Casual

Ситуация стала проясняться.

— Неужели международного? — восхищалась Лена. — Это значит, вы ездили за границу, когда мы все еще отдыхали где-нибудь в Дагомысе?

— Нет, — сказала Вика ей в тон, — когда мы отдыхали в Дагомысе, Денис выезжал с детским садиком на летнюю дачу. Причем в памперсе.

Денис обошелся без пошлостей типа: «Ты преувеличиваешь, дорогая, в лучшем случае в это время я был студентом».

Лена продолжала говорить гадости:

— У вас даже в одежде спортивный стиль. Интересно, какие марки предпочитают спортсмены? Nike? Adidas?

Вика метнула в Лену недобрый взгляд.

Денис сидел в белых шортах Brioni.

— Мне нравится Adidas, — Денис улыбнулся отличными белыми зубами, — но для этого места я предпочитаю что-нибудь более классическое.

Вика явно была довольна своим протеже. Она запустила руку ему в волосы с видом счастливой собственницы.

— А где вы познакомились? — Приторно-сладкая улыбка не сходила с Лениного лица.

«Бедная Вика, — подумала я, — сколько нападок ей придется вынести за этот мезальянс!»

Но Вика бедной не выглядела.

— В спортклубе, где я занимаюсь. — Она довольно смотрела на Дениса. Так смотрят на чемоданы, распаковывая их после поездки в экзотическую страну. — Денис там работает тренером.

Лена открыла рот, чтобы спросить, не тренировал ли он Вику, но та взглядом остановила ее.

— Он подошел ко мне на улице. У меня в одной руке была сумка, а в другой кроссовки, я пыталась открыть дверцу машины, чтобы все это запихнуть туда, и одновременно звонил телефон. Ужас. Он мне помог и ушел. Но я начала о нем думать.

Денис рассмеялся.

— Я увидел самую красивую женщину на свете в такой нелепой ситуации. Из сумки у нее что-то сыпалось, трезвонил телефон, и она никак не могла открыть машину.

Им было хорошо вместе.

Никто не виноват, что у него нет денег, а она уже немолода. Он любит спорт, а спортсмены — небогатые люди. Она трижды была замужем и трижды развелась; от двух последних браков у нее были дети. Бывшие мужья заботились о ней, и она ни в чем не испытывала недостатка. Разве что вот в таких восхищенных глазах и мускулистых руках. Через месяц знакомства Денис переехал жить в Викин дом, в уютную комнату в цокольном этаже рядом с баней. Там же был и бассейн, в котором он обучал плаванию Викиных детей.

Они так откровенно наслаждались обществом друг друга, что мы с Леной почувствовали себя лишними.

Мы засобирались домой, но Вика искренне попросила нас остаться, и мы остались и даже заказали бутылку вина.

Я поглядывала на Лену и пыталась вспомнить, не просрочен ли у меня абонемент в спортклуб. Хотелось идти и заниматься спортом.

Судя по Лениному лицу, ей тоже.

* * *

Я валялась на диване перед телевизором. Щелкала кнопками пульта с периодичностью один канал в секунду.

Я хотела отсмотреть всю рекламу, которая появлялась в эфире, и понять, какие передачи мне нужны для размещения моего ролика. Пока мне не нравилось ничего. Хотя те, кому предстояло в ближайшем будущем печь блины на моей пахте, наверняка смотрят мексиканские сериалы. Да и российские тоже. Зазвучала призывная музыка передачи «Угадай мелодию». Рейтинговая, надо ставить. А «Принцип Домино» — ну, не знаю. Лучше проконсультироваться с кем-нибудь. На третьем — криминальная хроника. Многие любят. Будут смотреть про убийства. Пожевывая блины.

Я замерла.

На экране крупным планом — фотография Фетишиста. Мертвого.

Неужели это происходит на самом деле?

Как будто не я сидела на этом диване, и не мне голос из телевизора отрывисто рассказывал про очередное зверское убийство.

«Разборки между своими» — так ведущий назвал этот сюжет. Потерпевший такой-то, 32 года, холост, находился в федеральном розыске по статье такой-то за умышленное убийство, а также ранее по статьям таким-то за вооруженный разбой, мошенничество и финансовые аферы. Был убит с особой изощренностью.

Тошнота подкатила к горлу, и я не смогла с ней справиться. Но в ванную не побежала. Как загипнотизированная, я смотрела в экран, боясь пропустить хоть слово.

Меня вырвало в собственные руки, и я вытерла их об плед.

Я стояла под горячим душем. Слезы смешивались с водой, становясь менее солеными. Что-то кричало в моих ушах, билось в моей груди и рвалось наружу. Но я не выпускала. Потому что знала: выпустишь — и все. Жить дальше не сможешь. Не сможешь играть с дочерью, пить «махито», гонять на машине и загорать на солнышке, потому что сознание того, что ты — убийца, лишает счастья. И поэтому я буду держать его внутри, глубоко-глубоко, и жить дальше. Долго и счастливо.

Раздался телефонный звонок. Высветился номер Олежека. Я взяла трубку, не произнося ни слова.

— Значит, видела? — весело спросил Олежек.

— Да, — глухо ответила я. Мне казалось, что я только что научилась говорить и это мое первое слово.

— Вот так. Тонко и звонко. И, как договорились, ему сказали.

Я повесила трубку. Перезвонила ему опять.

— Спасибо, — сказала я.

— Ну ты даешь! — удивился Олег.

Долго и счастливо. Тонко и звонко.

В ту ночь я заснуть не смогла.

Утром купила себе снотворное.

11

Я позвонила Светлане.

— Как дела?

— Спасибо. Токсикоз кончился. Но врачи ставят угрозу преждевременных родов.

Я хотела задать ей всего один вопрос. Но не решалась. Она, казалось, была рада моему звонку и говорила без остановки.

— Сейчас двадцать восьмая неделя. У ребенка закладываются органы обоняния. Я стараюсь не бывать нигде, где плохо пахнет. Глупо, да?

— Глупо, — согласилась я.

— Знаешь, его рост уже около шестнадцати сантиметров. На ультразвуке мне сделали его портрет. Вылитый Сережа. Извини… может, тебе неприятно.

— Мне приятно.

Я задала свой главный вопрос:

— Так это мальчик?

— Да. Уже точно. На картинке очень хорошо все видно.

— Как ты хочешь его назвать?

Я хотела бросить трубку, послать все к черту, но не могла. Я говорила с ней и ненавидела себя за это.

— Сережа. В честь отца. Ой, он толкнул меня ножкой. Он всегда отзывается на свое имя.