Царь девяти драконов

«Боятся… боятся потерять свою величайшую святыню…».

Однако охотник понимал — времени мало. Хвоя прогорит очень быстро. Уже скоро он почувствует жар от огня на собственных руках.

— Абхе, ты меня слышишь?

— Да, — потрясенная, громко прошептала она.

— Бери Карана и уходи!

— Я… я не могу…

— Что?

— У меня нога сломана!

Шанкар на мгновение прикрыл веки. Неужели все напрасно? Чувство обреченности, подобно топкому болоту, стало засасывать внутрь. Охотник открыл глаза и решительно молвил.

— Хорошо. Тогда пусть Каран уходит, а мы… — он на миг запнулся, — мы что-нибудь придумаем. Сможешь развязать его?

Абхе скосила взор вправо. Каран стоял на коленях в паре локтей от нее. Мешок по-прежнему венчал его голову.

— Да, — хрипло ответила девушка, — я дотянусь.

— Тогда поторопись!

Пара воинов у подножия лестницы сделали было шаг навстречу, но Шанкар мигом остудил их пыл, поднеся огонь вплотную к ели. Несколько сгоревших иголок упали на кожу. Боль пронзила кисть, но охотник приказал себе ее не замечать. Сердце бешено колотилось в груди. Казалось, его стук эхом отдается среди тишины главной площади города.

Трясущимися пальцами Абхе дотянулась до Карана и сорвала мешок с головы.

Когда Шанкар услышал ее сдавленный возглас, внутри что-то оборвалось.

— Абхе, в чем дело?

— Это не он! — простонала она, прижимая руки ко рту.

— О чем ты говоришь?! — охотник сорвался на крик, но Абхе не ответила.

Она с ужасом смотрела на ухмыляющегося паренька с раскосыми глазами, в которых читалось лукавство и презрение.

***

От напряжения перед глазами пошли желтые круги, но Танцзин продолжал всматриваться во мрак ямы, будто в бездну.

— К-кто там?

— Помоги… мне… — оттуда повеяло холодом.

Внезапно воротник захотел уйти. Закрыть крышку и убраться подальше. А ежели кто и сидит там внизу, так пусть почтенный Фу сам разбирается, когда вернется.

Танцзин снова услышал детский плач. Надрывный и протяжный. Пот выступил на лице. Сердце подпрыгнуло в груди. Воротник начал отступать.

— Почтенный бо! — раздался оклик одного из бойцов.

Он вздрогнул и обернулся. Ноги заплелись. Не удержав равновесия, Танзин взмахнул руками и полетел на дно ямы. Хрустнула шея, и прежде, чем тьма окутала его, воротник услышал, как плач сменился веселым смехом.

***

Юншэн стоял на стене и задумчиво смотрел на восток. В той стороне скрылись гонцы, посланные к соседнему клану Цзунсюн. Хмуря брови, советник покусывал нижнюю губу. Края желтого одеяния были плотно запахнуты. Лучи заходящего солнца светили в спину и отбрасывали тонкую худощавую тень. Впереди, чуть правее от дороги, раскинулось поле с пшеницей. Чжуны уже успели убрать часть побитых морозом злаков, но работы еще предстояло много. Часть простолюдинов, что острее других нуждалась в пище, перебросили на укрепления стен. Прямо сейчас, в оранжевом свете и отбрасывая сгорбленные тени, они трудились у подножия, втыкая в землю новые колья…

«Башэ… это наверняка проделки Башэ… о, Шанди, надеюсь, ты защитишь воинство Фу… как бы плохо я к нему не относился. И он добудет победу во славу твою. Ведь иначе… зачем все это? — он обернулся через плечо и посмотрел на жертвенный столб посреди площади перед восточными воротами. — Зачем я совершил то, что совершил?».

С губ сорвался тяжкий вздох. Юншэн отвел взор от столба и окинул окрестности отчужденным взглядом. В роще недалеко от стен щебетали птицы. Но с каждым мигом все тише. Пернатые обитатели леса готовились ко сну. Сумерки сгущались среди деревьев, однако грунтовая дорога еще освещалась оранжевыми лучами солнца. Небо потихоньку темнело.

