Царица Савская

Каким бы блистательным в конце ни оказалось пророчество царицы Савской об императорах, оно еще раз, но слишком поздно, воскрешает исчезающий мир императорского Средневековья. Предсказательнице Сивилле вложено в уста то, что в 14 в. уже давно стало недосягаемой, обращенной в прошлое утопией.

Императорская власть Гогенштауфенов давно рухнула — как минимум когда голова последнего Гогенштауфена — Конрадина — скатилась в песок (1268 г.). Больше не существовало государств-кре-стоносцев. И даже надежная поддержка папства прекратилась с тех пор, как папы и антипапы в Авиньоне воевали друг с другом. В Германской империи наступило тревожное время междоусобных войн. Соперничествующие владетельные князья оспаривали право на господство, отсутствовала центральная власть, было неизбежным развитие суверенных государств. Само собой разумеется, люди надеялись на усмирение страны, страстно желали вечного мира. Они мечтали об императорской власти, которая восстановила бы единство.

То, что предсказала на будущее царица Савская, было мечтой о золотом прошлом. Флюиды предсказания креста улетучились перед лицом таких политических пророчеств. Кажется весьма многозначительным, что царица Савская была произведена в ранг тринадцатой Сивиллы. Означает ли это число счастье или несчастье, мы оставляем на усмотрение читателя.

Если мы еще раз окинем взором христиански окрашенную «биографию» царицы Савской, то перед нами возникает многоплановый образ. Сначала почти незаметная, никогда вообще не считавшаяся историческим лицом, она приобретает индивидуальные черты только в связи с Христом. Как приносящая души она была включена в историю Христа. Как церковь язычников она была зримо повышена в своем значении. Как невеста Христа она приобрела особую красоту в сосредоточенной на внутренних, переживаниях любовной мистике. Изображалась ли она как подносящая чашу или возвышалась портальной фигурой в натуральную величину, апогея своей «карьеры» она достигла как предсказательница креста в легенде о его обнаружении.

Ее значение расширилось благодаря отождествлению с ясновидящей Сивиллой. Царица Савская, провозвестница креста, все больше и больше превращается в политическую Сивиллу, которая воскрешает мирное царство исчезнувшей, закатившейся императорской власти. То, что представляется как предсказания на будущее, отражает исторически обусловленные мечты. Словами проповеди выражаются нужда и несчастья, отягощавшие средневекового человека.

Царица Савская, когда-то отправившаяся к Соломону, стала свидетельницей ухода Средневековья с его формами жизни. Этой последней остановкой закончился средневековый жизненный путь царицы Савской, но ее жизненная сила была еще не исчерпана. Закончились только перевоплощения царицы.

Глава 18 ЦЕНТР ПРИДВОРНОГО ВЕЛИКОЛЕПИЯ

Средневековая царица Савская спешила навстречу драматической судьбе: от прино сящей души до провозвестницы несчастий, катастроф, а также политических утопий. Крах политического пророчества, касающегося императоров, в другое время погрузил бы царицу в пропасть забвения. Но она снова возродилась в эпоху Возраждения и барокко и в связи с тем, что не имело ничего общего с духом Средневековья.

Ренессанс и барокко в отдельных европейских странах развивались по-разному, и в соответствии с этим образ царицы Савской был многоликим. В Италии господство бесчисленных владетельных князей существовало с усилившимся влиянием католической церкви, тогда как во Франции королевская власть находилась с ней в напряженных отношениях. Германия же, расколотая Реформацией, была сильно ослаблена Тридцатилетней войной (1618–1648). Власть императора была существенно урезана, следствием этого было разделение власти между многочисленными удельными князьями.

Повсюду, и в Англии тоже, возникли светские притязания на власть, выражавшиеся разными способами. Так, провозглашалась богоизбранность светского монарха. Теория и практика абсолютной монархии нашла всеобщее одобрение и наложила отпечаток на всю эпоху. Даже в Италии развилось особое понимание власти и ее обладателя, теоретические основы для которого заложил флорентийский ученый Никколо Макиавелли. Во Франции, и особенно в Англии, установился политический примат короля над Церковью, хотя католическая Церковь оказывала упорное сопротивление. Наконец, в католической Италии сами папы мнили себя абсолютными монархами, причем роскошь и великолепие им были дороже, чем следование заветам Христа.

