Целительница моей души

— Почему? — заинтересовался король. Даже отодвинул меня, чтобы взглянуть в глаза.

— Ты говорил, что тому слуге стёрли память за неделю. Опытный менталист, способный управлять памятью, сделал бы это аккуратно, убрал бы лишнее, а еще лучше — заменил бы воспоминания на ложные. Так, что никто бы и не заметил, что с памятью кто-то поработал. А вот ребёнку проще сломать, чем изменить. Грубая работа, понимаешь? Неумелая.

— Ты права, ты совершенно права, — медленно кивая, пробормотал король. — Нам подобное даже в голову не пришло. Но сейчас, когда ты указала — это ясно как день. И почему никто из нас до такого не додумался?

— Много ли детей делали первые шаги в освоении магии у тебя на глазах? Или у твоих людей?

— К моему стыду — нет. И у сыновей, и у братьев были гувернёры и учителя. Так принято в семьях аристократов. Да и чему я мог бы научить воздушника и телекинетика?

— А мне приходилось учить, — я тяжело вздохнула. — В основном — самоконтролю. Мы тыкались, как слепые котята, приходилось двигаться едва ли не на ощупь, методом проб и ошибок.

— Зато вы не знали, что считается невозможным — и делали это, — улыбнулся король.

— Получается, что так, — улыбнулась я в ответ. Потом посерьёзнела. — Но в первые месяцы было сложно. Даже по себе помню — осваивать магию, это как пытаться сделать тонкую работу, вроде вдевания нитки в иголку, надев толстые рабочие рукавицы. То есть, практически невозможно.

— Считаешь, что нужно искать ребёнка не старше десяти лет с ментальной магией?

— Лучше лет восьми-девяти, того, у которого два с половиной года назад магия лишь начала просыпаться, — подсказала я. — При этом ребёнка очень сильного, раз одним махом стёр память за неделю, а значит — из высшей аристократии. С магией, связанной с памятью. Способного не только заставить забыть, но и вспомнить забытое, а может, и то, чего не было.

— Вспомнить забытое? — король резко выпрямился, замер, глядя куда-то сквозь меня. — Восемь лет, — эти слова он практически прошептал. — Высшая аристократия… Не может быть! Нет! Это просто невозможно!

— Ты вспомнил кого-то конкретного? — я коснулась его руки, и мужчина вздрогнул и посмотрел на меня, словно не узнавая, потом тряхнул головой.

— Прости. Мысль одна пришла в голову, совершенно безумная. Но я должен проверить и её тоже.

Он вдруг резко прижал меня к себе и поцеловал. Крепко, страстно, но очень быстро, я даже толком почувствовать ничего не успела, а меня уже подняли на ноги и развернули лицом к открывшемуся в мою спаленку порталу.

— Прости, Дина, но мне нужно…

Не договорив, он легонько подтолкнул меня, я послушно сделала шаг, и прежде, чем портал за моей спиной закрылся, услышала:

— Богиня, пожалуйста, пусть я буду неправ.

ГЛАВА 14. СЕМЕЙНЫЙ УЖИН

День двадцать третий. Вторник

Я немного постояла, глядя в стену, в то место, где закрылся портал, и пытаясь понять, что за мысль пришла королю в голову, и почему он хочет, чтобы она оказалась ошибочной. Потом тряхнула головой и стала быстро раздеваться — сегодня столько всего произошло, что и без этого есть о чём подумать. азоблачение, предложение, мой отказ и согласие — и так достаточно, чтобы не уснуть, пусть об остальном у короля голова болит.

Я легла, думая, что карусель мыслей не позволит мне до самого утра глаза сомкнуть, но, видимо, слишком устала, наревелась, наволновалась — и потому уснула моментально, во всяком случае, мне показалось, что голова моя только коснулась подушки, а меня уже будят, причём весьма приятным способом.

— Дана, проснись, — шепнули губы короля в миллиметре от моих, которые только что поцеловали. — Прости, моя девочка, но нам необходимо поговорить.

– пять? — недовольно буркнула я и попыталась укрыться с головой. Целоваться мне нравилось, а разговаривать — нет, особенно в несусветную рань после того, как легла далеко заполночь. — Мы же всё уже обговорили.

— Кое-что изменилось. Мне нужна твоя помощь. Твоя и Ронта.

— Ронта?! — я моментально проснулась и резко села. Так резко, что если бы не хорошая реакция короля, мы бы крепко стукнулись лбами. — Ты же обещал! Он ребёнок, нельзя его использовать, слышишь, нельзя!

— Тише, тише, детей разбудишь, — меня крепко обняли одной рукой, практически спеленав, второй зажали рот. — Ай! Не кусайся. Просто выслушай, ладно? Просто. Выслушай. А потом уже примешь решение. Договорились?

— Угу, — буркнула я в инстинктивно прикушенную ладонь, и когда она исчезла от моего рта, пробормотала, борясь с неловкостью. — Дай залечу. Но ты сам виноват, напугал меня.

— Прости, — король присел рядом и протянул мне ладонь, на которой отчётливо был виден след от моих зубов. — Просто у меня и правда… нелёгкое положение сейчас. Обещаю, про Ронта никто не узнает. Но его помощь мне необходима.

— Рассказывай, — велела, продолжая держать уже подлеченную руку и вглядевшись, наконец, в лицо собеседника, насколько позволял тусклый свет, льющийся в крохотное окошко. Осунувшееся, с даже в полумраке заметными синяками под глазами. Король выглядел… постаревшим. — Ты сегодня вообще спал? — вырвалось непроизвольно.

— Нет. Не смог. Думал… Кажется, нашёл решение, но…

— Но тебе нужен Ронт, — кивнула я. — И кто в подозреваемых?

— Мой брат. Олдвен, — буквально выдавил из себя король.

Я ахнула. Неудивительно, что он так спал с лица. Считать предателем того, кому вроде бы должен верить безоговорочно — это тяжело. И больно.

— Почему? — только и смогла спросить.

— Почему я подумал о нём? го второй дочери, Рените, почти восемь. Она менталист. аботает с памятью. Помогает вспомнить забытое, — король ронял короткие, рубленые фразы, не глядя на меня, было видно, как ему больно озвучивать свои мысли.

— И ты думаешь, что она?..

— Я не исключаю. Она — ребёнок, ей просто могли сказать: «Заставь дядю забыть». Представить как игру. Ей же всего пять тогда было! — практически простонал мужчина. — Всего пять…

— И чем мы сможем помочь? — не удержавшись, я погладила короля по плечу. Видела, как он мучается, и не выдержала. Не то, чтобы сразу согласилась, но уже готова была выслушать.

— Если я ошибся… Как бы я хотел ошибиться! Но если подумать, Олдвен унаследует трон, если не станет ни меня, ни моих сыновей.

— Ни твоей жены, возможно, беременной ещё одним сыном, — вспомнив, как именно произошло покушение на короля, сообразила я. — Члены твоей семьи не была случайными жертвами.

— Да. Всё это время я считал, что покушались только на меня, а ту беседку выбрали потому, что там я наиболее уязвим. Но если убрать не только меня, но и моих прямых наследников, королём станет мой брат. Но шанс, что я ошибаюсь, велик, и прежде, чем обвинять Олдвена, я должен быть уверен на все сто процентов. Иначе как мне потом брату в глаза смотреть?