Царевна Кукушка
Шрифт:
Чтоб враг не лез на провокации,
Анитру держит на коленях он!
А вот другие новобрачные,
Недружелюбные и мрачные,
Чтоб царь не тыкал в них селедкою,
Молчком накачиваются водкою.
Но всем подняло настроение
Подарков свадебных вручение.
Банкир, известный жмот из Франции,
Вдруг выдал всем по облигации.
Посол турецкого султана
Прочел им Суллу из Корана,
А его жены в неглиже
Всучили всем по парандже.
Зато
Хоть и носил в ушах бананы,
Невесте каждой преподнес
Им лично срезанный кокос.
А брат их эфиопской матери,
Как дядя, брат и эфиоп,
Залез на стол - и прям на скатерти
Устроил маленький потоп.
Возможно, вы не так все поняли:
Он не расстегивал ширинки,
А брызгал - только благовоньями,
Хоть и без брюк был по старинке.
И хоть потряс он беспределом,
А всё же круче был раджа:
Втащил подарки он размером,
На два обычных этажа.
Но тихо пьющие якуты
Здесь озверели почему-то:
Слонов свирепо окружили
И чуть их жизни не лишили.
И лишь авторитет шамана
Прервал развитие романа:
Якуты, каясь, загалдели,
Что долго мамонтов не ели.
Потом бренчали музыканты,
Играли что-то незнакомое.
Йог, демонстрируя таланты,
Полз по стене, как насекомое.
А царь кричал: - Зачем здесь мухи?
Но были пьяны все и глухи.
И я там был, и пиво пил,
Салаты ел, посуду бил,
Потом остатки допивал,
Хоть пива было - не в обрез,
Потом на дерево залез
И долго, долго куковал...
***
Глава 9. ЛИХОДЕЕВО
В ту ночь от мощных сотрясений
Покои гулкие дрожали -
Так нежно Чара и Евгений
Друг друга храпом ублажали.
Да и в других опочивальнях,
Где гости пьяные валялись:
В конюшнях, в стойлах - даже в псарнях
Такие ж песни раздавались.
Какой-то пьяненький французик
Чужой парик, без разрешенья,
Себе пристроил как подгузник
И применил по назначенью.
Кореец спит в собачьей будке,
Зажав в зубах две трети утки.
А пёс, урча, что так везёт,
Другой конец её грызёт.
Ивану снится: он в деревне,
И тёлка рядышком сопит...
Во сне не вспомнил о царевне,
Забыл, что с ним Анитра спит.
Потом петух вокруг забегал:
Искал чего-то, землю рыл,
И вдруг застыв,
закукарекал -И тем Ивана разбудил.
И что ж он видит? Вот Анитра
Дыханием ласкает слух.
А на окне, прищурясь хитро,
Всё тот же, что во сне, петух!
Иван открыл глаза "поширше",
Потом открыл "поширше" рот,
Потом вздохнул как можно тише...
Да как со страху заорёт!
ПЕТУХ:
– Иван! Ужель я не красивый?
Ведь не какой-то крокодил!
Прости - забыл, что ты пугливый,
А то б иначе разбудил.
ВАНЯ:
– Фу, чёрт! Опять сменил обличье.
Свихнусь я с этим молодцом!
Кащей, зачем всё это - птичье?
Нельзя ли с собственным лицом?
ПЕТУХ:
– Мой друг, ты ввёл меня в смятенье:
Я столько лиц уже сменил,
Мордашек, рыл, что, к сожаленью,
Своё я начисто забыл!
ИВАН:
– Как? А пример благообразия,
Старик с седою бородой?
КАЩЕЙ:
И это плод моей фантазии,
Ведь я вообще-то молодой.
Пока вы здесь потели в спальне,
Кормя клопов и комаров,
Я план придумал гениальный.
И план мой, деточки, таков:
Чтоб поскорее вам избавиться
От наважденья Барм-алеева,
Нам всем желательно отправиться
В сельцо с названьем "Лиходеево".
ИВАН:
– Какое странное название!
Ведь мы уже хлебнули лиха.
Зачем нам снова испытания?
От них одна неразбериха.
ПЕТУХ:
– Хоть я игрок, но чтоб в азарте
Я "заложил" друзей моих...
Клянусь: при наихудшей карте
Игру закончим "при своих"!
Живёт в сыром бору, в урочище,
В избушке старая карга.
Кругом - крапива, да болотище,
А кличут: бабушка Яга.
Но если кто-то ей понравится -
Она такого и не слушает.
Она, Яга, ведь тем и славится,
Что, кто ей люб - того и кушает.
Но мы не станем угощением.
Ведь я, чем искренне горжусь,
Всегда внушал ей отвращение,
И этим всем нам пригожусь.
Не присуждали бабке премий
И не кончала академий,
Но если надо подлечиться -
Никто не может с ней сравниться.
Она же вроде Айболита,
Хоть и похожа на бандита.
Яга и Бармалей - враги.
И это очень нам "с руки".
Поганки станет беленее,
Узнав, что мы от Барм-Алея!
Сыграв на ихней конкуренции,
Добьёмся мы аудиенции!
Коль повезёт - избавит сразу
От Бармалеевой проказы,
А если очень повезёт -
И до Египту довезёт.
Ведь там, под сенью пирамид,
Клад фантастический зарыт!