Царь

– Как поживаешь?

– Благодарствую, царь-батюшка, все благополучно.
– Пытается она быть степенной, но тут же сбрасывает с себя чинность и непосредственно заявляет: - а мы маленького видели!

– Кто это мы?

– Я, Глаша и матушка.

– Вон как, а я вот Глафиру с мамой твоей давно не видал. Здоровы ли?

– Здоровы, что им сделается, - беспечно смеётся Машка, не обращая внимания на строгий взгляд отчима.

Авдотье брак с Пушкаревым и вправду пошел на пользу. За прошедшие шесть лет она раздобрела и родила стрелецкому полуголове еще двух дочерей и долгожданного сына. Так что неудивительно, что ее позвали к роженице. О родах и детях она знает все. А вот, кстати, и они.

– Ой, Марья, - всплескивает руками мать, видя, что она устроилась подле меня, - Здравствуй на многие лета, царь-батюшка, спасибо тебе, что не гневаешься на нашу дурочку!

– И вовсе я не дурочка!
– вспыхивает дочь, - я и грамоту лучше Глаши знаю, и счет!

– Не гневи бога Авдотья, - защищаю я свою любимицу, - дочери у тебя и умницы и красавицы. Старшая смотрю совсем невеста?

– Спасибо на добром слове, государь, - кланяется стрельчиха, - твоя правда, совсем взрослая Глафира стала, пора и замуж.

Чертыхаюсь про себя, опять ляпнул не подумав. По нынешним понятиям пятнадцатилетняя Глаша вполне себе невеста. Еще воспримут мои слова, как руководство к действию и выдадут девчонку, а ей бы еще в куклы играть.

– Правда, не сватают покуда, - скорбно вздыхает мать, - видать так и останется старой девой.

Тихая и застенчивая в отличие от Машки Глафира стоит рядом с матерью, опустив очи долу и только краснеет, слушая нас с Авдотьей.

– Ну, это ты зря, такая не засидится, - оглядываю я засмущавшуюся девицу, - так что не стоит торопиться. Найдем ей еще жениха, молодого да пригожего.

– А мне?
– восклицает Марьюшка, вызвав всеобщий смех.

– И тебе, куда же деваться, - смеюсь я вместе со всеми, - хочешь боярина, хочешь князя.

– Принца хочу, - не задумываясь, заявляет юная оторва, еще добавив веселья присутствующим.

– Да на что он тебе нужен? Я и сам когда-то был принцем, так что могу тебе сказать, что женихи из принцев неважные. Вечно где-то пропадают, воюют, по морю плавают, а принцессы сидят дома ждут их и плачут.

– Вот еще, дома сидеть да плакать! Я с ним путешествовать буду, чтобы он в чужих краях от рук не отбился!

– Да уж, я вижу, что кому-то кислица снится, может быть даже и принцу. Ладно, Марьюшка, подрастай пока, а там посмотрим.

Тем временем Корнилий снова наполнил кубки, и дождавшись когда все присутствующие выпьют за здоровье его наследника тихонько спросил:

– Мне сопровождать вас?

– Куда это?

– Разве ваше величество не посетит сегодня Кукуй?

– Сам доберусь.

– Это может быть опасно.

– А кто мне хвастался, что всех татей переловил?

– Государь, я вовсе не разбойников опасаюсь. Среди ваших бояр достаточно людей способных на любую подлость. Вспомните Салтыковых.

– Да, были люди, не то что нынешние.

– Прошу прощения, что вы сказали?

– Помельчал, говорю, народ, ладно прикажи седлать коней.

