Царь Ифритов

Царь Ямайн был очень стар, но состарился красиво, иссохнув как деревянная резная скульптура, истончившись, но не утратив ни благородной осанки, ни ясного взгляда. Лицо его было исчерчено морщинами, а волосы, заплетенные в длинную косу, белыми, как ночное лицо Ар-Лахада. На голове у него изумрудный тюрбан с кистями, а тонкое тело закутано в одежду из бархата и шелка того же изумрудного цвета, и перехвачено янтарного цвета кушаком, а оторочка из драгоценного черного меха. Такой мех, царевич Эшиа хорошо знал это, стоил баснословные суммы и был одним из ходовых товаров горных контрабандистов. Ибо был это мех черной лисы, которая считалась очень редким зверем, оттого охоту на нее не одобряли во всех странах, поэтому и торговля была запрещена. Значит, царь Ямайн закрывал глаза на подобные запреты, ради своего удовольствия позволяя спускать охоту с рук, и это заставило Эшиа еще сильнее проникнуться к нему нелюбовью. Но он заставил себя не щурить глаза с тихой злобой, улыбнуться приветливо и поклониться, обратившись к царю Ямайну с доброй речью:

– Приветствую тебя, царь Ямайн! – сказал он. – Мое имя – царевич Эшиа, я сын Аймира, внук Эшиа, великого царя-путешественника, который был твоим другом. Прошу тебя, во имя этой старой дружбы, не откажи мне в гостеприимстве и угости вином да хлебом, ибо я устал с дороги во время долгого своего пути!

Царь Ямайн сердечно поприветствовал царевича Эшиа и приказал слугам нести самые сладкие лакомства и самое дорогое вино, которое только нашлось бы в его подвалах.

Во многих дворцах доводилось гостить царевичу Эшиа, со многими людьми общаться, в том числе и с теми, кто хорошо знал его царственного деда, но никто из них не произвел на него столь отталкивающего и дурного впечатления, как царь Ямайн. Во всех своих действиях, едва лишь услышав о том, кто перед ним, царь Ямайн принялся стараться угодить царевичу Эшиа. Не то чтобы Эшиа был чужд тщеславию и не любил, когда ему пытались понравиться, вовсе нет, он ценил такое внимание и хорошо понимал, кто он и чего стоит. Однако царь Ямайн делал все так, что, оказывая почтение вроде как гостю, навязчиво переводил все внимание на себя, пытаясь подчеркнуть свое богатство и влияние.

– Эта рыба водится только в одной далекой горной реке, и много сил требуется, чтобы довезти ее в бочках с водой и оставить живой, потому что только свежеубитая и поданная на стол, она сохраняет уникальный вкус, – говорил царь Ямайн и обводил рукой стол, на котором стояли блюда с этой рыбой, которую не больше двух человек могли бы съесть за один присест.

Царевич Эшиа увидел, какими голодным глазами оглядывают стол слуги-разносчики в белых одеждах и подумал сначала, что они в нетерпении перед минутой, когда обед подойдет к концу, и смогут доесть то, что останется нетронутым на расписных тарелках. Позже он узнал, что царь Ямайн никому не позволяет доедать со своего стола и приказывает выбрасывать оставшуюся еду в выгребную яму, и слугам не достается ни кусочка, а если кто будет пойман за преступление, того выпорят плетьми и бросят на весь день под палящим солнцем. Но в ту минуту Эшиа еще всего этого не знал, и только заметил, что под широкими одеждами слуги очень худые, и лица у них изможденные. И от этого зрелища ему кусок в горло не лез, ибо не привык он к такому отношению к слугам. Ко всему прочему, понял он, что это была за рыба, и из какой горной реки вылавливали ее для царя Ямайна. То тоже была запрещенная охота: рыба ап-турифа, как назвали ее, белоперая речная королева, она правда встречалась редко, и требовались усилия, чтобы выловить ее честным путем, только вот контрабандисты ставили сети и губили рыбу в моменты, когда шла она на нерест. Оттого сокращалось ее поголовье, и рыба становилась реже и дороже, а ее все так же продолжали ловить. Но царевич Эшиа заставил себя съесть несколько кусочков и отдать должное ее нежному вкусу, потому что он был голоден, рыба уже мертва, а вызвать раздражение царя Ямайна раньше времени было ему совсем не на руку.

Царь Ямайн между тем продолжал рассыпаться в похвалах самому себе, богатству своего стола и своим охотникам. К великой радости и облегчению царевича Эшиа, кроме рыбы ап-турифа не было больше на столе еды, добытой в обход законов, и к сладостям и фруктам он прикасался без опасения. Но и тут царь Ямайн не преминул рассказать, что только в стране Ямайн растет такой виноград, и такие персики, и делают такие сладости.

– Попробуй персик, внук моего друга, – со сладкой улыбкой уговаривал царь Ямайн, и Эшиа уже не знал, какие пути отступления следует искать. – Сочный персик, удивительный персик, посмотри, как налит солнцем его золотистый бок. Только на моих персиковых деревьях могут вырасти такие плоды. Только в моей стране столько солнца забирают себе свежие персики!

