Цеховик. Книга 11. Чёрное и белое

Он дружески улыбается и, поймав мой взгляд, с улыбкой добавляет:

– Ничего незаконного.

Думаю взято за эту услугу будет немало, по дружескому же тарифу. Ну и ладно, главное проблема закрыта. Я смотрю на часы. Пора. Очень даже пора. Попрощавшись, выбегаю из офиса и, поймав такси, уезжаю на место встречи с Валерой.

Он уже нервничает, я опаздываю на семь минут.

– Извини, – жму я ему руку. – Возникли непредвиденные обстоятельства.

– Всё хорошо? – настороженно спрашивает он.

– Да, – уверенно отвечаю я. – Так что? Половим рыбки?

– Ну, – пожимает он плечами, – давай половим.

Мы идём на причал и отыскиваем лодку Питера. Перед ней стоят ящики и коробки с верёвками, снастями и ещё каки-то барахлом. Сам он что-то расставляет на корме. Поприветствовав капитана, Валера начинает заносить эти ящики на катер, я, естественно, присоединяюсь.

Проходит минут пять, как вдруг у лодки появляются два копа.

– Привет, – окликают они нас. – На рыбалку собираетесь?

– Да, – настороженно кивает Питер. – Что-то не так?

– Нет-нет, качают головами менты и улыбаются. Хотим спросить. Вот эти люди… Вы их случайно не видели?

Он достаёт из кармана два листа бумаги и протягивает нам. У меня сердце обрывается. Замирает и начинает стучать с огромной силой, а по спине пробегают мурашки. Разумеется, это те самые портреты. На одном из них изображена Ева, а на другом я. Надо сказать фотороботы весьма удачные.

– Нет, я таких не видел, – пожимает плечами Валера. – Определённо.

– Нет, – качаю головой и я, пытливо поглядывая на копов.

Это что, типа иезуитство такое, или они действительно не видят разницы? Питер долго-долго рассматривал изображения и наконец качает головой.

– Не видел, – говорит он. – Нет, никогда не видел. Что они сделали?

– Человека убили…

Копы равнодушно забирают бумажки, и идут задавать вопросы дальше, на другие лодки… Валера бросает на меня острый, но очень короткий взгляд и отворачивается.

– Это не я, – говорю я с усмешкой.

– Пожалуйста, ничего не объясняй, – отвечает он. – нас с Питом это не касается.

Кажется, теперь он будет считать нас с Евой киллерами, которым доверяют заграничные миссии. Наверняка в рапорте отобразит. Хотя, может быть и такое, что моё имя в его отчёте вообще фигурировать не будет.

Дальше всё проходит без сбоев и накладок. Катер, военный корабль и Куба. Менее, чем через сутки мы сходим на берег в Гаване. Мои коллеги по делегации уже освоились, лихо выступают на митингах и загорают в промежутках между мероприятиями.

Проходит совсем мало времени и поездка достигает финала. Наступает пора собираться в дорогу. Обратный маршрут оказывается точно таким же как и полёт туда, и мы в конце концов прилетаем в Шереметьево.

Получаем багаж, полный подарков, и распрощавшись, мгновенно вытекаем в зелёный коридор.

– Одну минуточку, – сурово говорит мне пограничник в зелёной фуражке. – Подождите, пожалуйста.

Он отворачивается к служебному телефону и набирает короткий номер. Разговор получается тоже коротким. Выслушав всё, он кладёт трубку и снова поворачивается ко мне:

– Егор Андреевич, пройдите со мной, пожалуйста.

– Куда это? – удивляюсь я.

– Прошу вас.

Он ведёт меня к кабинету начальника и, открыв дверь, пропускает вперёд. Я захожу и вижу… Кухарчука.

Он сидит на столе и держит руки в карманах.

– Ну что, Брагин, покатался по курортам за казённый счёт? – кисло улыбается он. – Хорошо. Сейчас ещё прокатимся немного. На Лубянку. А там у нас совсем не курорт… Ну ты в курсе, да?

– Выводите задержанного! – бросает он в сторону боковой двери.

3. Венсеремос

Из смежной комнаты выглядывает невысокий крепкий мужичок в сером костюме с чуть не лопающимися рукавами едва вмещающими в себя раздавшуюся плоть. Воротничок рубашки пережимает шею, что в свою очередь делает лицо красным. Короткие рыжие волосы с одной стороны торчат, а с другой прилизаны, словно коровьим языком.

– Так, это… – недоумённо говорит он и чуть поднимает брови. – Досмотр, товарищ майор…

– А… точно, – хмурится Кухарчук и тут же добавляет сердито и зло, – досматривайте, досматривайте! Чего тянете!

– А вы, Пётр Николаевич, – качаю я головой. – Прямо непотопляемый, да?

– Что?!

Он вскакивает со стола и подлетает ко мне вплотную.

– Я говорю, что вы непотопляемый как будто. И в воде не тонете и в огне не горите. Впрочем, не знаю, жечь-то вас пытались или нет?

– Отставить иронизировать!

– Да я безо всякой, – пожимаю я плечами. – И что вы ищете, позвольте узнать? Контрабанду или следы влияния тлетворного запада? Скажите, так я вам сам отдам. Ежели имею в наличии.

Рыжий здоровяк, выросший из одежды и ещё один крепыш только чёрной масти со смуглой кожей и, вероятно, горячим сердцем и холодным умом, подбегают ко мне и начинают осуществлять совершенно нескромные касания. Они обхлопывают меня, ощупывают и оглаживают, извлекая из карманов всё, что не является частью моего организма.

Орден «Знак почёта» на лацкане пиджака, несколько кубинских монеток, сложенная купюра в десять песо, взлётная карамель, бумажник… Так, это уже интереснее. Теплее… Раз-два-три-четыре сотни американских долларов и дореволюционные десять песо, похожие на баксы…

– Незаконно приобретённые доллары! – радостно восклицает Кухарчук. – Выкладывайте всё сюда. На стол. Да, прямо по порядку, давайте.

– С чего бы им быть незаконно приобретёнными? – улыбаюсь я.

Ром, сигары, футболки с изображением Че, берет, как у него, соломенные шляпы, туфли и сумки из крокодильей кожи, чучело крокодила, кофе, ещё кофе и опять кофе. Кубинский флаг, ключи от квартиры, мокасины фирмы «Гуччи», одежда, обувь, книга на немецком языке с изображением рыб.

– Во-первых, – ухмыляется Кухарчук, – явное превышение норм провоза алкогольной и табачной продукции. Контрабанда. Во-вторых, товары ввозимые с целью дальнейшей перепродажи. Спекуляция. И, наконец, валютные средства. Срок. Попал ты, Брагинг. Минимум пятачок тебе корячится. Как тебе такая ситуация?