Царев город

Весь январь в том году был холодом лют, но в день избрания патриарха резко потеплело, и это сочли божьим предзнаменованием. К полудню стало известно: москов

ским патриархом избран митрополит Иов. Эта весть с быстротой молнии распространилась по столице, церковь всех людей призывала на крестный ход. Отец Иоахим немедленно собрался и в сопровождении стрельцов вышел к Кремлю, к Фроловским воротам.

Около моста через ров — толпа людей, не протиснуться, Ешка не зря взял стрельцов, те, орудуя черенками бердышей, пробили проход к передним рядам, и Ешка пристроился около какого-то боярина. Тот толкнул было Ешку локтем, хотел ругнуться, но, увидев дорогую беличью шубу, замолк. Рядом с боярином стоял подросток, он перекрестился и произнес:

— Говорят, святейшего дух святой избрал. С небес знамение было.

— Держи карман шире, — мрачно сказал боярин.— Этот дух — Бориско Годунов. За неделю было знамо — выберут Иова. Заранее на него саккос шили и все патри-аршье одеянье. Дух святой только ныне утром указал, а валаамскую ослицу месяц тому назад из Астрахани привезли.

— Каку таку ослицу? — спросил Ешка.

— Гляди — увидишь. Дурака, да в патриархи! Кто у нас Иова не знает? Расстилается перед Годуновым, вот и избран.

Ешка понял, что боярин — противник Годунова, потому и ворчит. Ну а о том, что Иов не блещет умом, он знал сам. Этот козлобородый щуплый старикашка не был любим народом. И как всегда это бывает, Иова любили властители. У Грозного он был в чести за то, что поддерживал опричнину и сам был опричником. Годунов приблизил его за преданность. Теперешний «святейший» мог возвести на трон даже сатану, если это понадобится Годунову. Одно было достоинство у Иова — железная память. Он знал наизусть евангелие, мог без запинки и выразительно читать длиннейшие молитвы, «аки труба дивная, всех веселя и услаждая».

Задолго до избрания патриархом, Иов разработал крестный ход, связанный с этим событием. Он наизусть прочитал царю и Борису Годунову ту часть евангелия, где рассказывается, как Иисус Христос приехал в город Валаам верхом на ослице, чтобы проповедовать свое учение. Вел ослицу в поводу верный его апостол Петр.

— Воззри, государь мой, — сказал Иов царю, — на сию картину из священного писания. Взошел святитель наш в град Валаам на осле и осенил всю ту землю светом новой веры, и потому доныне ослица валаамова чтется во всем мире святейшей, и памятник в тех местах воздвигнут ей на века. Потребно же и нам ввести в третий Рим нового патриарха на ослице, дабы показать всему люду, что и мы намерены осенить светом веры христианской из Москвы всю вселенную!

Мысль митрополита царю очень понравилась, и были посланы люди в Астрахань, дабы привезти ослицу.

...Вся Москва тонет в колокольных звонах, гремит в Кремле тысячеустное хоровое пение, и вот крестный ход появляется в створе Фроловских ворот. Впереди идет сотня стрельцов, она прорубает в толпе проход для торжественной процессии. За стрельцами идет отрок, он несет фонарь с десятком свечей внутри. Это как бы символ света веры христовой. За отроком сотня дьяконов с хоругвями, вторая сотня с крестами. Тут же позолоченную икону Спасителя несут. Поют священные гимны хоры дьячков, монахов и монашек, звенят колокола, плещутся на ветру хоругви, блестят на солнце золоченые кресты.

Все ждали, что в крестном ходе выйдет царь, но в створе ворот появился Годунов. Он вел в поводу крупную мышасто-желтого цвета ослицу, на которой восседал патриарх Иов.

