Цель номер один. План оккупации России

С декабря 2001 года по май 2002 года Бакиев являлся премьер-министром Республики Киргизия. Когда на юге Киргизии произошли столкновения местных жителей с милицией, в результате которых пять человек погибли и более 90 получили ранения, оппозиция именно Бакиеву поставила в вину неспособность разрешить ситуацию, и он подал в отставку. Но он не оставил политическую деятельность, был избран депутатом Законодательного собрания Республики Киргизия, вошел в созданную лидерами пяти оппозиционных блоков коалицию для противодействия административному ресурсу. В марте 2005 года Бакиев баллотировался в парламент Киргизии, выборы проиграл. В том же месяце возглавил Координационный совет народного единства (объединенный орган, созданный оппозицией после первого тура выборов).

В марте 2005 года в ходе очередных парламентских выборов, итоги которых оппозиция во главе с Бакиевым не признала, в Киргизии и произошла «тюльпановая революция». 10 июля 2005 года Бакиев был избран президентом Республики Киргизия.

В декабре 2007 года Бакиев подписал указ о назначении Игоря Чудинова (надо думать, русского) главой правительства Киргизии.

В начале 2009 года Бакиев заявил о своем намерении избираться на второй срок. На выборах, состоявшихся 23 июля 2009 года, Бакиев одержал уверенную победу, набрав более 76 процентов голосов.

В апреле 2010 года в Киргизии вновь произошло насильственное свержение власти. В результате волны беспорядков в стране десятки людей были убиты, сотни ранены. 7 апреля Бакиев подписал указ о введении в стране чрезвычайного положения. На следующий день правительство страны ушло в отставку, парламент был распущен. Бакиев бежал из столицы в Ош. В том же месяце сформированное оппозицией временное правительство («правительство народного доверия») лишило его президентских полномочий, после чего Бакиев бежал в Казахстан, а затем в Белоруссию и подал заявление об отставке, которое впоследствии опроверг.

Бакиев женат (его жена – Татьяна Васильевна Бакиева, надо полагать, русская), у них двое сыновей: старший Марат и младший Максим.

Государственный переворот не был бескровным. В стране (особенно на юге) произошли многочисленные столкновения, в том числе и на межнациональной почве. Дело дошло до фактической войны между киргизами и узбеками. Русским, особенно казакам, проживающим в Киргизии с давних пор, пришлось создавать свои отряды самообороны. В столице также бесчинствовали мародеры. С трудом удалось восстановить некоторое подобие порядка. Президентом переходного периода «(до 31 декабря 2011 года) стала Роза Отумбаева. Киргизия перешла от президентской республики к парламентской, что, как полагают эксперты, не сулит ей стабильности. Хотя Россия считает, что происходящее в Киргизии – внутреннее дело этой независимой страны, все же Дмитрий Медведев заявил, что переход ее от президентской республики к парламентской может иметь катастрофические для нее последствия.

В ходе всех этих мятежей и революций подняли голову и ультранационалисты, требующие, в частности, очистить карту Киргизии от русских названий. Популярными стали лозунги: «Сколько времени мы будем еще молиться на русских!» При этом подобные идеи высказывают не только оппозиционеры, но нередко и высокопоставленные правительственные чиновники. Когда приходит время просить денег у России, эти деятели предстают как самые верные ее друзья. Когда же нужно подыграть оппозиции, чтобы не стать изгоями, их риторика резко меняется. Сама Отумбаева – сторонница демократических ценностей в их западном понимании, но она заявляет о необходимости дружеских отношений между Киргизией и Россией.

Тут, пожалуй, стоит сделать одно очень важное и даже шокирующее отступление, которое можно было бы сделать еще в главе, посвященной Казахстану. Но в главе про Киргизию оно даже более уместно.

Дело в том, что типологически центральноазиатские кочевые общества… ближе к европейским, чем даже, скажем, российское!