Во всех этих событиях играла роль также и царица Савская, правда, не как смиренная провозвестница креста или Христова невеста, а как представительница придворной жизни. Она призвана была служить воплощением абсолютного монарха, и, таким образом, стала немаловажной фигурой праздничного придворного спектакля. Во дворцах разыгрывался целый церемониал с монументальными лестницами, сооруженными единственно для того, чтобы увековечить момент пышного королевского приема. Это настроение передалось и церковному искусству, и образ царицы Савской приобрел невиданную актуальность.

Этому сопутствовали показательные события. Например, во Франции по случаю триумфальных королевских встреч разыгрывались спектакли встречи «царя и царицы». В 1485 г. в Руане состоялась встреча короля Карла VIII. Было произведено помазание короля, и Карл играл роль Соломона, помазанного когда-то своим отцом Давидом. В 1486 г. состоялся торжественный въезд новой королевы Анны Бретонской. И что же разыгрывалось? Свадьба Соломона!

Когда король Людовик обратил свои взоры на Марию Английскую, опять состоялся торжественный въезд королевы. Людовик поехал на встречу с будущей женой в Аббевиль и сопровождал ее до Парижа, куда они вошли 6 ноября 1514 г. В церкви Святой Троицы состоялся праздничный спектакль, и исполнялась сцена встречи царя Соломона и царицы Савской. Царица Савская, так гласит сообщение современника, принесла «мир, чтобы поцеловать царя, который смиренно ее поблагодарил».

Век спустя поэт Клеман Маро, ожидавший при дворе королеву Венгрии, восторженно воспел ее так: «Как Саба, мудрая и благочестивая царица, ты покинула свой народ и свой кров; ты пришла, чтобы увидеть благородную свиту французского Соломона, нашего короля…» У Клемана тоже все дело в мольбе о мире, и царица Савская была привлечена, чтобы запечатлеть мимолетный момент встречи как знак надежды на осуществление мира. При этом Маро отнюдь не был дешевым писакой и завзятым умником; его чистосердечие и откровенность приводили к конфликтам с властями предержащими.

Встреча двух монархов как символ мира была изображена еще раньше в величайшем шедевре Ренессанса. В восточном портале баптистерия во Флоренции, что напротив фасада кафедрального собора, находится выполненная Лоренцо Гиберти двустворчатая дверь, «Райские ворота». В 1401 г. был сделан заказ Гиберти на первую дверь, который была выполнена между 1403 и 1424 гг. Из-за превосходного качества работы Гиберти получил заказ на третью дверь баптистерия. Над ней он работал до 1452 г.

Наконец, шедевр был закончен. Увидев его, Микеланджело в восхищении воскликнул, что созданы «Райские ворота». Это название дверь носит до сих пор.

На десяти бронзовых рельефах изображены сцены из Ветхого Завета. Наряду с Иосифом в Египте, сценой борьбы Давида с Голиафом, есть также встреча царицы Савской. Гиберти написал к ней комментарий: «Как приходит царица Савская, чтобы посетить Соломона с его большой свитой. На ней богатые украшения, и вокруг нее много народу». Свита царицы заполняет нижнюю половину переднего плана. На служанках царицы тюрбаны, что подчеркивает их восточное происхождение. Слева стоит слуга с соколом на руке.

Пожилой Соломон и зрелая царица приветствуют друг друга на ступенях готического храма. Царица ни в чем не поставлена ниже царя. Она не стоит перед ним на коленях, не поднимается по ступеням трона царя. Они стоят на одном уровне, повернувшись друг к другу. В как бы увековеченном движении они протянули друг другу руки, и это не только символ мира и согласия, но и знак бракосочетания. Никогда ни один художник столь убедительно не выразил равноправного положения женщины в церемониале встречи.

Вероятно, Гиберти вдохновили обстоятельства. В 30-х г. Флоренция готовилась к напряженно ожидаемому Вселенскому Собору, на котором должно было обсуждаться воссоединение римско-католической и греческой Церквей. Христианство было тогда окрылено мыслью преодолеть веками длившееся разделение двух церквей. Когда в 1436 г. собрался Вселенский Собор, присутствовали римский папа, греческий патриарх, германский император Сигизмунд и император Восточной Римской империи (Византии).

Вероятно, и Гиберти обуяли надежды на мир и взаимопонимание. Встреча Соломона и царицы Савской символически отразила объединение двух церквей. Эфиопские делегаты, издавна защитники и заступники царицы Савской, сравнивали Соломона с римской церковью, а царицу они причисляли к восточной греческой церкви. Равноправие разделившихся церквей стало всемирно-историческим фоном для изображения, на котором представлено также и равноправие женщины.