Царствие Хаоса

Дороти представила, как уносится в небо вместе с прахом Най-Най. И тут заметила надпись на надгробии — любимое бабушкино изречение из Книги перемен. Она погладила пальцами знакомые иероглифы.

«Только тогда, когда мы осмелимся принять жизнь такой, какой она есть, отринув иллюзии и самообман, из череды событий возникнет свет, озаряющий путь к успеху».

— Вот она! — крикнул грубый голос с европейским акцентом. Дороти огляделась. В квартале от нее стояла компания мужчин в грязных охотничьих костюмах. — На кладбище прячется. Свеженькая! Чисто голубая!

— Хвала Иисусу! — откликнулся другой голос. — Господь благосклонен к праведникам.

Дороти поднялась на ноги, с ужасом отметив про себя, что рты и воротники у всех измазаны запекшейся бурой жидкостью очевидного происхождения. Только тогда она осознала, что они вовсе не спасатели. Им нужно серебро в ее крови. Видимо, они решили, что раз люди с голубой кожей выжили, то, выпив их кровь, они станут неуязвимы для ядовитых испарений кометы.

— Тихо, не спугни, — сказал третий. Разделившись, они стали крадучись окружать Дороти. — Нам еще убежище искать.

Дороти вспомнила изречение на могиле Най-Най, и-цзин и предсказание, согласно которому ей и ее кузену суждено пережить вместе грандиозное событие и впоследствии пожениться. Если Книга перемен не ошибается, конец света — и есть то самое событие. И они с Дарвином встретятся, хочет она того или нет. Что предначертано судьбой, того не избежать. Но сначала она должна принять жизнь такой, какой она есть: и хищников в человеческом обличье, жаждущих ее крови, и ураган, который квартал за кварталом уничтожал город, поднимая в воздух кирпичи.

И все же у нее есть шанс. Слабый луч надежды, а еще пакетик опиума с голубым серебром — последние запасы лунных пилюль. Дороти выживет, разыщет Дарвина и спасет его. Да поможет ей «лунный волосок».

ДЕЗИРИНА БОСКОВИЧ

Дезирина Боскович публиковалась в «Lightspeed», «Nightmare», «Fantasy Magazine и Clarkesworld», а также в антологиях «The Way of the Wizard», «Aliens: Recent Encounters» и «It Came From the North: An Anthology of Finnish Speculative Fiction», выпускница Clarion Writers' Workshop. Смотрите desirinaboskovich.com.

Наша брань не против плоти и крови…

Говорили, конец наступит в пятницу. В следующее мгновение мы все окажемся на планете Икс, которая похожа на рай, но при жизни.

В Миссури это должно было случиться ровно в четыре часа. Мы собрались в гостиной, опустили жалюзи и выключили свет, смотрели телевизор и ждали, когда исчезнем. Я, Джейн, Ларри и Тим. А также Сильви, которая все время плакала. И, разумеется, отец. Маму скорректировали.

Наконец по экрану побежали помехи: отключилась последняя станция. Мы приглушили звук и подождали еще немного.

3:55. 3:58. 3:59.

Ничего не произошло.

4:01. 4:02. 4:05.

Совсем ничего.

Ларри поднялся и выглянул на улицу. Он такой — ему всегда любопытно, всегда нужно знать.

— Там люди, — сообщил он. — Бегают туда-сюда.

Отец направился к оружейному шкафчику и взял два двуствольных дробовика. Один себе, другой для меня — мне исполнилось пятнадцать, достаточно, чтобы водить машину и чтобы стрелять, пусть я и девочка.

— Можно мне один? — попросила Джейн, но отец покачал головой. Ей было всего двенадцать.

В 4:25 телевизор вновь заработал, и на всех каналах показывали президента. Он говорил:

— Сограждане… Нас обманули.

Очевидно, как и у отца, у правительства тоже имелись свои подозрения. Что, если инопланетяне окажутся мошенниками, лжецами, обманщиками и шарлатанами? НАСА, Пентагон, ЦРУ — они связались с прочими по секретным каналам, сказал президент. Они не желали быть жертвами. Они разработали другие планы.

— Мы ранены, но не побеждены, — провозгласил он. — Мы проиграли сражение, но не войну. Теперь мы должны дать отпор инопланетным захватчикам. Должны защитить не только нашу страну, но всю планету. Я стою здесь перед вами — и прошу вас, от всего сердца, присоединиться ко мне. Мы должны сплотиться — и мы сплотимся, мы сделаем это. Господи, благослови Соединенные Штаты Америки!

Отец выругался и выключил телевизор.

— Пришельцы, — сказал он. — Чушь собачья. Я так и знал. — Потом рявкнул мне: — Аннетт, пожалуйста, угомони сестру! Мне нужно позвонить.

— Ладно, — ответила я, положила дробовик и взяла Сильви на руки. — Идем, милая, пора спать.

* * *

Когда я спустилась вниз, за обеденным столом сидели мужчины.

Я прислушалась к их шепоту. Они повторяли то, что постоянно твердил отец: что это колоссальный заговор между учеными, правительством и новостными агентствами. С целью создать единое мировое правительство, объявить военное положение, конфисковать у нас оружие. «Война свободомыслию», — говорили мужчины, но вообще-то свободомыслящих у нас почти не осталось. Их всех скорректировали.

Мама была свободомыслящей. Поэтому ее больше нет.

В дом продолжали заходить люди. Они рассказывали о разбитых машинах на перекрестках, об уличных потасовках и о дефиците бензина. О пылающих кварталах. О супермаркетах с выбитыми стеклами и пустыми полками; о трех покупателях, дравшихся за последний кусок замороженной ветчины. И о корректорах, за которыми гонялись, которых избивали и пристреливали.

Джейн стояла за моей спиной и тоже слушала. Ей было двенадцать, и она считала себя очень взрослой, но ей не следовало здесь находиться.

— Помоги мне с ужином, — сказала я.

Ужин состоял из сандвичей: копченая колбаса на белом хлебе и арахисовое масло с джемом. Мы несли тарелки к столу, когда кто-то принялся колотить и трезвонить в дверь, зовя на помощь.

Отец огляделся.

— Мы кого-то ждем? По моим подсчетам, все в сборе. — Он подошел к окну у двери и выглянул сквозь жалюзи. — Это Дон.

Дон ходил в нашу церковь, прежде чем стать корректором. С тех пор никто с ним не разговаривал.

Мы с Джейн поставили чипсы и сандвичи на стол.

— Принеси газировку, — велела я.

— Сама принеси, — ответила Джейн.

Отец приоткрыл дверь, не снимая цепочки.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Пожалуйста, — проскулил Дон. — Я слышал, здесь собираются люди. Прошу вас. Просто позвольте мне войти. Иначе меня убьют.

— Мне жаль, — сказал отец, которому вовсе не было жаль.

— А как же прощение? — взмолился Дон. В доме стояла такая тишина, что слышно было бурчание в наших животах, но на улице царил хаос: вопли толпы, завывание сирен, визг покрышек и постоянный стрекот выстрелов. — Как же милосердие? Как же любовь к ближнему? Как же умение подставлять другую щеку?