусть так. Если ничего не получится, всегда можно уйти. Но если существует шанс сохранить наш мир… Рах, — поднял он руку, показывая пустую ладонь.

— Рах, — согласно ответили Воители, повторив жест.

— Рах, — добавили Рокот с Хохотуном.

— Рах, — неодобрительно заключил Зной.

— Следует поторопиться, — еще раз повторил Глыба. — Я знаю, где сейчас находится Царь. Пойдемте. Убьем его и всех его сторонников.

Он проворно спрыгнул с высокой отвесной скалы и побежал так стремительно, как могут только кроны. Созидатель схватил поперек Юнию, перекинул через плечо и рванул следом, чувствуя за спиной горячее дыхание собратьев.

Мимо мелькали леса, поля, рощи, долы, холмы, горы, озера и речки. А кроны бежали со скоростью, которую обычный человек не мог бы даже вообразить. Встреть их сейчас какой смертный, он бы заметил только могучий вихрь. Правда, встречать было уже некому. Мир обезлюдел. Ему словно дали по ребрам, и он испустил дыхание, вместе с которым улетучилась сама жизнь.

Созидатель поймал себя на мысли, что совершенно не узнает здешние места. Вроде когда-то здесь был самый дремучий лес в мире, где водилось много дичи и нечисти. А теперь — лишь изогнутые, словно в муке, голые стволы деревьев, из-за которых на них смотрели рубежники и нечисть. Слабые, но вместе с тем не обычные, а те, кого коснулось объятие Нежизни. В ком она зародила крохотное семя, которое проросло буйным цветом. А еще Созидатель удивился немыслимому числу этих созданий. Они стояли друг возле друга, словно близкие родственники, не чувствуя между собой никаких противоречий.

— Уже недалеко, — сказал Глыба.

— Что-то здесь не так, — прошептал Зной, впрочем, его услышали все кроны. — Зачем здесь столько рубежников? И нечисти? Будто кто собрал их сюда. И откуда ты знаешь, куда надо идти?

— Вон там, вон, — указал Глыба на фигуру меж могучих стволов. Казалось, он единственный не услышал собрата.

И Созидатель рассмотрел Царя царей. Обычного худого человека, разве что невероятно высокого. Его нагота неприятно ранила взгляд, потому что открывала миру неестественную синеву кожи. Казалось, этот человек застыл между жизнью и смертью, так и не решив окончательно, что именно ему делать.

Впрочем, особой силы в нем Созидатель не почувствовал. Рубцы были, но разве это сила? Царь царей, несмотря на громкое прозвище, по могуществу даже не подобрался к крону. Созидатель поставил на ноги Юнию, готовясь дать бой.

— Что-то не так, — продолжал бормотать Зной, теперь уже громче.

— Окружим его со всех сторон, — прошептал Глыба. — И ударим одновременно.

Он заискивающе поглядел на Созидателя, и тот, чуть поколебавшись, в ответ кивнул. И кроны стали медленно окружать главного апологета Нежизни, ее основного защитника и сосуда.

Великий крон чувствовал, как дрожит от страха лихо. Ему и самому было не по себе среди сотен (или тысяч?) застывших созданий. Конечно, можно начать их убивать, но вдруг это приведет к чему-то более страшному?

Когда Воители подобрались совсем близко, Петля, в очередной раз оправдывая свое прозвище, сотворил невероятно хитрую ловушку, в которую заключил Царя царей. Его промысел возвышался каждый раз, когда кто-то попадал в западню. Тело неприятеля покрылось страшными ранами, но вместо крови из них потекла какая-то густая темная жидкость. Правда, сам Царь царей теперь будто проснулся. Он было подался вперед, но огромные, ныне увеличенные в размерах руки Глыбы рухнули на него, словно могучие скалы. Созидатель даже отвернулся, чтобы не смотреть на это ужасающее зрелище. Он и не думал, что все будет так просто.

Впрочем, стоило ему только поверить в то, что все завершилось, как судьба неприятно удивила крона.

— Нежизнь, мать конца и отец начала, — торопливо, почти скороговоркой заговорил Глыба. — Я сделал все, как и обещал. Привел к тебе много силы, которую можно обратить тебе во благо. Во мне есть твое начало, порожденное разрушенным Осколком, я готов стать новым защитником и твоим сосудом…

— Предатель, — заревел Зной.

В воздухе запахло жженым мясом, палеными волосами и еще чем-то, что Созидатель распознать не смог. Вот только Глыба остался стоять, радостно улыбаясь и явно не испытывая неудобств. Вместо него, обугленные и опаленные, падали ниц те самые застывшие рубежники. И Великому крону от подобной картины стало совсем не по себе. Потому что он видел, что Зной бьет в полную силу.

Вновь сотворил хитрую ловушку Петля, атаковал росчерком заклинаний Цвет, загремела накатывающая и сметающая все на своем пути волна Рокота, ухмыльнулся, вступая в схватку Хохотун.

Только Великий крон на ходу торопливо творил своих чудесных, как он всегда считал, созданий. Он облачался в живую хитиновую броню. Потому что умел видеть на два хода вперед.

И оказался прав. В какой-то момент Глыба заговорил. Вот только его голос был не похож на тот, к которому все привыкли. Созидатель видел пустые, подернутые белесой пеленой глаза, а сухие губы трескались при каждом слове. Разве что не кровоточили.