В традициях степняков были и парламентская демократия (курултаи), и выборность глав государств (султанов, которых ошибочно считают монархами, хотя на самом деле они были президентами). А также свобода слова (в плане традиции неприкосновенности акынов), гласный суд, а у казахов – даже… избирательное право для женщин (на местных выборах)! Одним словом, если сделать скидку на средневековую специфику, – просто готовый образец для демократий мира!

И если демократический уклад казахов смазывается уже оформляющейся государственностью имперского типа, то таковой у киргизов можно увидеть в достаточно чистом виде. Вот почему лидером Кыргызстана оказался не «партийный бай», а демократически избранный скромный профессор – это вполне в духе традиций степняков. Да и бессменный президент Казахстана не воспринимается в мире каким-то диктатором – видимо, настолько сильно проступает сквозь его действия настоящая демократическая традиция казахов, которую невозможно подделать.

Понимаю, что такое отступление вызовет шок у части читателей: да неужели эти степняки большие европейцы, чем мы, родимые?! Но это всего лишь следствие длительной дрессировки умов российского истеблишмента. Плюс поверхностное отождествление деспотических порядков, скажем, в Узбекистане со степными, что тоже является в общем-то продуктом пренебрежительного восприятия «традиций туземцев»: дескать, все они там одинаковы, только названиями отличаются. Для многих, увы, тезис о «большей европейскости» степных обществ лишает их возможности свысока поглядывать на своих юго-восточных соседей – дескать, пусть нам еще до «полной демократии» далеко, но им-то еще дальше! Порой в прессе приходится встречать иронически-риторические вопросы: что же это, или в Казахстане больше демократии, чем в России? (Предполагается: абсурд.) А один высокопоставленный умник даже увидел в разгуле киргизской толпы во время переворота… признаки «восточной деспотии»! Словом, тот комплекс, который Ф. Кривин выразил словами: «…читая это, лилипуты вырастают в собственных глазах».

Это одна сторона вопроса. Но естественно возникает и другая. А если степные общества так близки европейским, то не впустую ли пройдут помещенные выше предсказания насчет неизбежности скорой интеграции Казахстана и Киргизии с Россией? Ведь тогда получается, что как раз им лучше было бы наводить мосты с Евросоюзом?

К счастью, типологические сходства на являются фатальными. И яркий пример тому – отношения России с Индией, этой «самой большой демократией мира». И впрямь, в плане устройства общества (а в известной степени и в смысле многих ценностей) наши две страны практически не имеют ничего общего. Индия – самая настоящая демократия западного типа, к которой даже вся западная правозащитная общественность не может подкопаться в плане пресловутых «прав»; Россия же в ее архетипе – это общество тоталитарной демократии, чьи социальные ценности ничего общего не имеют с европейскими. И тем не менее СССР и Индия довольно быстро (после кратковременного ожидания, что в Индии должна непременно победить социалистическая революция) нашли в друг друге союзников не-разлей-вода (что было очень кстати в эпоху «холодной войны»).

В чем же причина такой вроде бы парадоксальной (но проверенной временем) дружбы? Думается, одна из важнейших причин – то, что парламентская демократия для индийцев – атрибут жизни, а не орудие распространения своего геополитического влияния, как для англосаксов. Да, западная демократия – это, прежде всего, орудие порабощения народов иных культур.

А вот Индия не стремится весь мир выстроить под себя; она просто существует в парламентской системе. И это, оказывается, не мешает дружеским отношениям со страной, построенной на полностью противоположных началах!

Вот и большая либеральность степных традиций – вовсе не причина для враждебности центральноазиатских стран и России. Если она в чем-то и проявляется, то в достаточно активных контактах этих двух стран, скажем, с Евросоюзом (а Казахстан даже стал… очередным председателем ОБСЕ!). Вот здесь, наверное, играет роль фактор типологической общности с Европой, и делать из этого ни сенсацию, ни трагедию не стоит. Ведь главного – желания уничтожить российскую политическую традицию (если надо, то вместе с самим народом) – у наших центральноазиатских друзей не наблюдается. А значит, и особых глубинных причин, стоящих на пути нашей будущей дружбы, нет.