Царь нигилистов

— Мне немного лучше. Летом всегда лучше, но все равно остались. И я тоже хочу посмотреть, что там.

— В обморок не упадешь?

— Сам не упади! Как тебе твой студент?

— Гений! Хотя и зануда. Любит, когда Великие князья жмут ему руку.

— Учту, — улыбнулся Никса.

На следующее утро Склифосовский удостоился сразу двух рукопожатий Великих князей.

— Это Никса, — представил Саша. — То есть цесаревич Николай Александрович. Ему тоже интересно. Ничего, что нас двое? Пятьдесят копеек с человека или пятьдесят копеек с двоих?

— С двоих, — смилостивился Николай Васильевич.

И вынул из портфеля пузырек с надписью «Spiritus — 95 %», металлическую коробочку и довольно приличных размеров бутылку без всяких надписей.

— Раствор хлорной извести, — провозгласил Склифосовский.

— Я в вас не ошибся, — прокомментировал Саша.

— Ну-с, с чего начнем? — спросил Николай Васильевич.

— С пьяной инфузории-туфельки, — сказал Саша. — Есть у вас еще немного воды из лужи?

Вода из лужи нашлась. Ее нанесли на предметное стекло, потом капнули из пипетки немного спирта.

Инфузории под микроскопом действительно сошли с ума и задвигались неадекватно быстро.

Пару минут они с Никсой наблюдали за сумасшедшими туфельками и «бокальчиками», сорвавшимися со своих ножек.

— А если добавить спирта? — спросил Саша.

Склифосовский бестрепетно скормил им еще одну каплю.

Инфузории затормозили, остановились и стали одна за другой выпускать внутренности.

— Вот это да! — сказал Саша. — Никса, ты посмотри на это!

Никса приник к окуляру.

— Это разрушение клеточной стенки? — поинтересовался Саша.

Николай Васильевич тоже посмотрел в микроскоп.

— Видимо, да, — сказал он.

— Супер! — восхитился Саша. — Никса, когда я раскручу тебя на антиалкогольную кампанию, мы сделаем такой плакат. В левой части: «Это трезвая инфузория-туфелька, живая и веселая». А в правой: «А это мертвая инфузория-туфелька, с вывалившимися кишками, после воздействия спирта».

— Для этого им надо сначала объяснить, что такое инфузория-туфелька, — заметил Никса.

— Естественно. Для этого и нужна всеобщая грамотность населения, чтобы пропагандистские кампании заходили… то есть были результативны.

— Можно я это зарисую? — спросил Склифосовский.

— Мертвую туфельку? Давайте.

Для испытания хлорной извести пришлось вымыть предметное стекло и капнуть на него новую порцию воды с инфузориями. Склифосовский открыл бутылку с раствором, и в воздухе резко запахло хлоркой.

Так вот что такое «раствор хлорной извести»!

От хлорки все обитатели капли мерли просто сразу и без предварительного бешенства, словно взрываясь изнутри и оставляя после себя полупрозрачные лужицы.

— Вот почему надо мыть руки раствором хлорной извести, — заметил Саша, пока Склифосовский зарисовывал результат.

— Может быть, — задумчиво проговорил Николай Васильевич.

— Ну, что ж, — сказал Саша. — Давайте вымоем руки раствором хлорной извести и займемся моей кровью.

— Может быть, лучше моей? — предложил Склифосовский.

— Нет, — возразил Саша. — Моя должна иметь более интенсивный ультрамариновый оттенок. Интересно же!

— Может быть, вам не надо обрабатывать руки? — спросил Николай Васильевич. — Это очень едкое вещество.

— Надо, — сказал Саша. — А потом ваш брат эскулап будет протестовать против мытья рук этой гадостью, а я даже не буду понимать, почему. Марля у вас есть?

— Немного.

— Выньте из портфеля. А то мы сейчас вымоем руки этой дрянью, а потом вы полезете в портфель. И неизвестно, зачем мыли.

Николай Васильевич вынул марлю и открыл коробочку с медицинскими инструментами. Положил марлю на крышку.

— А зачем марля? — спросил он. — Я взял на всякий случай…

— Вы ее прокипятили? — поинтересовался Саша.

— Нет, — сказал Склифосовский.

— Ладно, — вздохнул Саша. — Спирт есть. Нарежьте несколько квадратиков примерно пять на пять сантиметров.

— Вы пользуетесь метрической системой? — с некоторым удивлением спросил Склифосовский.

— Иногда. Ну, дюйм на дюйм.

Марля была разрезана на кусочки раза в два мельче, чем ожидал Саша, но не суть.

Вымыли хлорной известью предметное стекло и руки. Ладони слегка защипало.

— Мда, — сказал Саша. — А резиновых перчаток нет?

— Нет, — сказал Склифосовский. — Я читал, что некоторые хирурги раньше использовали перчатки из бычьего пузыря.

— Понятно, — сказал Саша. — Ну, давайте, извлекайте мою голубую кровь. Ланцет прокипятили?

— Да, конечно, — кивнул Николай Васильевич. — В кастрюле под крышкой.

Саша взял кусочек марли и смочил его в спирте. Приложил к безымянному пальцу на левой руке.

— После хлорки это наверняка лишнее, — заметил он. — Но потом сделайте обязательно. Другим кусочком.

— Щипать будет, — предупредил Склифосовский.

— Ну и что? — спросил Саша.

Николай Васильевич взял ланцет и проколол ученику кожу.

Саша слегка поморщился. На подушечке пальца набухала багровая капля.

— Измена! — воскликнул Саша. — Наверняка Екатерина Алексеевна согрешила с Григорием Орловым. Все! Никаких сомнений.

— Я тебе сейчас подзатыльник дам! — сказал Никса.

— Вот! — возразил Саша. — Не хотим мы видеть никаких объективных научных доказательств.

Красная капля перекочевала на предметное стекло, а Склифосовский дисциплинированно приложил к ранке марлю, пропитанную спиртом.

— Ваше Высочество, а вы уверены, что это вы должны мне платить за уроки? — задумчиво спросил Склифосовский. — А не я вам?

— Уверен. Я даже не знаю, как ее окрашивать. И надо ли.

— Пока нет.

И Саша с Никсой полюбовались Сашиными красными кровяными клетками.

— Эритроциты? — спросил Саша.

— Да, — кивнул Николай Васильевич.

— А лейкоциты можно увидеть?