Цена моей нелюбви. Я тебя верну

— Ты хотел меня спрятать? — Я не отвожу взгляда от Альпарслана, который залпом выпивает стакан воды. — Вот видишь, в итоге ты приходишь к тому же выводу, что и я... Мог просто все рассказать. Я бы поняла и пошла бы жить в тот дом... Голову наружу не высунула бы. Но увы...

— Дарин, знаешь, не до этого тогда было. Я лишь старался разгрести заварившуюся кашу. Понадобилось немало времени, чтобы адекватно проанализировать ситуацию, в которой мы с каждым днём увязали все глубже и глубже... В первое время я просто хотел придушить Давида. Потому что я ему сотни раз повторял… Неоднократно говорил, чтобы держался как можно дальше от Ларисы.

Давид и Лариса? А это ещё что? Слова Альпа вгоняют меня в ступор.

— Не поняла. Как связан мой брат с этой... девицей?

— Они вместе, — усмехается он. — До сих пор. Несмотря на то, как Гейдарова подставила Давида... Он вернулся к ней, Дарина. И... добром это точно не кончится.

— Почему же тогда она говорила, что с тобой... в отношениях? Почему сказала, что беременна от тебя? — не выдерживаю я и закидываю его вопросами.

— Возможно, действительно была беременна, — раздражённо бросает Альп.

Глава 21

Я вопросительно выгибаю бровь от неоднозначности слов Альпарслана.

— Не от меня, Дарина, — тут же продолжает он. — Я к ней и близко не приближался. От Давида. Но, судя по тому, что ребенка она так и не родила, значит... сделала аборт. Она не тот человек, который будет ограничивать себя в путешествиях, развлечениях, тусовках... Роди она ребенка, вынужденно должна была бы уделять ему время. А это совсем не в ее репертуаре. Даже если найдёт хорошую няньку... все равно будет некое препятствие. Да и Давид ещё сопляк, — добавляет он, поморщившись. — Безмозглый сопляк.

Наверное, скажи Альп эту фразу про моего брата ещё пару лет назад, будучи в браке со мной... я бы на него разозлилась. Однако не сейчас. Интуиция подсказывает, что Альпарслан не врёт. Да и его взгляд, полный тоски и сожаления... немного смягчает меня. Тем не менее забыть, что произошло со мной из-за Ларисы, невозможно.

— Она сказала, что беременна именно от тебя, — парирую в ответ. — Да и в интернете появлялись ваши фотографии... Твои и ее. А не с Давидом.

Альп невесело усмехается. Он смотрит на меня исподлобья, вероятно, пытаясь что-то донести. Я же выдерживаю его пристальный взгляд, желая сегодня узнать всю правду. Пусть уже в голове наконец сложится пазл, даже если от этого мне не станет легче. На самом деле, скорее всего, после сказанного ничего не изменится, но раз я сюда пришла... готова выслушать все от а до я.

— Это были не мои фотографии, — хмуро выдает он. — А очень хорошо выполненная работа журналистов, Дарина. Ты помнишь, как мы с тобой выбирали свадебное платье?

Помню я все. Альп изначально сказал, что терпеть не может ходить по магазинам и что-то искать. Но когда я попросила его сходить со мной, дабы выбрать платье, которое понравится не только мне, но и ему самому… согласился, хотя я видела, в его глазах нежелание.

— Я терпеть это дело не могу. Ты же прекрасно знаешь мой характер.

— Про меня писали всякие гадости, Альпарслан. И ты закрывал на это глаза, — говорю настолько безэмоционально, что сама удивляюсь. Впрочем, чего уж злиться? Все осталось в прошлом. Главное, чтобы сейчас ко мне не лезли, не трогали.

