Царство и священство

Возможно, применительно к Римской церкви эти оценки были отчасти и оправданы – сейчас трудно в полной мере передать во всех нюансах многообразие жизненных перипетий давно прошедших лет. Но о каком доносительстве (т. е. тайном уведомлении властей со стороны «доброжелателя») может идти речь в Православной Церкви? Обличающий голос здесь звучит всегда открыто, громогласно.

Небезынтересным представляется то обстоятельство, что быт современных демократических государств Западной Европы уже давно построен на добровольном доносительстве: граждане постоянно, систематически уведомляют правоохранительные органы обо всех нарушениях, совершенных их соседями, посторонними лицами и даже членами семьи. Одними государственными органами обойтись оказалось невозможным. Поэтому доносительство стало нормой жизни, его не стесняются и возводят в разряд гражданских доблестей как пример для подражания. Как видно, «общественное мнение» никакой самостоятельности не проявило, а стало придатком органов государства.

Нравственные последствия такого способа решения проблем, очевидно, ниже всякой критики. Что честнее и порядочнее: открыто, «при всем честном народе» в Церкви обличить человека, к которому уже применялись увещевания, или, напротив, тайно, нередко анонимно, подленько донести о сомнительных делах соседа по телефону «кому надо»? Представляется, что двух мнений здесь быть не может.

Да и практический результат выйдет различным: в одном случае человек в очередной раз убеждается, что осторожность и скрытность никогда не бывают излишними («верить никому нельзя»), в другом – не только сам испытывает нравственные переживания, но и остальные потенциальные нарушители увидят, к чему может привести их ссора с мipoм. Согласимся: для нравственных душ это немаловажные аргументы. Если же помимо нравственных увещеваний верховная власть применит силу к тем, для кого ничего святого нет, то результат будет еще более обнадеживающим. Так и происходит: вначале – братское слово, потом – нравственный укор, обличение Церкви, а уж затем – власть и сила.

Конец XX в. прочно связал себя с такими сомнительными (мягко выражаясь) экспериментами, как клонирование человека и других живых существ – деятельность не только опасная, но и безнравственная с позиций Церковного Учения. Но, тем не менее, ряд государств поддерживают ее и даже финансируют лабораторные опыты из своих бюджетов. Что остановит их правителей, кроме веского слова Церкви, нашедшего отзвук в народных сердцах? Церковь не может запретить государству эти эксперименты, но вполне способна высказать свое авторитетное мнение на сей счет. И не факт, что Ее нравственное воздействие не положит предел фантастическим проектам в духе евгеники, что сама верховная власть, воспитанная на православной нравственности, не предпримет все меры для прекращения этого безобразия под названием «наука». Уберите у народа и властей понимание того, что «замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нем образу Божию» [79] , и никаких высших доводов для запрета этой преступной любознательности не останется: все будет подлежать оценке с позиций материальной выгоды. Это ли не пример управления обществом?!

79

Социальная концепция Русской Православной Церкви. С. 147.

Едва ли не все ведущие государства мира закрепляют сегодня в своих конституциях тот принцип, что их политика направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (социальное государство). Нет практически ни одного вопроса из сферы социального обеспечения, который был бы обойден государственным регулированием. Оно приняло на себя заботу о пенсионерах, малоимущих семьях и гражданах, поддерживает минимальный социальный уровень всего населения страны, осуществляет медицинскую помощь, регулирует вопросы условий труда и его оплаты, и т. д. Правда, при этом как-то забывается, что начало этой политике было положено именно Церковью, а не светской властью, которая в течение многих столетий стояла в стороне от данных проблем.

«Самое сострадание к несчастным для гордого римлянина или благородного философа казалось непостижимой слабостью души… Христианство явилось пред человечеством с особым усиленным и настойчивым ходатайством за всех несчастных; оно научило видеть в них детей Божиих, равно со всеми призываемых ко Христу и часто нравственно высших и более достойных, чем сильные мира сего… Во имя любви христианской стали воздвигать в мире невиданные и неслыханные дотоле благотворительные и просветительные учреждения, богадельни, больницы, приюты, школы… Под влиянием христианства стали, наконец, возможны примеры сотен и тысяч таких подвижников, которые во имя любви к ближним отказались от радостей личной жизни и начали с того, что роздали все имущество бедным, – с того, что древний мир назвал бы глупостью или сумасшествием», – писал священномученик Иоанн Восторгов (1864–1918) [80] .