Задрав вверх козлиную седую бородку, святейший блаженно щурился от яркого солнца, бившего ему в глаза. Когда Годунов ввел ослицу на мост, толпа словно по единому знаку рухнула на колени, ослица пряданула своими огромными ушами, испуганно остановилась. Борис потянул за повод, но животное не тронулось с места. Патриарх заерзал в седле, ударил ослицу пятками в бока, но она ни с места. Годунов с силой рванул повод, ослица вытянула шею, уперлась передними ногами и дальше не шла, В толпе раздались смешки, торжественное шествие могло закончиться позором. Кто-то из монахов подскочил было к ослице сзади и хотел ударить ее посохом по спине, но Борис поднял руку — бить священное животное было бы уже кощунством. Самое страшное было то, что сзади, из Кремля, напирали не подозревавшие об остановке участники хода и своим напором грозили столкнуть патриарха с моста. Упрямая ослица, несмотря на все старания Бориса и Иова, далее идти не хотела.

И тут только один Ешка догадался, что делать. Он в своих скитаниях бывал в местах, где водятся ослы, и знал, что животные эти упрямы от страха. Чтобы стр’онуть с места испугавшегося осла, нужно поднять его длинное ухо и крикнуть, отвлечь животину от испуга, и осел в ту же минуту пойдет дальше.

Ешка смело и решительно подошел к ослице, поднял ухо и сказал:

— Ты же святейшего патриарха везешь! Иди!

Ослица тряхнула головой и пошла за Годуновым. Патриарх узнал Ешку, перекрестил перстами и, улыбнувшись, кивнул головой. Процессия тронулась, чтобы прошествовать вокруг Кремля.

Вечером через посыльного монаха Ешка был позван к патриарху.

О происшествии на Фроловском мосту говорила вся Москва. Противники Годунова обвиняли Бориса, что он взялся не за свое дело и забыл внушить священному животному, которое все понимает, кого оно везет. Слава богу, умный человек нашелся, говорят, священник, приехавший с Волги, под шубой у него была видна ряса. Когда об этом рассказали царю, он непременно захотел увидеть этого священника и приказал разыскать его и привести на пир, который устраивался по поводу утверждения патриаршества в Москве. Большой праздник устраивался в воскресенье, а ныне у государя не то, чтобы пир, а так — почти семейный ужин.

Ешка подкатил в своем возке к Фроловским воротам, там- его уже ждали. Монах вскочил на облучок козел и повел возок через кремлевскую площадь прямо ко дворцу Бориса Годунова.

В Столовой палате дворца сидели хозяин дома Борис Федорович, патриарх Иов, архиепископы Варлаам и Александр. Ждали царя и царицу, но все четверо не утерпели и, видно, восприняли не по одной чарке хмельного. Иов, увидев входящего Ешку, воскликнул:

— Велий муж Иоахим, мудрый служитель бога, здрав будь!

Ешка, сложив ладони лодочкой, смиренно склонившись, 10* 291 подошел к патриарху под благословение. Иов окрестил перстами Ешку, указал место за столом.

— Давно ли на Москве, отче? — спросил Годунов.— Святейший рассказывал о тебе много лепного.

— Неушто помнят меня, мошку малозаметную?

— Мне бог велел всех служителей его помнить, — тряхнув бородкой, сказал Иов. — А про тебя государыня-матушка не раз говаривала. Ты, бают, не только крестом, но и мечом новеград царев на Кокшаге защищал.

— Было, святейший, было, — Ешка глянул на ковш с медовухой, сглотнул слюну. Годунов заметил это, пододвинул гостю ковш. Ешка, перекрестившись, выпил.

— Как там крепостишка? — спросил Годунов.

— Почитай, построена, боярин. А вот храм...

— Чую, денег просить приехал? Патриарху челом бей.

— Об этом мы особо поговорим, — патриарх глянул на Годунова. — И тебе бы, Борис Федорович, на божье дело не мешало раскошелиться.

— Царская казна не в_моих руках.

— Да не из царской, из своей. Вспомни жизнь Христову. Бедная вдова в некоем городе внесла- свою лепту в дело новой веры, а ты, чай, не вдова, не нехристь какой-нибудь. Не жмись.