Царевна золотой горы
Шрифт:
– Но неужели ты убивала всех своими собственными руками?
– Мой дорогой папа всегда говорил: если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сама. Взять помощников для выполнения второстепенных задач – это правильно. Но серьезное дело нужно делать самой.
И Роза поднялась на ноги.
– Не бойся, – произнесла она. – У меня в этом деле уже имеется большой опыт.
– Как же!
– Обещаю, тебе совсем не будет больно.
И что было делать Марише? Руки у нее были туго стянуты за спиной. Ног она уже давно вообще не чувствовала. И все же она попыталась дать Розе отпор. Свалилась набок, перекатилась,
Это был конец. И ей оставалось только закрыть глаза и приготовиться к встрече с вечностью, как и советовала благоразумная Роза.
Когда Мариша вновь увидела свет, она даже не сомневалась, что это свет в конце тоннеля, о котором все так много говорят. Ну, а то место, куда она угодила после своей смерти, – это чистилище. На рай оно явно не тянуло, тут было мрачновато. Но и до ада тоже не дотягивало. Не было видно адского пламени.
Никаких звуков тоже не слышалось. Одна сплошная ватная тишина. И серые стены. М-м-м… очень знакомые стены. Минуточку! Откуда Марише они знакомы? Ба! Да это же стены того самого трюма, где Роза ее убила. Выходит, Мариша никуда не делась с корабля? Она умерла и стала привидением? И теперь обречена всю свою жизнь скитаться по борту судна в поисках мужа, давно сошедшего на берег?
– О-о-о! У-у-у!
От такого горя из глаз Мариши невольно потекли слезы. А в следующий миг на нее обрушилось сразу множество звуков.
– Мариша!
– Она жива!
– Дыши! Дыши, я тебе говорю!
Грудь Мариши буквально взорвалась от боли. А сама она резко села и вздохнула. Ее тут же поддержали и помогли прислониться к стене. Та была холодной и жесткой. Точно такой же, какой ее запомнила Мариша перед смертью. Интересно, а могут ли призраки чувствовать боль? Вряд ли. Значит, она жива?
Боль в шее была невыносимой, шевелить ею было невозможно. Но Мариша осторожно скосила глаза и увидела рядом с собой перепуганную физиономию какого-то мужчины. Ну и ну! Да это же сам следователь Измайлов! А вон там и капитан, стоит со смущенным видом. А кто держит ее за руку? Смайл!
– Ура! – хотела закричать Мариша.
Но из ее горла вырвался лишь хриплый стон.
– Ничего не говори, – тут же засуетился над ней Смай. – И не шевелись! Эта дрянь чуть было не сломала тебе шею! Ты вообще как? Тебе больно?
Мариша хотела кивнуть, но вовремя удержалась. Боль в шее была невыносимой. Но даже она сейчас не могла всерьез огорчить Маришу. Пусть со свернутой шеей, пусть не может говорить, но жива! И друзья, и любимый с ней рядом. Это ли не есть самое настоящее и неподдельное человеческое счастье?
– А… а где Роза?
Разумеется, Мариша вместо этого вопроса прохрипела нечто неразборчивое. Но Смайл ее понял и сказал:
– Виталию пришлось ее вырубить. Правда, Виталий?
– Ни за что не хотела вас отпускать, – отозвался следователь. – Силища в этой девке – мама не горюй!
– Чего она к тебе прицепилась? За что хотела тебя убить?
– Это Роза.
– Кто?
– Ро-за!
– Роза! – сообразил Смайл, и лицо его омрачилось. – Нет,
дорогая. Ты ошибаешься, это Света.– Света – это и есть Роза!
Лицо Смайла приняло еще более озабоченное выражение. Он явно сомневался в том, что вместе с жизнью к Марише вернулся и ее рассудок. Отступил на пару шагов и прошептал следователю:
– Что это с ней? Она вроде бредит?
И, повернувшись к капитану, спросил:
– Как считаете, следует позвать врача сюда или лучше перенести мою жену в его каюту?
– Если у нее повреждены шейные позвонки, лучше лишний раз ее не трогать.
Идиоты!
– Это Ро-о-оза!
– Не плачь, маленькая моя! – сам едва не заплакал Смайл. – Все будет хорошо!
Мариша только рукой махнула. В конце концов, преступница обезврежена. Сама Мариша жива. А разобраться во всем можно будет и потом. И, покосившись в ту сторону, где лежала Роза, Мариша горько вздохнула. Поделом ей! Пусть поймет, каково было Марише.
Сыщице показалось, что Роза услышала ее мысли. Во всяком случае, одна рука у нее дернулась, словно пальцы до сих пор искали отнятую жертву. Видеть это было неприятно. И Мариша закрыла свои глаза и на короткое время отключилась.
– Все в порядке, все отлично, – услышала затем Мариша голос судового врача. – Перелома нет, я на взгляд вижу!
Врач был в своем репертуаре. И кто только дает дипломы таким эскулапам? Их даже к животным подпускать нельзя, не то что к людям. Но Смайл и не дал передвигать Маришу.
– Нет. Нужны носилки! – твердо заявил он.
Так, на носилках, наспех сооруженных из каких-то балок и чьей-то куртки, Мариша и пропутешествовала наверх. Чувствовала она себя как королева, возвращающаяся из изгнания. Торжественно и немного печально. Никогда ей уже не стать прежней.
То, что пережила Мариша, находясь в руках Розы, было не передать словами. Она испытала такой ужас, какого ей прежде испытывать не приходилось. Она стояла на пороге смерти, в этом Мариша ничуточки не сомневалась. И если бы подмога задержалась хоть на секунду, она была бы мертва. Страх, который до сих пор толком еще не отпустил ее, продолжал мучить женщину и дальше.
И хотя с каждым шагом она отодвигалась от того ужасного места, которое едва не стало ее могилой, ей все не верилось, что она жива, и это не злые духи играют с ее душой, растравляя картинками счастливого прошлого. И что рядом с ней вполне реальный Смайл и другие ее спасители. Страх все равно присутствовал. Причем страх не за себя. Впервые в жизни она боялась за другого человека.
Нет, прежде она очень любила Смайла и маму тоже любила. Но они как-то были сами по себе. В глубине души Мариша понимала, что как ни любят ее мама и муж, но они как-нибудь проживут дальше и без нее. У них и до нее была своя собственная жизнь, а значит, она может продолжаться и дальше, когда самой Мариши уже не будет с ними рядом.
Но Сашка!.. Маленький живой комочек, который целиком и полностью зависел от нее. Впервые в жизни Мариша реально испугалась. Испугалась за то, что ее мальчик может остаться один, без мамы.
Вот этот страх она никак и не могла забыть. Прогнать его прочь тоже не получалось. Хорошо еще, что получилось отвлечься. Мариша увидела знакомое лицо, которое она тут меньше всего ожидала увидеть, и обрадовалась.
– Виктор Алексеевич! – прошипела она. – Вы-то тут как оказались? С вашей-то ногой!