Царское имя

Гирлянды праздничных огней вдоль всей Тверской не гасли вплоть до Дня Победы. Огромные витрины дорогих магазинов и яркая реклама превращали одну из центральных улиц столицы в игрушечный городок, который, казалось, создан для развлечений. Азиатские рестораны соперничали с кавказскими, а поклонники европейской кухни могли отвести душу в любом из красочных заведений с самыми соблазнительными названиями. Одежда и новые модели обуви из Милана, дорогие напитки из Парижа и бриллианты из Амстердама казались такими доступными за прозрачными стеклами. Причем, без единого ценника.

Среди этого шумного и оживленного островка красивой жизни никто не обращал внимания на озабоченное лицо молодого мужчины, нервно вышагивавшего у тротуара. Наконец, он заметил черный «Ниссан», притормозивший на противоположной стороне улицы. Светофор на повороте с Моховой отсек поток машин на Тверскую, и сердце мужчины замерло от увиденного. Высокая молодая брюнетка вышла из авто и остановилась у бордюрного камня на противоположной стороне, высматривая кого-то. Заметив друг друга, они радостно вскрикнули и стали размахивать руками, крича что-то. Было многолюдно и шумно, так что слов разобрать было нельзя.

Мужчина, узнав жену, бросился к подземному переходу, расположенному неподалеку, чтобы оказаться на другой стороне улицы, но женщина не стала ждать. Она кинулась наперерез потоку машин, вырвавшихся на Тверскую. Для водителя спортивной машины, с усмешкой поглядывавшего в зеркало заднего вида на своих менее удачливых конкурентов, было полной неожиданностью то, что в двух метрах от капота своей машины он заметил мелькнувшую фигуру бегущего человека. Водитель даже не успел затормозить. От удара женщину подбросило на несколько метров, и она упала под колеса мчавшихся на полной скорости за лидером других машин.

Визг тормозов, крики, истерика… все это было уже потом. Толпа зевак, столпившихся вокруг столкнувшихся машин, разбитых стекол, изуродованного тела женщины и плачущего мужчины над ней.

Быстро приехала «скорая» и машины «ДПС». Через полчаса эвакуаторы увезли разбитые машины, уборщики навели порядок, движение было восстановлено, а инспекторы и следователи опрашивали свидетелей. Несколько очевидцев утверждали, что лично видели, как женщина с криком «ребенок на дороге» кинулась под колеса машин. Ситуация была более чем очевидной…

Только в коридоре ближайшего пункта скорой помощи сидел абсолютно растерянный и потрясенный случившимся мужчина. Двое его друзей утешали, как могли, но было понятно без слов, что произошло непоправимое, и он, обхватив руками голову, повторял одно и то же:

– Зачем, Наташка? Зачем? Я же был в двух шагах от тебя…

Глава XI

Отгремел салют Победы. Вернулись на работу отпускники, побывавшие в разных странах. Жизнь вернулась в привычное русло. Только в одной маленькой квартире многое изменилось безвозвратно. В нее уже не вернется молодая заботливая жена, она теперь улыбается только с фотографии на столе унылого, обросшего щетиной мужчины. А он никак не может смириться со странным словом «вдовец»… Смерть всегда приходит неожиданно.

Зазвонил телефон. Он был настойчив, и хозяин, сняв трубку, безразлично прошептал:

– Да…

– Сережа, это Варя… Как ты?

Он промолчал, с тоской глядя на фотографию женщины.

– Мы с Иваном хотели бы зайти… Когда тебе будет удобно?

– Зачем?

– Сережа, мы тоже очень переживаем…

– Вы ее даже не знали.

– Но…

– Не напрягайся… Будем считать, что вы тут ни при чем…

– Мы же знаем, что это не так… Мы зайдем часов в семь… Хорошо?

Не ответив, хозяин положил трубку на аппарат. Последнее время он разговаривал только с фотографией на столе.

Дверь была не заперта. Гости зашли в квартиру самостоятельно. На кухне было накурено. Напротив хозяина за столом сидел крупный усатый мужчина. Плотного сложения, с короткой стрижкой и уверенным выражением на лице, он был очень похож на военного.

– Мой ротный, – кивнул на усатого диггер. – Я у него на заставе служил.

Пришедшие Иван и Варя назвали себя, но плотный мужчина только сдержанно кивнул и коротким жестом пригласил присоединяться к ним. Он продолжал, очевидно, давно начатый разговор:

– Нам, оставшимся, сложнее. И к этому нужно привыкнуть. Они уходят в иной мир, а мы остаемся здесь. И с каждым годом рядом с тобой будет все меньше своих… Уж, поверь мне! Теперь мы только теряем. Друзья детства, школьные друзья, однокурсники, армейцы… Оглянешься, а они по одному уходят. А новых не будет! Мы так устроены, что не можем вот так запросто заводить новых. Друзья и любимые – это особые люди, их не может быть много в жизни, Сережа. Раз-два и обчелся. Вот потому это так тяжело!

Он молча плеснул из бутылки в стаканы, и они, не чокаясь, выпили.

– Вспомни, сколько ребят осталось в горах… Да они мне до сих пор снятся! Все… А новых, Сережа, душа не принимает… Есть хорошие ребята, но это не то… Не принимает душа, и все тут.

– А Наташку-то за что? – диггер едва сдерживал слезы.

– Кто же тебе скажет, Сереженька? Судьба… И чем дальше, тем больше одиночество. Потому и пытаются люди собачек заводить да канареек. Трудно жить одному. Невыносимо!

Гости молча сидели за столом, не пытаясь вклиниться в разговор.

– Ты мне, Сережа, как сын стал, хотя и разница в возрасте у нас небольшая. Просто я более твоего повидал… А вот за девчонок я тебе так благодарен, что жизни своей не пожалею. И это не пустые слова, ты сам знаешь.

– Да что там, Данилыч…

– Не скажи, брат. Я никогда не забуду, как ты девчонок до больницы на себе тащил. Только благодаря тебе их с того света вернули… У тебя, извини, детей нет, а вот у меня ничего более в жизни не осталось. Светланы-то моей давно с нами нет… Вот как, брат, оно в жизни бывает.

Усатый мужчина молча достал откуда-то еще два стакана и плеснул всем водки. Без тостов и лишних слов опрокинул свой стакан залпом. Хозяин тоже выпил. Они закурили. Неожиданно диггер обратился к девушке:

– А я давеча вниз ходил… К алтарю… Монетку Наташкину взял, а она с одной стороны черная, а с другой – светлая… Как была, так и осталась. И вот я не пойму, что это. Похоронил собственными руками, а одна половинка так и осталась светлой. Никогда такого не видел…

– Это потому, что она у тебя в душе, Сережа, – бывший ротный в упор глянул на своего бойца. – Отпусти ее… Так надо.

Диггер только отрицательно помотал головой.

– Живыми дорожить нужно… Каждый день за счастье считать. Я вот поздно это понял, но зато теперь…