— Да кто сказал, что я закрывал глаза, Дарина? — со злостью выдает он. — Все новости исчезали сразу же, едва я о них узнавал. Но у Гейдаровой много связей, как и у Давида. Он всю жизнь использовал имя вашего отца и творил что в голову взбредёт. Ты думаешь, он белый и пушистый? Нет, Дарина. Все, что болтали о тебе люди, нужно было в первую очередь твоему брату. Вот и он договаривался каждый раз с разными журналистами. — Альп качает головой, цедя сквозь стиснутые зубы что-то невнятное. — А Лариса просто нащупала мое слабое место...

Выдохнув, Альп оглядывается по сторонам. Не могу не заметить, как он сжимает кулаки и как на его лице ходят желваки.

— Какое слабое место?

— Ты, — слишком резко отвечает он, вновь смотря на меня. Не моргает. Поднявшись, идёт ко мне, садится рядом. — Она прекрасно знала, что я буду думать о тебе и не сконцентрируюсь на проблемах. Вот и добивала.

Я поворачиваюсь вполоборота, чтобы понять, что он задумал. Но едва Альп садится рядом, как обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Прижимается губами к моему лбу. На какое-то мгновение я цепенею, не сразу понимая, как реагировать.

— Она знала... Была уверена, что я тебя не отпущу. Ее братья, ее отец... Они настоящие психопаты. Пусть поняли мы это не сразу. А она сама... вообще с катушек слетела. Её место в психиатрической больнице.

Не знаю, что я сейчас чувствую на самом деле. Отстраняться от Альпарслана не хочется, потому что в его объятиях тепло . А ещё его запах... Такой родной и чужой одновременно...

Но в то же время гордость не позволяет спокойно реагировать на его действия. Поэтому я отстраняюсь, решая не давать ему шансов думать что-то лишнее. Лёд между нами никуда не делся. И не денется, даже если я и моя жизнь будут зависеть от этого человека.

— Зачем Давиду так со мной поступать, Альпарслан? Он же мой брат... — тихо говорю я, садясь в самом углу небольшого дивана.

— Из-за наследства твоего отца.

До меня не сразу доходит, о чем вообще говорит Чакырбейли. Но, вспомнив огромную любовь своего брата к деньгам, я истерично смеюсь. Сквозь слезы.

Верю. Вот честно. Верю, что Давид способен на такое. Хотя никогда в голову не приходило ничего подобного. Я ведь думала, что выкрутасы прессы — дело рук Альпарслана, желающего ещё сильнее оттолкнуть меня. Чтобы я просто сбежала без оглядки и никому не сказала о его измене. Но оказалось... мой брат не менее виноват, чем муж. И если у второго хотя бы были мысли меня защитить, то первый конкретно хотел избавиться.

— Не сдалось мне наследство отца! — раздраженно выпаливаю я.

— Я знаю.

— Никогда об этом даже не думала.

— Знаю, — кивает он. Рука Альпарслана внезапно оказывается на моем лице. Гладит щеку подушечкой большого пальца. — Но он думает иначе. Да и родители тебя любят. Точнее, любили. До того, как он все вывернул в свою пользу, а тебя в дерьме по горло утопил.

Я пропускаю жесточайшие слова Альпа о нелюбви родителей и рвано выдыхаю.

— То есть и отец уже знал правду, но не изменил мнение?

— Он узнал, когда я с ним поговорил. А потом Давид... — Чакырбейли качает головой. — Давид снова все перевернул с ног на голову. Снова журналисты вмешались, всякую ерунду писать начали. О многом ты не знаешь, Дарина. А когда я попытался объясниться, твой отец и меня выгнал. Без понятия, что Давид наговорил ему про меня. Но тесть меня видеть категорически отказался. Предположения есть, но я не уверен. Давид умеет убеждать...

Не знаю, какие предположения были у Альпа, но если судить по тому, что мой братишка испытывает бесконечную и безумную любовь к деньгам, то да, наверное, он сказал папе, что Альп специально пытается обелить меня. А все для чего?! Чтобы папа разделил наследство, и Альп получил то, что принадлежит мне? Бред, конечно. Не укладывается в голове. А ведь Чакырбейли — не нищий парнишка.