Царская невеста

Главными принадлежностями ее светлицы считались дубовые лавки возле стен и над ними полки с фолиантами; в переднем углу образница, уставленная списками почитаемых на Руси икон, стол с ящиком, где хранились письменные принадлежности и шкаф со столовой посудой. В опочивальне для царской невесты поставили широкую кровать с большой периной из лебяжьего пуха и мягкими подушками, там же были полати для ее сенной девушки. Не забыл услужливый писарь Яшка купить серебряное багдадское зеркало в торговой лавке, где продавались товары из Османской империи.

На его тыльной стороне имелось изображение тюльпанов, фигуры крылатого четвероногого существа ал-бурака и окаймляющей края арабской надписи: «Славы и долголетия, достоинства и великолепия, возвышения и хвалы, могущества и почета, достояния и прибытка, всех благ и красоты владелице этого зеркала!». Продавец тщательно отполировал зеркальную поверхность и Маша с удовольствием любовалась в нем своим отражением, когда ей было скучно и не находилось подходящего занятия. Но такая возможность представлялась редко. Старшая дочь воеводы Плещеева была деятельной девушкой и старалась без дела не сидеть. Не желая обременять своими заботами дьяка Поликарпова и писарей Посольского приказа, она задумала нанять для себя несколько слуг из местных жителей и в назначенный день во дворе возле ее временного дома быстро собралась небольшая толпа соискателей, ибо русские послы были щедры и платили за все не скупясь. Маша выбрала истопником татарина Габдуллу, прачкой бойкую вдовушку Анисью, поварихой ее сестру Дарью и двух конюхов-татар, умеющих обращаться с самыми норовистыми и горячими лошадьми. Под конец взгляд Маши упал на двух жалких стариков, нерешительно жмущихся позади всех. Они явно понимали, что вряд ли их возьмут на службу в богатый дом, где в работе было отказано многим более молодым и крепким работникам, и все же пришли, даже не надеясь на счастливый для себя поворот судьбы. Старик и старуха были одеты в настолько обветшавшую одежду, что она уже не являлась пригодной для ношения, и их хилые истощенные тела указывали на то, что они давно не ели досыта.

Маша подозвала стариков поближе к себе, к крыльцу, где она стояла, и едва они боязливо приблизились к ней, спросила по-татарски, тщательно подбирая слова:

– Кто вы такие, добрые люди, и чем раньше занимались?

– Я – Закир, милостивая госпожа, а это моя жена Джамиля, - с низким поклоном ответил Маше старик. – В прошлом мы служили в Ханском дворце, но с годами сделались не такими проворными как прежде в молодости и услужливыми. Когда мы совсем одряхлели, глава евнухов Кизляр-ага прогнал нас со двора, и мы поселились в заброшенной лачуге у подножия Улановой горы. Детей нам не дал Аллах, поддерживать нас некому. Раньше мы перебивались случайными заработками, теперь живем на одну милостыню. Если не наймете нас, вряд ли мы переживем еще одну суровую зиму в плохо отапливаемой лачуге.

Его престарелая подруга ничего не сказала, только горько заплакала, сознавая свою ненужность и ненужность своего верного супруга. Маше стало жаль стариков, чьим единственным богатством являлась многолетняя любовь друг к другу, и она поспешно проговорила:

– Ладно, Закир, оставайся в Посольской избе вместе с женой. Найду вам работу по вашей силе.

Обрадованные старики стали низко кланяться ей и благодарить, и Маша тут же повела их к себе, желая приодеть в более подходящую почтенному старческому возрасту одежду. Откинув фату с лица, она нашла в клети два шерстяных халата, новые бараньи тулупы и отвела им для спанья закуток позади своей опочивальни. Затем новые слуги отправились в людскую обедать – Дарья успела за время их беседы с Машей сварить щи с курицей – и Маша отправилась в светлицу немного передохнуть после довольно хлопотливого утра.

Там ее поджидал Фома Поликарпов, неодобрительно покачивающий головой.

– На что тебе это татарское старичье, Мария Никифоровна? – напрямик спросил он. – Только в лишние расходы тебя введут, а толку от них никакого не будет.

– Не говори такого, Фома Иванович, - спокойно ответила ему Маша. – Старики – это мудрость, а Закир и Джамиля многое интересного мне могут рассказать о Ханском дворце, в котором прежде много лет служили. И разве это по-христиански видеть погибающих от нужды людей и не помочь им?!

