Целитель

Новосёлов, по-нынешнему «ваше преподобие», вышел навстречу.

– Ну, заходи-заходи, представитель продажной прессы, – сказал он, улыбаясь во всё широкое лицо.

– Здравствуйте, ваше благородие.

Я всё время «путал» его титулы.

Нас связывали давние, со времен пединститута, дружеские отношения.

Он был старше, опытнее, умнее.

Тогда, в далеком семьдесят шестом, большинство пришло поступать в пединститут зелёными пацанами, а он – в десантском голубом берете, увешанный значками и аксельбантами.

Первый семестр я жил на квартире у земляков в поселке ДЭУ-2, а родительский дом Новосёлова находился рядом.

Я почитал Юрия за старшего брата.

Потом судьба разбросала нас.

Говорили, что он запил, что по пьянке совершил жуткое преступление… Словом, несколько лет у меня не было о нём достоверных сведений. Но, когда я поселился в городке горняков, он был первым, кто приехал меня навестить. И я сразу заметил, что у Юры в самом деле многое не в порядке.

Позже Вадим сообщил, что Новосёлов стал протестантским священником и в короткий срок даже вышел в религиозные «чины».

Насчет «чинов» я не удивился. Человек с таким мощным интеллектом проявит себя в любом деле.

Подвергать анализу всё и вся, быть в курсе основных мировых проблем, новинок искусства и литературы, обо всём иметь собственное суждение, – таким я помнил Юрия Тимофеевича Новосёлова.

Меня всегда поражал, а теперь поразил с новой силой его изощрённый ум, усиленный вновь приобретёнными теологическими знаниями. Казалось, теперь он в курсе дел и событий не только этого света.

По приезду в столицу мы созвонились и встретились в общине, пастором которой он являлся.

С тех пор я сделался здесь частым гостем. Но сегодня пришел сюда – по поводу…Мне надо было поделиться с Юрием содержанием сна, который приснился накануне: он был непонятным, а потому тревожным.

Вначале не мог разговориться – мямлил и спотыкался, но Юра категорически заявил:

– Давай так, ты рассказываешь всё и очень подробно, я слушаю. Потом станем рассуждать и прикидывать.

Воодушевленный дружеским пинком, я заговорил ровнее, вдохновеннее.

…Это была пятая подряд бессонная ночь. Заснуть я уже не пытался, но всё равно лежал в темноте, давая отдохнуть хотя бы глазам, и тайно надеясь, что «повезёт».

И кто-то надо мной сжалился, я стал постепенно погружаться в сплошную чёрную бездну.

… в кромешной этой темноте стали проклёвываться малые и большие светящиеся точки – звёзды.

– Ты что не слышишь? – раздался прямо в ушах требовательный и властный женский голос.

– Слышу, – ответил я сонно. – А что случилось?

– Только сообщили, что на Марсе прослеживается движение огромных огненных смерчей, гуляют по поверхности, как у себя дома. Надо подойти ближе и посмотреть. Так что, разворачивай машину!

Я сидел за пультом управления небольшого космического аппарата, вроде челнока, рядом со мной находилась женщина – командир, лица которой я не видел. Кроме того, что это было необычно и так походило на правду, я вдруг ощутил себя причастным к большому, нужному делу. И меня увлекала роль пилота, которую, оказывается, я выполнял с достаточным умением и навыками. Я легко управлял и наслаждался видами разноцветных всполохов за иллюминатором.

– Внимание, Марс на подходе, – послышалось в наушниках.

Впереди по курсу появился шар средних размеров, рядом с которым вращалось несколько спутников. С небольшими перерывами по планете прокатились две внушительные волны огня.

– Это ничего, – оторвал меня голос от восхищенного созерцания. – Вполне допустимо. Пошли дальше. Времени маловато, а мне еще необходимо кое-что успеть тебе показать. Скорость максимальная, курс – четыре.

Я пощелкал тумблерами, понажимал кнопки и аппарат стал крениться набок, выбирая направление.

Некоторое время слышалось только монотонное гудение.

Разноцветье и ослепляющее сияние космоса стало постепенно меркнуть, гаснуть и – сменилось полной чернотой.

Потом мы будто начали взбираться выше, стало светлее, обозначились контуры огромных зубчатых гор.

Это была небольшая планета, в самом центре которой находилось единственное здание.

Поначалу было непонятно, что здание, оно просто походило на огороженное пространство.

Катер маленькой мухой пролетел по коридорам и галереям и оказался в зале.

Но это была еще не зала.

Позже, вспоминая и анализируя сон, запомнившийся четко и ясно, я понял, что побывал в Небесном Храме, который имеет форму квадрата, разбитого на три части: одна половина разделенная, другая – сплошная.

Вначале мы облетели первую, ничего примечательного здесь не наблюдалось. Потом через широкий коридор, в стенах которого пчелиными сотами находилось множество дверей, выпорхнули в Основное Помещение.

Здесь я потерялся совершенно. Оно было неслыханных размеров. Но, даже употребив слово «неслыханных», скажу очень мало. Мне просто не с чем сравнить. Про подобные сооружения я никогда не читал и ничего похожего не видел даже в масштабных кинопроектах.

Противоположной стены, дабы с чем-то сопоставлять ширину, видно не было, верхнего купола тоже, но я четко осознавал, что это – помещение, более того – Храм. Его назначение стало ясным после того, как мы подлетели к середине стены, и я увидел на ней огромную скульптуру человека. Но это был Человек Совершенный. Скорее всего, это был Господь Бог.

Каждая чёрточка Его фигуры, каждая деталь одеяния были безупречны, они были живыми. Каким благородным, мужественным и отеческим виделось Его лицо. Но лица я не запомнил, а выражение вижу и сейчас, стоит только закрыть глаза: сострадание и печаль его наполняли. А само изображение – скульптура, или как еще назвать, и было тем колоссальным источником, который питал всё вокруг Любовью и Светом.

Я долго смотрел, пытаясь вобрать в себя хоть что-то, унести с собой в памяти хоть малую частичку этого образа…