Царевич Эшиа, подчиняясь законам гостеприимства и собственным нуждам, надкусил один персик и вынужден был признать, что был он в самом деле сладок и сочен, но кусок едва не встал ему поперек горла от того, как смотрел на него царь Ямайн. Царь явно ожидал немедленно подтверждения совершенства вкуса персиковых плодов, и царевич Эшиа был рад хотя бы тому, что ему не придется кривить душой для похвал. Он доел персик и тщательно вытер пальцы, и только потом сказал с улыбкой:

– Персики твои и в самом деле потрясают мое воображение, царь Ямайн. Много мне довелось путешествовать и много фруктов отведать, но плоды твоих садов затмевают все.

Царь Ямайн остался доволен его речами и приказал немедленно подать чай. Царевич Эшиа вздрогнул, ожидая, что и чай у царя Ямайна неизбежно самый лучший и крепкий, но, на его счастье, чай оказался вполне обыкновенным, и обед завершился для Эшиа самым лучшим образом.

И только когда слуги убрали тарелки и оставили царя с гостем со сладостями на расписных блюдах и свежим чаем, царевич Эшиа решил, что пора начинать разговор о серьезных своих делах.

– Как известно тебе, царь мой Ямайн, страна Эшиа отделена от твоей страны безжалостной Белой пустыней. Много дней потратил я, чтобы ее преодолеть, много лишений претерпел, чтобы добраться до тебя, и вот я здесь.

Царь Ямайн улыбнулся в ответ:

– Что же подвинуло тебя, юный царевич, на столь опасный путь? Немногие осмеливаются пересечь Белую пустыню без слуг и сопровождения. И еще меньшее количество смельчаков выходят оттуда живыми…

– У меня, мой царь, есть дело, которое только я могу решить, – прохладно улыбнулся в ответ царевич Эшиа. – Все дело в моем царственном деде, царе-путешественнике, чье имя мне выпала честь носить под взглядом Ар-Лахада. С самых моих ранних лет дед, царь Эшиа, воспитывал меня так, как считал правильным. Именно я унаследовал его страсть к путешествию. Мой отец, царь Аймир, вырос правильным царем, и подданные любят его, и правит он мудро и вдумчиво. Но царь Эшиа часто, бывало, печалился о том, что сын совсем не похож на него. И много занимался со мной, многому меня научил. И вот теперь пришла моя очередь странствовать, тем более что я еще не царь, и долгое время царем не стану, а потому не лежит сейчас на моих плечах ответственность перед целой страной.

– Речи твои мудры и рассудительны, – заметил царь Ямайн. – Мне приятно слышать их. Признаюсь честно, порой я находил твоего деда чересчур легкомысленным. Ведь он бросал царство на своих советников и надолго покидал страну!

– Он остепенился со временем, – сказал царевич Эшиа.

Царь Ямайн кивнул.

– Да, я помню это. Однажды он приехал ко мне, усталый и изможденный, и все спрашивал, как ему добраться до царства Ифритов. Увы, мне нечем было ему помочь, так как царство Ифритов – это выдумка для запугивания непослушных детей. После этого, я слышал, он вернулся в свою страну и правил мирно и мудро до тех пор, пока не уступил трон своему сыну. Как он теперь поживает?

– Все дело в том, что я не знаю, – ответил с жесткой улыбкой царевич Эшиа. – Я отправился в путь, чтобы разыскать его. На закате своих лет царь Эшиа снова отправился в путь, чтобы найти царство Ифритов. И теперь я иду по его следу в надежде, что смогу найти его живым и невредимым.

Царь Ямайн всплеснул руками.

– Неужели? Так я и знал, что его нрав так просто не упрятать в клетку! И успешны ли твои поиски?

– Пока нет, мой царь. Я надеялся, что он мог по старой дружбе навестить тебя.

– Если бы это только произошло, каким счастливым я бы тогда был! Но не было его здесь! И не навещал он меня!

Царевич Эшиа горько вздохнул. Его надежды снова рассыпались в прах. Как будто царь Эшиа растворился призраком среди пустыни! Никого из своих прежних друзей он не навестил, нигде не был, и никто не видел его.

– Как жаль мне слышать это, мой царь, – горько сказал он. – По правде сказать, ты оставался моей последней надеждой. Я верил, что хоть в царство Ямайн мой дед обязательно заехал бы по пути, ибо знал он, что всегда тут желанный гость…

Царь Ямайн перегнулся через стол и накрыл своей широкой морщинистой ладонью руку царевича Эшиа. Тот дернулся было убрать руку, но вовремя вспомнил о приличиях и стерпел. Царь Ямайн приблизил лицо к его лицу и проговорил с елейной доверительностью:

– Мой милый царевич… Мое сердце готово разбиться вдребезги от тех слов, что я должен произнести перед тобой, но долг велит мне сделать это. Послушай меня и постарайся понять всю жестокую правду. Когда твой дед, царь Эшиа, стал моим другом и союзником, он был уже немолод. Уже никто не назвал бы его юношей в тот момент. Я же, по воле судьбы и священного Ар-Лахада, взошел на престол в очень юном возрасте. Я был даже младше тебя, царевич, ты только вообрази себе! Но не обо мне речь, а об Эшиа, который, как я понимаю, покинул дворец, уже взрастив сына и внука. А женился он поздно, много позже, чем принято вступать в брак царю. И если юность его, и сила, и навыки, и умения, позволяли ему выжить в Белой Пустыне, то, что может противопоставить ей старик? Прими это, царевич: твой дед не пережил дороги…