Царский духовник

Поход был решен, бояре косились, недовольные митрополичьим посланием.

XXVII

Иоанн отправился с войском к Казани, в Москве остались Сильвестр и владыка Макарий. На них, как на верных своих страж, оставил государь первопрестольный город.

Сознавая всю важность возложенного на них поручения, они оба блюли царский завет и еще больше занимались государственными делами, чем в присутствии самого Иоанна.

Только теперь воспользовался духовник царев, чтобы написать книгу, о которой так долго просил его Иоанн, именно «Домострой», в котором были выяснены и подтверждены все устои домашнего обихода того времени.

Всего было написано 64 главы, но по некоторым данным, как теперь объясняют, не все их можно приписать творчеству самого Сильвестра, многие из них навеяны указаниями митрополита Макария, а на некоторых заметно влияние Адашева.

— А ты, Анфим, — говорил царский духовник своему сыну, — перепиши по уставам да титлы показистее киноварью выведи.

— Вот, батюшка, посмотри сам, сколь успешно идет моя перепись, — указал Анфим на несколько уже переписанных им страниц «Домостроя».

Священник полюбовался искусным писанием сына.

— Да ты не особь торопись, сынок, пиши поладнее, а когда царь-батюшка из похода вернется, я ему и поднесу.

Анфиму приходилось переписывать одно и то же несколько раз, Сильвестр постоянно находил нужным что-нибудь прибавить, объяснить, исправить и даже некоторые главы переделывал неоднократно.

Занятия в доме царского духовника не прекращались.

Здесь, так же как и в Новгороде, немало обучил он народу и сам поставил своих учеников на разные занятия и дела. Большое значение в особенности имели молодые торговцы, с помощью Сильвестра устроившиеся в торговых рядах.

Сначала старые купцы смотрели на них недоверчиво: они видели в них нежелаемых соседей-грамотеев, но мало-помалу, замечая пользу от их грамотности, изменили свой взгляд и охотно сдружились с молодыми торговыми гостями.

Среди старых повытчиков «приказа» с появлением Сильвестровых учеников происходило то же самое.

Недоверчиво относились к ним дьяки и подьячие, и только благодаря тому, что боялись влияния царского любимца на царя, не делали молодым людям неприятности, но польза от них была очевидна, приходилось мириться с их присутствием и скрывать свое неудовольствие.

Среди причетников, пономарей кремлевских соборов тоже находились воспитанники Сильвестра, они благотворно влияли на закоснелое в своих понятиях духовенство того времени, хотя не пономарям и причетникам было под силу бороться с важными священниками кремлевских соборов.

Скромная деятельность матушки Пелагеи была хорошо известна по Москве: многие боярыни отпускали к ней учиться рукоделию не только своих сенных девушек, но к жене царского духовника являлись даже и их дочери-боярышни. Учиться рукоделию у жены царского духовника они не находили для себя зазорным.

Школа Сильвестра процветала так же, как когда-то в родном Новгороде.

XXVIII

«Болеет государь душою, что не удается так долго агарян неверных покорить, — писал Адашев из стана под Казанью своему другу Сильвестру в Москву. — Ветры и бури одолели нас совсем, ливни холодные, осенние затопили наш стан. А намедни буря опрокинула царский шатер ночью, государь должен был проспать всю ночь в церковном шатре. Но духом государь тверд, рвется поскорей басурман осилить и под свою царскую руку подвести. Когда бы не боярские ссоры, что в прошедший поход были, давно бы Казанское царство нашим наместничеством стало, да и теперь надеемся, что, по милости Творца, оно от нас не уйдет, жаль только ратного люда: немало положили его татары да от болезни потратилось…»

Из письма своего друга царский духовник понял, что осада не скоро окончится и царь долго еще не вернется в Москву.

Он написал Иоанну: «Государь Великий, милование, и; заступление, и правду покажи на нищих людях… Печалуйся об общем народе, печалуйтесь о странах и селах».

Не оставлял Сильвестра своими посланиями, хотя и довольно редкими, и князь Андрей Курбский: он тоже уважал царского духовника, понимая, какую пользу приносит он в нравственном отношении на не вполне еще сложившуюся, молодую натуру царя. Отсутствие Сильвестра при Иоанне во время осады было заметно: у царя снова проявились вспышки беспричинного гнева, доходившие порой до яростных припадков, после которых Иоанн не скоро приходил в себя.

За несколько дней до взятия города он рассердился беспричинно на Адашева, отсоветывавшего идти поздно вечером на приступ, и только сильное самообладание молодого любимца заставило Иоанна удержаться, чтобы не убить его.

За последними хлопотами по устройству подкопа и приготовлений к приступу Адашев не успел написать об этом Сильвестру и только по возвращении в Москву подробно рассказал ему об этом случае.

Задумался престарелый священник.

— Неладное совершается с царем, Алеша, — проговорил он.

— Да, отче, боюсь, как бы не вернулся он к прежним своим лихим обычаям, к жестокости: давно уж кровь безвинная не лилась на Москве, — ответил Адашев, сознавая всю важность новой перемены с Иоанном.

— Пока не бойся, друг, — сосредоточенно глядя на собеседника, продолжал священник, — смягчилось сердце царское, что послал ему Господь наследника, царевича Димитрия, — о нем теперь забота, о матушке царице, она, болезная, сколь по царю скучала и без него сына ему родила.

— И вправду ты говоришь, отче, умилился теперь царь. Он рад, что покорил казанцев, да и семейное счастье его порадовало. На время забудет о замыслах своих жестоких, а после?

Сильвестр уверенно посмотрел на Адашева.

— Пождем пока, авось Господь сподобит нам сохранить царя таким же, как он есть для Руси православной.

— Ой, когда б не завели бояре новых ссор и перекоров между собою, не вызвали бы царский гнев на себя!

— Не до того им теперь, довольны все! Кто в походе был с царем, пожалован тот им, и здешние довольны сверх меры, что удалось им управлять Москвою самовластно.

Так рассуждали между собою свидевшиеся после долгой разлуки Сильвестр и Адашев. Но не знали они, что в душе Иоанна уже заронены семена неудовольствия к ним обоим, а точно так же и к владыке Макарию.

XXIX

Случилось это так.

Когда возвращался Иоанн на Москву из похода, заехал он в Троицкую лавру помолиться у мощей преподобного Сергия, поблагодарить его за одержанную победу над татарами. Здесь в обители жил на покое святитель Иоасаф, предместник Макария, который так жестоко был свергнут князем Иваном Шуйским.

Почтил старца государь, навестил его в келье, беседу повел с ним.

Вспомнились Иоасафу все прежние обиды, он невольно почему-то перенес их на всех настоящих любимцев царя и намекнул об этом государю.