Царь Саул

Однако за рекой Ярдоном, за Солёным озером — Ямой, как называли его местные жители, — из степей и горных ущелий по-прежнему угрожали набеги злобных племён.

Аммониты оправились от разгрома под Явишем Галаадским Повешенного царя Нахаша заменил его старший сын, и свирепые наездники на беговых верблюдах снова стали тревожить восточные города Эшраэля.

Саул двинул шеститысячное войско сначала против мохабитов. Он взял и сжёг их главный город Ним-Абарим. После чего были перебиты все жившие в городе мохабиты. Тридцать колесниц во главе с Абениром помчались ловить убежавшего на белом верблюде царя Нергала [46] , названного таким именем в честь красновато-мрачной звезды небесного воплощения мохабитского бога войны. Но царь исчез среди пустынных степей, и след его затерялся.

46

Нергал — планета Марс.

Имеете с Янаханом, прибывшим с двухтысячным отрядом и отборных юношей-бениаминцев, Саул пошёл против старых пригон-аммонитов. Он победил их в двух сражениях, сжёг столицу Рабат-Аммон и разметал по пустыне аммонитские кочевья. Но древнему обычаю Эшраэля и требованью первосвященника Шомуэла, он не только перебил всех попавших в плен, включая женщин и детей, но также овец, коз и верблюдов.

Эти ненужные (а по мнению близкого Саулу эфраэмита Ямина бен Хармаха и других «новых» людей) глупые зверства не давали победителям никаких выгод. Истребление всего, что могло бы обогатить царский дом, приближённых царя и его воинов, только ожесточало окрестные племена. Ведь даже разбойники, «шакалы пустыни», как их называли эшраэлиты, совершая свои набеги, не убивали пленных. Через кочующих работорговцев они продавали их в Вавилон, Элам и Мицраим, где тысячелетия приобретают рабов в любом количестве.

Тем более глупым казалось избиение животных. Их можно присоединить к собственным стадам. Наконец вещи — одежда, украшения, посуда, всякий полезный скарб...

Но первосвященник Шомуэл неутомимо посылал гонцов с приказом жечь и уничтожать. При неповиновении его приказам , он грозил истребительным гневом Ягбе — голодом, засухой, болезнями, землетрясением и порабощением другими народами. Саул беспрекословно исполнял требованья властного старика.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

На южной башне Шобы [47] , главного города небольшого царства с таким же названием, теснилась группа людей в пёстрых одеждах. Утренние лучи солнца, только что поднявшегося из-за песчаных холмов, заставляли вспыхивать золотые украшения и бронзу воинских доспехов. Стражникам, стоявшим с копьями у правой ступни, богатство расшитых одежд и панцирей не казалось необычайным. Они знали: на башне находится царь Шамтагум и его придворные.

47

Шоба (Цоба) — страна в Сирии.

Царь, высокий, довольно костлявый и немного сутулый молодой человек с завитой бородкой, вглядывался в рассеивающуюся мглу пустынного окоёма. Высвободив из-под плаща смуглую руку, он приставил ладонь к глазам.

— Где же войско ибрим? — сердито спросил Шамтагум у пожилого, нарумяненного щёголя в длинной фиолетовой рубахе, переливавшейся золотыми чешуйками. — Твои лазутчики, визирь [48] Адонишет, что-то напутали. Если они разбудили меня без веского основания, я прикажу дать каждому из них по сотне ударов плетью.

48

Визирь — главный советник, министр.

— Не думаю, господин мой, что они напутали и обеспокоили твоё величие напрасно. Я знаю их давно и уверен, что они недаром едят свой хлеб.

— Где же враги? Они должны быть здесь, если исходить из ночного донесения. Эшраэль находится в полуденной стороне. Погонщик волов, ставший царём, должен привести свой сброд оттуда, не так ли?

Пожилой придворный в фиолетовой рубахе вздохнул. Слегка отступив назад от рассерженного царя, он коснулся холёными пальцами окрашенной охрой бороды. Она держалась на его выбритом лице с помощью крючков, зацепленных за уши. Остальные придворные и военачальники тоже вздохнули. Они встревоженно переглядывались, расправляя ещё не глаженые с утра полосатые накидки.

