Цеховик. Книга 6. Кремлёвские звёзды

– Взбешён? – посмеивается Жора, – так это же для меня сладкая музыка. Честно, говоря, он тот ещё козлище.

– Это точно, – соглашаюсь я со смехом.

– Но, – говорит он, – это меня Даня надоумил позвонить нашему общему знакомому. Нам Юра вчера рассказал, как эта жаба тебя притесняет, вот мы и решили выступить против беззакония и злоупотреблений со стороны представителей органов правопорядка.

– Сердечное вам спасибо, – прикладываю я руку к груди. – Это несказанно помогло.

– Надеюсь, он теперь от тебя отстанет.

– Конечно, отстанет.

– Нам даже приятно было хотя бы немного помочь.

Мы весело пируем, как три мушкетёра и д’Артаньян, а потом забираемся в Большаковскую «Волгу» и отчаливаем в сторону аэропорта. Там мы выгружаем из багажника чемоданы, ящики с ружьями и ещё большие баулы с подарками.

Мясо наши гости с собой не берут, но получают от Платоныча кедровые орехи, ароматные травы для чая, дюжину копчёных хариусов и два маленьких бочонка с солёными груздями. Вот такое «Поле чудес». Не хватает ещё пушнины, чтобы прославить щедрость Сибири.

Все, кроме меня, навеселе, настроение фантастическое, счастье через край. Мы клянёмся в вечной любви и дружбе и обещаем приезжать в гости, звонить и писать письма. А потом они идут на посадку, а мы возвращаемся в город.

– Егор, – говорит дядя Юра, когда мы едем из аэропорта. – Давай сегодня ко мне. Приглашаю тебя в гости.

– Так я сегодня уже был, – удивляюсь я.

– То был рабочий визит, а это званый ужин. Приходи с родителями, можешь и Наталью прихватить. Буду угощать вас тосканским паппарделле с рагу из дикого кабана. Ел такое когда-нибудь?

– Только с рагу из кролика, – вру я. – Но всегда мечтал. Во сколько?

– Э… Давай в семь, нормально?

– Да, родители уже придут с работы, так что, думаю, будем вовремя. Спасибо за приглашение.

Придя домой, я звоню маме и отцу, сообщая, что сегодня у нас светское мероприятие, и чтобы они не задерживались. После этого звоню Рыбкиной.

– Наташ, привет. Как дела, как себя чувствуешь?

– Привет, – отвечает она и я чувствую волны радости, исходящие от неё.

Приятно, честно говоря, скрывать не буду, да и невозможно скрыть это, поскольку от меня идёт ответная волна.

– Хорошо себя чувствую. Ты не на работе?

– Да, забежал домой, всё утро по делам носился, сейчас на работу пойду.

– А ты обедал? Хочешь, я тебя покормлю?

– Конечно хочу, очень даже, но я уже перекусывал. Давай, завтра к тебе на обед приду.

– Давай! – соглашается она. – Что тебе приготовить? Котлеты будешь?

– Из кабана?

– Из него, – смеётся Наташка. – Сам ведь принёс, так что надо его скорее употреблять.

– Буду, конечно. Из твоих рук всё что угодно буду. Ты чем занимаешься вечером?

– Ничем, – удивлённо отвечает она. – А что, есть предложение?

– Да, имеется. Нас Платоныч приглашает. Знаешь на что?

– На кабана? – догадывается она.

– Точно. Моих родителей и персонально тебя.

– Правда? – удивляется Наташка.

– Конечно, правда. Пойдёшь?

– А во сколько?

– К семи. Я думаю, мы пару часиков посидим да пойдём. Ну что?

– А это удобно, думаешь?

– Ну, разумеется! Он же приглашает.

– А ты хочешь, чтобы я пошла? Я могу и не ходить, если…

– Наташ, ну ты чего! Конечно, я хочу, очень хочу. Мне приятно будет.

– Ладно тогда, – с облегчением соглашается она. – С удовольствием пойду.

– Ну, тогда будь готова в половине седьмого, я позвоню. Отца только предупреди, чтобы не волновался.

– Хорошо.

– Ну всё, значит, до вечера.

Поговорив с Наташкой, я направляюсь к её отцу. Мне приходится ждать минут десять пока он закончит разговор с мутным типом лет сорока. Коротая время, разглядываю плакаты, развешанные на стенах в длинном коридоре.

“Мы людям всю жизнь отдаём без остатка – на страже закона, на страже порядка!” – гласит надпись на одном из них.

Схематичные лица милиционера и милиционерки, стоящих на фоне свершений трудового народа, выглядят самодовольно. Но яркости не хватает. Яркости…

Когда мутный мужик уходит, я захожу в кабинет к дяде Гене.

– А, Егорка, здорово, – говорит он, не отрываясь от бумаг.

– Здорово, дядя Гена, – говорю я и кладу перед ним пачку красненьких.

– Эт чё? – поднимает он глаза. – Калым?

– Это за два паспорта.

– А-а-а, – тянет Рыбкин. – Понятно. Двести рябчиков не хватает.

– Геннадий Аркадьевич, хорош наживаться на близких.

– А ты сначала стань близким, а потом уже цену сбрасывай, – хмыкает он, забирая деньги. – Ладно, исключительно по дружбе, так и быть. Будут тебе паспорта, но давай без обид, за сколько заплатил, столько и получишь.

– Я за два заплатил, – уточняю я.

– За два, за два, но не самые лучшие. Завтра заходи в это же время примерно.

– Как это не за самые лучшие? Я сразу два беру, так что скидка полагается. Хорош куражиться, дядя Гена, дай хорошие паспорта.

– Ну, не знаю, не знаю… – усмехается он. – Посмотрим, что можно сделать.

– Я сегодня на ужин иду с дочерью твоей.

– С какой? – вмиг становится он подозрительным.

– А у тебя их много что ли? – со смехом спрашиваю я.

– В смысле, куда это ты её?

– К Платонычу.

– И что вы там делать будете? – пытливо смотрит он на меня.

– Будем есть Pappardelle con ragu di cinghiale.

– Это чё?

– Лапша итальянская. Но ты не волнуйся, родители тоже пойдут, – пытаюсь усыпить его бдительность.

– Твои?

– Ну да, мои.

– А я почему не приглашён?

– Ну, вы не слишком хорошо знакомы вроде. Думаю, это единственная причина. Но, если хочешь…

– Да, тоже пойду, – утвердительно кивает он и хлопает ладонью по столу. – Во сколько?

– К семи, – усмехаюсь я. – Что за неоправданная ревность, дядя Гена?