Целитель 11
Шрифт:
— Цель уничтожить!
— Пуск!
Темнота и благостный покой вне рубки раздернулись полыханием маршевых струй и грохотом старта. Две ракеты унеслись, снова опуская зыбкую тьму.
— Сопровождаю цель… Тридцать секунд до поражения…
Кавторанг замер, перестав дышать.
— Есть! Цель поражена!
Мехти вольно вдохнул. Далеко впереди и высоко-высоко, разваливался сбитый самолет. Он падал медленно, мерцая огнями и рассыпаясь над горами Эльбурса. Падала мощная антенна вместе с обтекателем, падала бортовая Ай-Би-Эм, кувыркались тела операторов и все еще воющие двигатели.
«Больше осадков
— Курс норд-вест!
— До дому! — по своему «отрепетовал» рулевой.
Вечер того же дня, позже
Тегеран, Черчилль-стрит, угол с Рузвельт-авеню
«Надо было сделать карьеру в Багдаде, чтобы кататься в „Чайке“ по Тегерану!» — лениво подумал Ершов, наблюдая в окно, как его бронированный «членовоз» въезжает в ворота советского посольства.
В ярком свете фонарей десантники из Рязани, выряженные, как дембели — аксельбанты нацеплены, форма подшита, береты набекрень — активно мешались с пасдарами, «стражами исламской революции». Эти тоже щеголяли в беретах, только ярко-зеленых.
«Угадал! — ухмыльнулся Грига. — Масуд здесь!»
Своих аскеров он приструнил заранее, чтобы не дрались и не задирали коллег — его курды, хоть и ходили в школу, оставались диковатыми горцами.
Отмахнувшись от посольских, Ершов взбежал по ступенькам того самого здания, где Сталин принимал торгаша Рузвельта и алкаша Черчилля. Навстречу вышел посол.
— Владимир Михайлович! — сверкнул белыми зубами Григорий. — Наше почтение!
— Рахбар на месте, — улыбнулся Виноградов, пожимая протянутую руку. — Волнуется очень! Говорит, что сбежал из дворца — у нас хоть не слышно этой дурацкой беготни… А… вы уверены?..
— В налете? — обронил Ершов, широко шагая. — Более чем. Моя «Мухабарат», ваши ГРУ и КГБ, даже Моссад — все сходятся в одном: налет на Тегеран состоится обязательно! Американцы больше двух месяцев готовились нанести этот подлый удар. Что же они, возьмут вдруг, и откажутся? Не-ет… Слишком много долларов потрачено, чего стоят одни переброски войск из Европы в Турцию!
— Не понимаю… — проворчал посол, поспешая. — Ладно, там, Рейган, но Форду зачем вся эта авантюра?
— Хочет войти в историю! — криво усмехнулся Ершов.
Они переступили порог «того самого» зала, и Масуд Раджеви, метавшийся на фоне телеэкранов, резко затормозил.
— Салам!
— Салам, рахбар, — Грига почтительно поздоровался с иранским вождем. — Ну, что? Будем ждать?
— А дождемся? — Раджеви пристально глянул на директора всесильной «Мухабарат».
— Обязательно! — отрезал Ершов. — Присаживайтесь, Владимир Михайлович…
Бригада техников работала ловко и быстро. Вязки проводов убирались с глаз долой, а телевизоры «Рубин-нео», расставленные в два ряда, один над другим, включались по очереди: «Сельмас», «Тебриз», «Мехабад», «Зенджан», «Хамадан», «Казвин»…
Все места и местечки, где иранские зенитчики и советские военспецы развернули зенитные ракетные комплексы «С-125» и «С-300», оказались под прицелом телекамер. Неплохой идеологический ход — запечатлеть триумф и фиаско.
Поклонившись, техники вышли на цыпочках.
— Аналитики в Багдаде
и в Москве, похоже, думали одинаково, — рассеянно говорил Григорий, проводив рабочих глазами. — Ударить Штаты способны только со стороны Турции, именно туда всю осень перебрасывали авиацию и даже тяжелую бронетехнику. И целью станет именно Тегеран. Мы-то весь год расписывали, какое плотное кольцо ПВО окружило Багдад со всех сторон! А штатовцы рисковать не любят… — он присмотрелся к экранам. — Везде ночь… Ничего, гореть будет ярко! М-м… А! И только о дне «Ч» наши умники гадали: «Где-то в начале декабря…» Но сама логика, да и обильная практика давали подсказку — операция «Иранская свобода» может начаться совсем в другом месте, просто чтобы отвлечь внимание!— Нападение на наш флот! — воскликнул Раджеви, в досаде шлепая себя по коленям. — Ну, конечно! Это был отвлекающий маневр! Захре ма-ар…
— И как там «Энтерпрайз»? — спросил Виноградов с ухмылкой, лишь бы поднять тонус высокому гостю.
— Утоп! — хохотнул рахбар. — Носовую часть американцы отбуксировали в Фуджейру, а корма на дне!
— Янки как шпана, — усмехаясь, выговорил Ершов. — Испугаешься — забьют, дашь сдачи — наложат в штаны… Началось!
— Тебриз! — встрепенулся Раджеви, жадно вглядываясь в экран. Там пушили «лисьи хвосты» зенитные ракеты, устремляясь с направляющих, и бросая дрожащие отсветы на локаторы, на кунги, на тягачи. А вот из вертикальной трубы-контейнера вырвалось облако светящегося дыма, вынося новейшую ракету. Пыхнула — и понеслась…
Черное небо осветилось бесшумной вспышкой. На мгновение блеснул стремительный силуэт самолета — и тут же распался, скручиваясь клубком огня.
— Готов! — азартно вскрикнул Виноградов.
— Это «Муравьед»! — определил Ершов. — Ф-111, тактический бомбовоз… Долетался!
А пуски зачастили — стартующие ракеты освещали землю, как огромные пляшущие костры. Но и небо горело — сбитые самолеты лопались в вышине, вспышка за вспышкой.
— «Фантомы»! — выкрикнул посол, привставая. — Вон! Передача из Сельмаса! Ох… Война в прямом эфире…
Заполыхали экраны сверху — в уголку мерцали надписи на фарси: «Мехабад», «Зенджан»…
Над Казвином два «Муравьеда» сбросили бомбы, чтобы облегчиться и удрать, но не вышло — обоих достали гонкие «С-125», испытанные еще Вьетнамом.
Целая эскадрилья «F-4Е» завернула обратно, не долетая до Хамадана, но тут уж не выдержали иракские пилоты — с аэродромов под Эрбилем поднялись в воздух новенькие перехватчики «МиГ-25». Развивая скорость втрое выше звуковой, они догнали «Фантомы», и отымели их в извращенной форме — ракеты «воздух-воздух» били прямо в сопла.
Самые благоразумные из американских летчиков не орали в микрофоны, срывая голос, как их разделывают иранцы, и как тактика трех «без» — безнаказанно бомбить беззащитных людей с безопасного расстояния — выворачивается наизнанку. Умные по-тихому возвращались в Инджирлик, сбрасывая боеприпас по дороге. Но таких было мало — Штаты терпели полный разгром.
— А давайте выпьем! — вскочил Ершов. — Понимаю, дружище Масуд, что ислам против вина, так спрыснем радость водочкой!
Раджави колебался недолго. Находясь в блаженнейшем состоянии выигравшего, он расслабленно махнул рукой, и принял из суетливых рук Виноградова хрустальную стопочку «Столичной».