Целитель 11

Сердце Ершова дважды давало сбой, но все не то. Сначала греческая рыбачья шхуна завиднелась, а затем и вовсе «Калипсо» показалась — Жак-Ив Кусто спешил снять подводный мир, бессолнечный и безмолвный, пока есть спрос.

— Вижу! — вдруг заорал штурман. — Вон она!

Грига так резко подался вперед, что ремни врезались в грудь, сбивая дыхание. Да, это была она, «Зоар»! Ну, не могут же болтаться в углу Средиземной лужи сразу две бригантины!

Уговаривая себя, Ершов облизывал сохнущие губы, слыша, как попискивает пульс в ушах, и до рези в глазах всматривался в ладное суденышко.

— Эй, марконя! — гаркнул Четверкин радисту, молоденькому, но богатырских статей. — Спишь?

— Обижаете… — прогудел тот, поводя могутными плечами.

— Свяжись с «Ладным», пусть двигает сюда!

— Есть…

— Э! Э-э! — заорал помкомандира. — Они что, совсем с ума посходили?!

Грига заледенел — буквально с неба свалились два истребителя, и закружились в зловещем танце, облетая яхту.

— «Фантомы»!

Один из самолетов сделал «горку», перевалился, срываясь в пике, и «спустил с поводка» неуправляемые ракеты «Зуни». Одна канула в волны, а вторая разорвалась на полубаке яхты, осколками подрезая снасти — заполоскал лопнувший кливер.

— Сбить! — в ужасе и ярости засипел Ершов. — «Ладному» — сбить! Там наши!

— Если достанут… — пробормотал Четверкин, бледнея.

— «Оса» достанет! — рокотнул радист. — Флотские приняли… Наблюдаю пуск!

— Уводим борт! Не то достанется нам!

«Чайка» отвалила в сторону, завывая, описывая циркуляцию вокруг места преступления — два стервятника чинили расправу над беззащитной яхтой.

Там же, чуть раньше

Борт яхты «Зоар»

— Жаль, что Тель-Авив далеко, — улыбнулся в усы Алон. Упершись руками в фальшборт, он глядел, сощурясь, на обливные высверки моря. Легкое марево выдавало близость берегов древнего Леванта. — Скоро вам сходить!

А у меня в памяти будто страницы листались — всё, что с нами приключилось, возникало и таяло.

— Спасибо вам за все, рабби! — сказал я совершенно искренне. — Я понимаю, конечно, что четыре или пять огнестрелов не играют против базы ВВС, но все равно… Увидал Ливлата с Ари и, как-то, знаете, сразу поспокойней стало!

Рехавам рассмеялся.

— Не за что! Мы там были по своим делам, наш общий друг попросил…

— Ершов?

— Нет! Масуд Раджави. Летом он тайно слетал в Баку, и вернулся не с пустыми руками. Целые поленницы зенитных ракет приволок! И «С-125», и новейшие «С-300». Они тайно устанавливаются в Иранском Азербайджане — от Загросских гор до Эльбурса… Этакая «Линия Раджави»!

— Верно выбрали направление! — усмехнулся я. — Американцам больше неоткуда ударить. Из Залива их выперли, а Диего-Гарсия далеко…

— Миша-а!

Ритин голос влился в уши, будя низменные желания.

— Тут я, лапочка! — меня так и тянуло сюсюкать.

— Смотри, там самолетики!

Я глянул на север, и будто смерзся — два черных силуэта летели прямо на яхту, держась низко над волнами. Полминуты не прошло, а звено «Фантомов» с ревом пронеслось над мачтами.

— Что им надо? — крикнула Ядзя.

— Прячьтесь! — заорал я. — Ритка!

«Беременная девушка» заковыляла мне навстречу, и в этот момент истребитель-бомбардировщик спикировал, швырясь НУРами. Оперенный «карандаш» одной ракетки булькнул в воду, зато вторая вскрыла палубу на баке. Взрывом порвало паруса, а выкорчеванный бушприт задрался вверх.

«Зоар» качнуло, и Рита слабо вскрикнула, падая. Краем глаза углядев самолет с красной звездой, я бросился к «пузатику».

— Рит!..

Мой голос будто растворился в тяжком реве налетающего «Фантома». Я в бешенстве оглянулся — истребитель словно падал на меня, а искривленные крылья придавали машине зловещий драконовский облик. А дракон-то огнедышащий…

Забился огонь пушки «Вулкан», и мелкие, но пакостные снарядики полетели в нас. В меня. В Риту…

Я суетливо отшагнул, и повалил на палубу привставшую девушку, прикрыл, спиною чувствуя, как рука пилота вжимает красную кнопку.

Во мне жило ясное, трезвое понимание, что мое тело Ритку не защитит. Двадцать миллиметров — калибр убойный, прошьет насквозь и меня, и Риту, и еще пяток человек. А когда рванет — изувечит, четвертует, расчленит…

Понимал прекрасно, дурак, а все равно прижался к плачущей девчонке, обнимая ее, тиская… Вдруг помогу спастись? Уберегу… Ведь не убежать, не спрятаться! Секунду жить осталось… Вот же ж, глупость какая…

Мысли во мне не мелькали даже, а рывками протаскивались, как на ленточках старинного телеграфа.

Снаряды задолбили по палубе, зловредные осколки с тяжким звоном ударили по литым кнехтам, и долетели рикошетом, полосуя рубашку, впиваясь в ноги, в спину, чиркая по голове… Боль словно швыряла раскаленные угли на голую кожу.

Как во сне, я высмотрел черный промельк «Фантома». Ракету, поразившую вражину, не приметил, только и углядел, как истребитель лопнул, разваливаясь в воздухе.

«Так тебе и надо», — всплыла затухающая мысль, и погасла.

Бесчувственная тьма сомкнулась вокруг, запирая меня в коконе резучей боли, и погасила сознание.

Помню, чуток просветлело, минуту или день спустя. Какие-то тени реяли вокруг, я ощутил себя лежащим, затянутым шершавыми бинтами. Уши тронул надрывный крик Риты: «Он живой?!», и тут же, сквозь говор и гул, пробился властный голос Ершова: «Спецбортом в Москву!»

«Откуда он тут, на яхте?» — последним усилием додумав, я ощутил, как лопается пузырь кокона — и канул в черное, бесконечное и безначальное…

Глава 7

Четверг, 4 декабря. Утро

Восточная Польша, Августовская пуща

Вход в палатку к радистам стоял распахнутым, а пологи были аккуратно подвязаны ремешками. Ветер задувал холодный, сырой, колыша парусиновый верх, но полушубок хорошо хранил тепло тела. Зенков даже расстегнул пуговицы, чтобы не взопреть.

—…Продолжаются бои за город Белосток, — металлически вещало радио. — Бригады националистов из НАК — Новой Армии Крайовой — отступают, сдавая улицу за улицей, дом за домом. Их вытесняют танкисты 4-й гвардейской Кантемировской дивизии, а также бойцы 16-й Кашубской бронетанковой дивизии и 23-й Варшавской, имени маршала Рокоссовского.