80

Восторгов Иоанн, священномученик. Христианство и социализм // Восторгов Иоанн, священномученик. Соч. В 5 т. СПб., 1998. Т. 5. С. 55.

Современный историк Р.Г. Скрынников приводит многочисленные примеры церковной деятельности в сфере социальной политики. Например, многие монастыри постоянно обеспечивали население ближайших к ним местностей едой и одеждой, а «Житие Иосифа Санина» содержит сведения о том, что при большом неурожае в монастырь за подаянием обращалось до 7 тыс. человек. В Кирилло-Белозерском монастыре в годы голода кормилось до нового урожая до 600 человек ежедневно [81] .

«Христа ради» милосердие со стороны Церкви и христианского народа подвигло и верховную власть на эту благородную деятельность. Уже в годы царствования Иоанна IV (Грозного) верховная власть предпринимает ряд мероприятий, направленных на поддержание больных, престарелых, нищих и убогих. Через специально созданные «богадельные избы» раздавались одежда, соль, деньги, еда [82] .

81

Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л., 1990. С. 178–179.

82

Там же. С. 179.

В актах Стоглавого собора 1551 г. содержится ряд предписаний, суть которых сводилась к тому, чтобы по всем городам описать престарелых людей, открыть мужские и женские богадельни, где бы малообеспеченные и просто нищие могли «преклонить голову», где их могли бы обеспечить одеждой и пищей. В указе царя Федора Алексеевича (1682 г.) говорится о необходимости создания в Москве и других городах школ, богаделен и иных заведений, где «нищенские дети, ребята и девки» могли бы обучаться разным наукам и ремеслам [83] . Церковь указывала верховной власти один из путей христианского служения человеку, который открыт практически для всех людей в самых разнообразных формах.

83

Дерюжинский В.Ф. Полицейское право. СПб., 1908. С. 472, 474–476.

Кстати сказать, о государстве, вернее, государстве светском. Когда верховная власть поверила в возможность построить социальную политику по собственным чертежам, как только социальные мероприятия, закрепленные в церковной практике нищелюбия, стали строиться на идее «прав человека», т. е. вне зависимости от начал христианской нравственности, так машина управления сразу же начала давать сбой. «Государственное – значит, ничье, а потому – мое» – вот лозунг современного времени. Светские государства Запада буквально захлебываются в массе прагматичных граждан, смело живущих на государственный счет, т. е. на деньги других людей, своих соотечественников.

Помощь ближнему породила социальный паразитизм в невиданных размерах. Урвать от государственной казны, реализовать свое право на достойную жизнь, не пытаясь проявить личной инициативы, получить, но не принимать на себя никакой ответственности – совершенно типичный подход для многих европейцев и американцев. Получается, что не ты должен помогать, а тебе, не ты обязан служить людям, а они тебе. Но разве это не гордыня и не тщеславие бедного совестью, несостоявшегося в нравственном отношении характера? Там, где действует рыночный принцип «свободного индивида»: «Ты – мне, я – тебе», никакие отношения христианской нравственности и никакая церковная политика невозможны. Принцип служения исчезает, его заменяет материальная выгода. Индивид оценивает весь мир с собственных позиций и решает, что «так» справедливо.

Повзрослевшие дети с облегчением передают своих родителей на попечение государства (в дома престарелых): «Государство обязано их содержать». Подростки истребуют через суды возмещение морального вреда, нанесенного им в детстве: «Они обязаны были заниматься мною большее время, чем это имело место на самом деле! Они нарушили мои права свободного человека!» Впрочем, дело идет не только о прошедших годах, но и нынешних: пользуясь услугами адвокатов, дети вчиняют иски своим родителям, с которыми живут под одной крышей.

В свою очередь люди старшего возраста изобретают невиданные ухищрения, чтобы обеспечить свою безбедную старость хотя бы и за счет молодежи. Получают старики, но недополучают подростки. По мнению специалистов, назревает война старых и молодых поколений. Престарелые устраивают изолированные общества «для себя», где не разрешается жить молодым людям: иначе придется платить за их обучение в школах.

Яркий пример этому – конфликт в американском городе Калкаска (штат Мичиган), где пенсионеры, составляющие большинство избирателей, ограбили школьный бюджет, чтобы устроить для своей выгоды и удовольствий лыжные трассы. В результате школы закрылись, и дети не успели закончить годовой школьной программы [84] . Не случайно в последнее время говорят о кризисе социальной доктрины в светских государствах, но чего еще можно было бы ожидать от политики, которая стоит «выше» Церкви?

84

Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. Новосибирск, 1999. С. 118, 119, 121, 127, 128.