«О, Шанди, да не оставишь ты нас в столь тяжкий миг».

Бросив еще один взгляд на восток, советник подошел к лестнице и начал спускаться. Сандалии тихо шлепали по ступенькам. Юншэн снова посмотрел на жертвенный столб. Он стоял посреди пустой площади, как грозное предзнаменование, хотя должно быть наоборот — ведь они приносят дар Шанди! Но почему советнику становится не по себе, когда он видит этот одинокий шест? Быть может, дело в том, кто к нему привязан? Но это всего лишь язычник. Чужак…

«Мальчишка…».

Сердце Юншэня кольнуло от жалости, но он заставил отбросить это чувство прочь. Сейчас для него не место и не время. Сейчас, когда Хучену грозит опасность.

Советник спустился вниз и огляделся. Площадь была пуста. Если не считать его самого да пятерых стражников возле жертвенного столба. Все люди собрались у Храма предков. И, по задумке цзы Хэна, беглый язычник должен быть именно там… но у него ничего не получится.

Советник поежился. Вечер становился прохладным. Он почувствовал, как под одеждой слегка дрожит маленькое тельце.

— Потерпи, мой дружочек, скоро пойдем домой.

— Давно не виделись, Юншэн, — раздался голос позади.

Он вздрогнул и остановился, будто налетел на невидимую стену. Озноб прошел по спине. Мышцы напряглись. Выждав мгновение, Юншэн обернулся.

Он стоял там. Возле ворот.

***

Каран пытался вырваться, но силы были не равны. Когда стражник в яме ударил Абхе, что-то перевернулось внутри мальчишки. Он с яростью набросила на обидчика, но воин быстро подмял его под себя и скрутил по рукам и ногам крепкими путами. Каран застонал от злобы и бессилия. Он звал Абхе, но та не слышала и находилась словно в тумане. Потом его перекинули через плечо и потащили наверх. Паренек пытался высвободиться, отчаянно работая кистями, но веревки были затянуты слишком крепко. Когда же его вытащили на свет, то тут же нацепили грязный мешок на голову, от которого Каран чуть не задохнулся. Больше он ничего не видел. Лишь чувствовал, как его пронесли через какое-то помещение и бросили на доски. Как оказалось позже, то была телега. Мальчик ощущал дребезжание колес, до слуха доносился стук бычьих копыт. Дышать становилось все труднее. Каран кашлял, его бил озноб. В один момент сознание покинуло его. А когда он очнулся, то обнаружил себя привязанным к какому-то столбу, а рядом стояли пятеро стражников. С хмурыми и непроницаемыми лицами. И не было в их взгляде ни жалости, ни сочувствия, ни сожаления. Только уверенность в том, что они поступают правильно. Один из них держал наготове ритуальный нож. Тот угрожающе блестел в закатных лучах зеленоватым цветом.

Каран обвел взором пустынную площадь в попытках найти хоть что-то, дававшее надежду на спасение. Он увидел почтенного старца, спускавшегося с городской стены. В желтом одеянии и с морщинистым лицом. Заметил грусть и смятение в его глазах. Слабый лучик надежды затеплился в душе мальчишки, когда он заметил, что старик направляется к ним…, но быстро потух после того, как старец сначала резко остановился, а затем обернулся к воротам.

— Эй! — не выдержал Каран и дернулся, в отчаянной попытке освободиться. — Эй! Помоги мне!

Но старец будто не слышал. Он продолжал смотреть на ворота, а спустя пару секунд и вовсе развернулся и направился к створкам.

— Стой!

— Хо ши[1], — молвил один из стражников, и Каран перевел обреченный взгляд на них.

Воин с ритуальным ножом подошел к столбу, ухватил мальчишку за волосы и приставил лезвие к горлу.

Паренек воздел глаза к небу, по которому плыли оранжевые облака, темнеющие во мраке наступающей ночи. И эта ночь вошла в его душу.

***