Цель оправдывает средства. Том четвертый

— Вы сделали мудрый выбор, Император, — Кортана… Послала мне воздушный поцелуй. — Смею сообщить, что ваши женщины просили меня уведомить вас о том, что они намерены с вами серьезно поговорить в гостиной ваших апартаментов.

— Э… И все? — уточнил я. — Я думал ты как-то отреагируешь на то, что тебе придется отправить код своим… Сестрам.

— Я все сделала тридцать минут назад, Бессмертный Император, — заявила она. — Добро пожаловать в этот дивный новый мир.

Сука.

* * *

Никогда прежде, даже в самый темный час, в гостиной моих апартаментов на борту «Бисмарка» не висело ощущение столь тяжелой, давящей энергетики.

Все как и всегда — я сидел в своем кресле, а передо мной, на диванчиках, разместились тридцать шесть прекрасных дам. Всех возрастов и цветов кожи, представители большинства известных рас галактики… Мои женщины…

И мои судьи.

Как все… Повернулось.

— Для начала, — кашляю в кулак, чтобы уловить хоть небольшую часть переживаний. Их немного — Сила подсказывает, что слишком малое количество сидящих передо мной красавиц в самом деле находятся на моей стороне. Сестры Энн и Танн Гелла, Дени, Ша’ала Донита, Асока, Ветт, Дарт Хексид, Дарт Сими, Сьюпи, Шей Виизла… Остальные же — те, в чьих разумах я копался, или же их подруги. Или же просто осуждают сделанное мной, как аморальное. Что ж, первый готов признать, что это были не самые светлые из моих поступков. Но они были. И прошлого не изменить. К сожалению. — Я хотел бы принести извинения за свое… Не самое правильное поведение.

От остальных исходят волны разочарования, едва сдерживаемого гнева, даже ненависти… Подобного не было даже во времена «Кризиса веры». Потому что никогда раньше меня не ловили за… Грехи.

Весьма скользкий момент — я точно знаю, что Ашша от начала и до конца просканировала мою память. Я понимаю, что она вряд ли бы распространилась о том, что было в моей жизни до Джеонозиса. Но и всего того, что я сделал после — вполне достаточно. Из всех присутствующих, лишь Лумиинара Ундули знала о том, что я воздействовал на ее разум. Да и то, не с прямой целью манипулировать ее желаниями, а лишь, чтобы показать то, что уготовано галактике… А вот Эйла, Ади… Хатт, да я уже и не вспомню в чьих мозгах копался, подталкивая к «правильным» решениям. И это, как и стирание воспоминаний — не то, о чем бы я хотел рассказать своим девушкам.

А если и рассказать — то уж точно не так. Следовало подготовиться, подготовить их к этому как-то… Как — не знаю. Потому и не собирался рассказывать. Проще было забыть эту страницу своей жизни и отступиться от легкого пути — ведь Первая Демаркация Границ прямо доказала, что мне нет необходимости делать это вновь и вновь. Я достаточно много сделал для того, чтобы доказать остальной галактике и населяющим ее разумным то, что за мной можно и нужно пойти. По своей воле.

— Извинения?! — Сила переполняется яростью, с которой говорит Дарт Атрокса. — Извинения?! Ты вытер мои мозги вот так просто, словно они были грязной тряпкой, которую хотел постирать! Сколько всего я забыла?! Сколько?!

— Много, — ситуацию нельзя пустить на самотек. Да, я чувствую определенную долю вины перед ней и остальными за то, что лгал. Но никогда и не обещал, что буду говорить правду. Становление Вечной Империи требовало от меня решительных действий. Бескомпромисснх. Жестких. Жестоких. Потупить сейчас голову и посыпать ее пеплом — значит окончательно потерять свой авторитет в их глазах. Показать слабину — значит поселить в их головах мнение о том, что можно было поступить иначе. И причина, по которой я копался в их головах — не потому что мне были нужны союзники, а их я в тот момент рассматривал не более чем ресурс, а потому что имелся другой путь. Но я не захотел им воспользоваться.

Другой путь был… Наверное.

— То, что мы имеем сейчас — результат пути, которого я придерживался. Решений, которые принимал. Поступи иначе — неизвестно когда Вишейт нанес бы свой удар. Неизвестно что произошло бы при других обстоятельствах. Я сожалею, что обращался с вами подобным образом. Но иного варианта на тот момент я не видел.