– Ну, дело ваше, - махнул рукой дьяк. – Что же до Ханского дворца, то есть в услужении самой Фатимы-Султан одна горничная Василиса, которая побольше может рассказать нам о Ханском дворце, чем нанятые вами старики. Боярин Морозов тайно обещал выкупить ее с неволи вместе с детьми, и она старается, исправно нам доносит, что в касимовском гареме делается.

– А сразу нельзя выкупить ее с детьми? – грустно спросила Маша, представив себе сколько бед пришлось пережить несчастной рабыне с Руси.

– Ох, добрая ты душа, Мария Никифоровна, но так недолго разориться, если никакой выгоды с добрых дел не иметь. Пусть сперва Василиса нам послужит, - развел руками Фома Поликарпов.

– Быть по сему, - вздохнула девушка, и снова принялась устраивать новых слуг на месте, доставая для них в клети ряднину в качестве постельного белья.

На следующий день она определила Закира подметать красное крыльцо Посольской избы легкой метелочкой, а старательную и исполнительную Джамилю сделала ключницей. В свободное от исполнения этих необременительных обязанностей время Закир и Джамиля охотно рассказывали Маше о прошлом Касимовского царства и учили ее татарскому наречию.

Жизнь на новом месте начала налаживаться, слуги оказались подобраны дочерью воеводы Плещеева удачно, и показали себя расторопными и неленивыми в деле. Но вскоре Маше и приказным людям пришлось столкнуться с непредвиденной трудностью – Фатима-Султан запретила давать русским послам воду из дворцовых источников и пускать их слуг к реке за водой. Дьяк Поликарпов встревожился не на шутку: воды во дворе Посольской избы осталось две неполные бочки, и нужно было поить не только людей в увеличившимся штате посольства, но также коней и скотину.

Маша полдня просидела в светлице, обдумывая эту новость. Мать касимовского царя своим распоряжением выдавливала ее из города, создавая невыносимые условия для жизни для нее и ее слуг. Однако признать поражение девушка не хотела и уезжать из Касимова не собиралась. Выход из хитроумной ловушки султанши она нашла, вспомнив семейные предания о минувшем лихолетье в годину Смуты. Ее матушка Варвара Ильинична часто рассказывала своим детям, как ее родители спаслись от жажды во время осады Брянска войсками Лжедмитрия Второго, выкопав новый колодец в своем дворе, и Маша решила попробовать сама найти воду для колодца, вспоминая матушкины рассказы о прошлых испытаниях ее семьи.

Рано утром, еще до зари девушка встала с постели, усердно помолилась на образа и вышла, накинув на себя телогрею к ближайшей околице.

– Где клубится густой туман, там вода запрятана! Где растет буйный щавель, копать колодец надобно, - слышала она по пути певучий материнский голос.

За Ямской слободой чувствовалось соблазнительное раздолье, но Маша присматривалась только к утреннему туману, стелющемуся над землей. Вот, кажись нашлось подходящее по словам матушки место – над ним туман поднимался клубами вверх, затем оседал у земли. Это говорило о близком расположении к земной поверхности водоносных слоев. Щавеля, правда не было, зато в обилии росла крапива. Желая развеять последние сомнения, Маша свистнула и тут же в ответ ей раздалось громкое ржание. Снежок как сказочная Сивка-Бурка примчался на зов любимой хозяйки, и девушка ласково погладила его по шее. Белогривый конь благодарно храпнул и тут же повел широкими ноздрями, чуя воду. Вчера вечером Снежку дали мало воды, три ковшика, и он нетерпеливо начал бить копытом, стараясь добраться до драгоценной влаги, способной утолить его жажду.

Последние сомнения покинули Машу, и она снарядила всех мужчин из Посольской избы копать колодец, не откладывая это дело на потом. Даже дьяка Поликарпова не миновала эта участь, несмотря на его высокий чин. Пятидесятилетний Фома Иванович покряхтел немного, но он тоже взялся за лопату, желая напиться вволю чистой водицы.

До верховодки докопались быстро, но мутной влаги оказалось немного; она больше терялась в земле, чем просачивалась сквозь почву. Грунтовая вода появилась на глубине четырех саженей, и ее тут же отделили от загрязненной верховодки и поставили дубовые срубы. Уже на следующий день простой колодец с деревянным журавлем был готов, и Маша на радостях наградила всех копавших его слуг. Теперь русским можно было спокойно жить, не дожидаясь пока коварная Фатима-Султан соизволит выделить им нужные бочки с водой.