Голубоглазый митанниец в бронзовом панцире и шлеме, над которым вздрагивало журавлиное перо, прижал ладонь к груди.

— Может быть, господин мой, следовало бы взять пятьсот стрелков, тысячу копейщиков, — сказал он, склоняя голову перед Шамтагумом, — и встретить врагов в поле? Хорошо бы сделать засаду и напасть на них, не дожидаясь, когда они подойдут к городу.

— Верно, Гамитбаал. Возьми эти полторы тысячи воинов, согласился царь. — Проследуй до русла высохшего ручья у Кешах-Зегона и там устрой засаду. Отправь вперёд разведчиком. Если они донесут, что войско ибрим слишком велико, быстро отступи и возвращайся. Но если ты нападёшь на них, шли гонца. И сам с двумя тысячами воинов и пятьюдесятью колесницами посмешу на помощь. Да поддержит тебя твой Тешуб и наш не ми кий Мелех.

Ухмыльнувшись с довольным видом, митанниец поспешил покинуть башню. Он спустился на площадь перед храмом лунного бога Сина и мысленно помолился ему, не забывая Мелеха и Тешуба. Отдав приказания младшим начальникам, полководец мири Шамтагума подошёл к своей колеснице, поднялся в неё и велел возничему выехать из южных ворот.

Вскоре царь Шамтагум уже наблюдал, как стремительно выехали в поле пятнадцать колесниц, запряжённых тонконогими горячими лошадьми. На каждой колеснице, кроме возничего, стоял нарядный красавец — знатный юноша с большим луком и двумя колчанами стрел. Рядом находился оруженосец, сияя прямоугольным щитом и секирой с железным лезвием.

На колесницами знати начали выходить остальные воины по четыре в ряд. Копья их, вскинутые на правое плечо, однообразии и размеренно вздрагивали. Когда шобское воинство отошло от города на значительное расстояние, оно стало походить на огромную змею, сверкавшую, как щетиной, остриями копий и бронзовой чешуёй доспехов.

В голове этой змеи, образованной копейщиками и стрелками из лука, неторопливо и достойно, опережая прочие колесницы, ехал Гамитбаал. Его колесницу, как невесомую, влекли две чёрные лошади резвой и могучей породы. В своём золочёном шлеме с пером цапли и голубом плаще, расшитом белыми зигзагами — символами Тешуба, бога грозы и войны, суровый Гамитбаал выглядел бесстрашным и могучим полководцем.

Его прежняя жизнь знала сражения и победы. Ещё молодым мнимом Гамитбаал воевал в числе непобедимых хеттских бойцов. Теперь же, после падения огромной державы и разрушения её столицы Хаттушаша, поседевший в сражениях воин служил царю Шамтагуму.

Царь не покидал башню, пока войско ни скрылось за холмами.

— Теперь следовало бы немного успокоиться, господин мой, — почтительно обратился к молодому царю пожилой визирь. — Тебе надо отбыть во дворец, развеяться и отдохнуть.

— Пожалуй, ты прав, Адонишет. Будем ждать гонца от Гамитбаала или возвращения войска. — Царь собрался покинуть башню.

Пёстрая свита удовлетворённо зашушукалась. Можно было, не утруждая себя заботами, вернуться домой к мягким постелям и юным наложницам, к жареным уткам, тушёным ягнятам, вину и медовым пирожным. Придворные в этом небольшом, но богатом царстве привыкли к роскоши.

Несмотря на молодость, царь Шамтагум правил мудро, стараясь не участвовать в распрях воинственных соседей. Он предпочитал откупаться от набегов кочевых племён-аморреев и мохабитов. Пилиштимским князьям из Шобы посылали подарки в виде изделии из местного серебра. А с сынами Анака, приводившими караваны m пристаней своих городов, он поддерживал взаимовыгодные торговые отношения.