Цеховик. Книга 5. План битвы

– Ну ладно, не плачь. Куда тыкать-то? Может тебе в брюхо засандалить, а? Или прямо в глаз… Хочешь?

Он стоит, примеряясь. Шприц у него в левой, а правую держит наготове, чтобы подавить мои слабые попытки сопротивляться – придержать руки, шибануть по лицу, схватить за горло.

– Что в шприце? – спрашиваю я, едва разлепляя губы.

– Не ссы, тебе понравится, – отвечает он, не поворачиваясь.

– Уже нравится, – хриплю я.

– Чего? – удивлённо переспрашивает он и обращает голову в мою сторону, тревожно вглядываясь в глаза.

Пытаешься понять, что у меня на уме? А вот что. Он переключает внимание лишь на мгновение, но этого короткого мига мне хватает, чтобы, собрав волю и силы, все что имеются в моём распоряжении, нанести короткий удар. Вкладываю в него всё, что есть, всё, что имею. А имею не так уж и много, на самом деле…

Правой ногой, резко, с места, превратившись в выстреливающую пружину, в катапульту, в молнию, практически в Брюса Ли, я бью его по левой кисти со шприцом и ору. Ору, как медведь, выдавливающий из себя чопик после зимней спячки, как слон и обезьяна-ревун. Думаю, мой крик с лёгкостью перекрыл бы все трубы Иерихона. Ору от боли.

И она как бы исчезает, перевалив за максимум. Шприц вылетает из руки, а лицо Киргиза становится изумлённым, как у ребёнка в цирке. Чтобы добавить удивления, я тут же резко бью его по голове, впрочем, он успевает прийти в себя и среагировать, поэтому удар приходится вскользь.

Из коридора доносится топот, и Киргизу приходится признать, что его план оказывается полностью проваленным. А не надо было, как в дурацком кино, чесать языком перед тем, как сделать дело. Шанс у него реально был, но она сам его профукал. Так что следующий ход за мной.

Быстро сориентировавшись, он подскакивает к двери и, выбегая из палаты, кричит:

– Пациенту плохо! Скорее!

Тут уже появляется дежурный врач с медсестрой. Рассмотреть её не успеваю, замечаю только, что это не Оленька и прикрываю глаза.

– Срочно каталку, – командует врач.

Дышать становится трудно, повязка набухает и делается красной, голова кружится… Я отключаюсь…

А потом включаюсь. И снова вижу солнечный свет, белые стены и человека в белом халате. Кто же это… Выглядит знакомо… Это же де Ниро. Нет, не тот, не Роберт, а Леонид. Леонид Юрьевич Злобин, полковник КГБ. Большая шишка с Лубянки. Точно.

– Ну, здравствуй, Егор, – кивает он.

– Здравствуйте, Леонид Юрьевич. Присаживайтесь. Какими судьбами в наших краях?

Он усмехается, берёт стул и придвигает поближе.

– Судьбы у нас, похоже, переплетаются. Второй раз, как-никак, встречаемся. Разговаривать можешь?

– С вами – всегда.

– Молодец, – снова усмехается он. Ну, давай, поговорим. Тебе ничего не надо? Медсестру не позвать?

– Нет, не надо, – отвечаю я, чуть крутнув головой.

– Хорошо. Ну, рассказывай, кто приходил?

– Киргиз.

– Вот же неугомонный. Он к нашей епархии не относится, конечно, но я справки навёл. Мелкая сошка. Почему зуб на тебя имеет?

– Собаку ему свою не отдал. Он украл, а я забрал. С этого всё и началось. Потом напал на девушку мою, послал отморозков…

– Отморозков?

– Ну, да. Не знаю, хотел ли он уже тогда меня грохнуть, но заварушка была. Пришлось его ещё и рублём наказать и милиции сдать.

– Есть за что злиться, да?

– Есть. Он в меня стрелял потом, но убил свою сестру двоюродную. Так что отношения у нас, как вы понимаете, сейчас испытывают определённый кризис.

Злобин хмыкает.

– А что в шприце было? – спрашиваю я. – «Новичок»?

– Какой ещё новичок?

– Это я так, – усмехаюсь я, – не обращайте внимания, мысли скачут после наркозов.

– Что было в шприце, разбираются наши специалисты, пока не знаю, экспертиза не готова ещё. Скорее всего яд какой-то. Посмотрим. М-да… Интересный ты юноша, Егор. Только школу закончил, а уже возглавил комсомольскую организацию целой фабрики, в передрягах вон скольких побывать успел. Людей интересных знаешь, даже сам Матчанов тебя навещает, а?

– И даже сам Злобин, – соглашаюсь я. – Что уж там Ферик Ферганский.

– Ты Ферика-то не принижай, он человек важный, со связями. Так что?

– Что? В каком смысле «что»?

– Как такое получается? У твоих сверстников ещё сопли под носом, да детство в жопе, а ты уже вон, какими делами занимаешься – от Прибалтики до Узбекистана. Как так? Все с тобой дело хотят иметь – и партийцы, и комсомольцы, и блатные, и менты. И даже «контора». Что ты за гусь такой?

– Лапчатый, – серьёзно отвечаю я. – И харизматичный. Женщины устоять не могут.

– Так и мужики тоже. Надо за тобой приглядывать.

– Ага, держитесь меня, со мной не пропадёте.

Он улыбается:

– От скромности точно не умрёшь. Ладно. По поводу инцидента в лесу. Там тебя наш опер дожидается, сейчас сюда придёт. Вопросы будет задавать. У нас же дело официальное заведено, поэтому нужно всё чётко оформить. Ты всего не рассказывай, хорошо? Скажи, что в Москву приехал в командировку по направлению от горкома. С Цветом познакомился в пути, кто он и что не знаешь. Сказал, что работает на химкомбинате. Он пригласил в ресторан, ты согласился. Пришли, а там, грабители с пистолетами. Ты не растерялся, хотел вызвать милицию, но тебя схватили и запихали в машину.

Он подробно меня инструктирует, что и как говорить оперу, касается всех нюансов и деталей, пытается предусмотреть все возможные нестыковки. Я даже уставать начинаю.

– В общем, ничего и никого не знаешь, – заканчивает он. – Я не хочу тебя полностью засвечивать. Хочу с тобой более неформальные отношения поддерживать.

– Как с секретным сотрудником?

– Ну, зачем, просто, как с интересным человеком. Мы тебе, кстати, в этот раз ещё и награду дадим.

– Уже обещали как-то, – усмехаюсь я.

– Обещали, значит получишь. Я похлопочу. Орденов не обещаю, но, что бы ни было, для карьеры общественного деятеля пригодится.

– Я ж сказал, что я не гордый, я согласен на медаль, – со смехом цитирую я Твардовского.

– Ну, и молодец. Сейчас приглашу сотрудника. Всё запомнил?

***

Начинается однообразие больничных будней, время от времени расцвечиваемых новыми встречами. Киргиз, полагаю, сюда уже не сунется, но о том, как его достать и обезвредить подумать стоит, благо, время есть.