Кукуй или Немецкая слобода успел изрядно разрастись за время моего царствования. По сути это город в городе, маленький осколок протестантской Европы в центре православной столицы. В нем есть своя ратуша, лютеранская кирха и даже школа в которую ходят дети местных немцев. От остальной Москвы он огорожен высоким тыном, а на воротах стоят часовые из Мекленбургского полка. Собственно и сам полк располагается тут же. Многие мои драгуны обзавелись семьями и живут в своих домах. Другие, отслужив, вернулись домой и их рассказы о необычайных приключениях в заснеженной России и моей щедрости к своим солдатам, послужили тому, что поток желающих стать под знамена герцога-странника не иссякает. Вот и сегодня в карауле стоит новичок, с опаской взирающий на сопровождающую меня кавалькаду, но его более опытный товарищ привычно салютует мне ружьем и приказывает тому поднять перекрывающий путь шлагбаум.

– Здравствуй Михель, - приветствую я часового, - как поживаешь?

– Милостью вашего величества недурно.

– Я слышал, что ты собираешься вернуться в Гюстров?

– Только для того, чтобы жениться и вернуться с семьей сюда.

– Вот как, и невеста есть на примете?

– За этим дело не станет. Ваши солдаты завидные женихи, мой кайзер.

– Тогда зачем тебе куда-то ехать, чем тебя русские девушки не устраивают?

– О, меня то всем, но вот пастор не станет венчать меня с православной, а если я уговорю ее принять нашу веру, сразу прибежит ваш капеллан Мелентий и будет такой скандал, что мало не покажется.

– Ну как знаешь, впрочем, если хочешь, я замолвлю за тебя словечко полковнику, чтобы он послал тебя вместе с очередным посольством.

– Благодарю, мой кайзер, это было бы чудесно!

Договорив с солдатом, я тронул каблуками бока своего коня и поскакал прямиком к "Большой телеге", так назывался трактир принадлежащий Лизхен. А молодой часовой опустил шлагбаум и с немалым изумлением спросил Михеля:

– Это и впрямь был русский царь?

– Ты же слышал, как я его назвал.

– Да, но он так запросто с тобой разговаривал...

– Что ты в этом понимаешь, молокосос, я нанялся к нему еще, когда его величество был еще простым герцогом, и участвовал во всех данных им сражениях. Таких как я - он помнит!

Трактир, принадлежащий Лизхен, называется: "Большая телега". Это довольно странное название пошло от их первого со старым Фрицем фургона, с которого они вели торговлю. Да, совсем забыл, Фридрих живет с Лизой на правах дядюшки. В большом зале сегодня не слишком многолюдно: несколько солдат и местных бюргеров сидят за столами и дуют пиво. Обычно я со своими людьми занимаю отдельный кабинет, но сегодня сажусь за ближайший свободный стол и машу рукой присутствующим в знак приветствия. Те привстают с места и кланяются, но вообще вид царя закатившегося в трактир никакого ажиотажа не вызывает, привыкли. Нравы в Кукуе довольно простые.

– Господа желают пива?
– немного заплетающимся голосом спрашивает Курт.
– Сегодня хорошее пиво!

– У тебя всегда хорошее пиво, Лямке, - отвечает ему Корнилий, - так что вели принести всем по кружке.

– Ирма бездельница!
– командует тот, - живо обслужи господ!

Однако дебелая служанка и без того уже спешит держа в каждой руке по три кружки с пенистым напитком.

– Пожалуйста, господа, - расставляет она их, радостно улыбаясь и наклоняясь при этом так, чтобы все видели декольте с весьма увесистыми достоинствами.

– Я смотрю, ты все хорошеешь, красотка?

– Скажете тоже мой кайзер, - улыбка служанки переходит в оскал.

Сказать по правде, Ирма не то чтобы безобразна, но скажем так, очень на любителя. Последних, впрочем, благодаря выдающимся достоинствам хоть отбавляй. Была бы она поумнее - давно бы вышла замуж за кого-нибудь из рейтар или драгун и жила бы хозяйкой, но беда в том, что девушка полная дура и подобная перспектива просто не приходит ей в голову. При всем при этом она услужлива, старательна и чистоплотна, поэтому Лизхен и держит ее на службе. Ну, наверное, еще и потому, что мне такие не нравятся.