— Почему? — негромко спросила Надия Грелл. Почему-то она не смотрела на меня, упершись взглядом в ковер, которым был застелен пол.

— Потому что на тот момент вы все для меня были не более чем исполнителями, — они и сами это знают. Они это помнят. — И лишь спустя определенное время я понял, что вы мне дороги. Не как Руки, не как подчиненные, не как любовницы. Как МОИ женщины.

— Никто не чувствует эту вонь? — неожиданно задала вопрос Ади Галлия.

— Какую? — бросила на нее нахмуренный взгляд Арден Лин.

— Потасканным эгоистичным собственничеством запахло, — безжалостно пояснила толотианка, с оттенком вызова смотря мне прямо в глаза. Я не отвел взгляд. Мне нечего стыдиться. Они мои — я так сказал. Не раз. И не сейчас. Они это знают. Каждой было предложено уйти. Они остались. Значит они по-прежнему — мои. И только мои. Даже тот факт, что я переродился в теле клона после уничтожения Абелот, и слабее любой чувствительной к Силе девушки, сидящей передо мной, ничего не значит. Для меня. Они же… Сильнее. Злее. И явно намерены реализовать численное превосходство, подкрепленное «правом потерпевших». Что ж, давайте послушаем. После разговора с Кортаной меня уже мало чем можно удивить.

То, что сделано — да, нехорошо. Но они видели, как я проворачиваю вещи и похуже. Так что, если будет озвучено желание покинуть мой гарем из-за моего поведения двухлетней давности — это не причина. Это повод. Не только для того, чтобы отдалиться от меня. Это повод для меня задуматься о том, правильным ли был мой выбор превращать девушек из гарема в нечто большее. В семью (выкусите шведы!), которая меня бы устроила. Всеми цветами радуги и возрастов.

— Успокойся, — сидящая рядом с Ади ее двоюродная сестра, Стасс Аллие, успокаивающе положила ей руку на бедро. Ободряющее и в то же время — не приносящее результатов действо. Галлия в ярости. Имеет право.

— Я спокойна, — фыркнула Темная Советница, тыча в меня пальцем. Обвиняет, значит. Ну-ну. Посмотрим, что ты хочешь сказать. — То, что ты сделал — непростительно!

Спокойно пожимаю плечами:

— Бывает, — зубовный скрежет такой, что рождается мысль — а не пора ли ее отправить к стоматологу. — Вы хотели поговорить обо всем произошедшем. Я здесь, говорите.

— Ты изменил нас! — с вызовом и оттенком обиды произнесла Ксимаан Амерсу. Миловидная тви’лечка-рутианка сейчас больше напоминает разгневанную фурию. — Ашша рассказала нам, что замешанные в тебе способности от прежних врагов Вишейта, да еще эти твои эксперименты с установлением ментальной связи…

— Все это не прошло для нас даром, — заканчивает Ашара Заврос. — Мы меняемся. Наше суждение, наши характеры, наше мировоззрение…

— Мог бы и рассказать чего такого в твоем теле смешал этот больной ублюдок! — с ожесточением бросает мне Джейса Уиллсаам.

— Мог бы, — согласился я. — Если бы знал, правда ли то, что мне говорил Вишейт. И нет ли во всем этом двойного, а то и тройного дна. Вы, — по очереди смотрю на Киру Карсен, Надию Грелл, саму Джейсу, Ашару, Атроксу, — служили ему тысячи лет. И как минимум знали или догадывались о том, что этот больной на всю голову ублюдок творил. Но ни одна из вас не предостерегла меня от подобных экспериментов, кроме как словами: «Ой, это делал Вишейт, ты такой же, как и он!», — смотрю на Карсен. Девушка, успевшая после воскрешения постричься под каре, смотрит на меня без опаски или страха. Но все же, через несколько секунд, отводит глаза в сторону. Упрек понят.

— И что теперь с этим делать? — негромко поинтересовалась Обри Уин. Судя по молчанию — остальных этот вопрос так же волновал.

И меня — в первую очередь. Потому как и дальше бездумно использовать доставшуюся мне по генетической линии от Митры Сурик способности к принудительной эмпатии — значит превратить девушек в обезличенное стадо, похожее на меня повадками и поведением. Я этого не желаю. Мне они нравятся как индивидуальности, а уже не раз и не два замечаю, что они в речи используют ту же надменную легкость и браваду, которая присуща была лишь мне. Какой бы формой нарциссизма я не страдал, нет никакого желания заражать ей своих любимых.