Цена обольщения

Посещающих подобные вечера джентльменов тоже нельзя было назвать искусными игроками. Эти богатые снобы чрезвычайно гордились своим превосходством над такими людьми, как Крейтон. Они не знали тонкостей карточного шулерства и наверняка не обеднели бы от пары тысяч фунтов.

Крейтон вновь посмотрел на чек. Всего-то пять сотен фунтов. Эта сумма не покроет и десятой части его долгов. Но если он поставит ее на кон и выиграет, то можно будет спать спокойно весь следующий год.

— Вот, — произнес Крейтон, быстро написав ответ и отдав его дворецкому. — Немедленно отправьте графу Уэстлейку.

Синджон стоял в нише за занавеской в гостиной графа Уэстлейка и наблюдал за прибывающими гостями. Слуги расставили столы для игры в вист, фараона, двадцать одно, пикет и мушку. Для такого матерого игрока, как Крейтон, это был настоящий праздник. Здесь он найдет все, что только можно желать: богатых вдов, юных неискушенных лордов, светских львиц, склоняющихся под тяжестью драгоценностей.

Среди гостей сновали лакеи, угощая их прохладным шампанским. В полночь подадут легкий ужин, а потом игра продолжится вплоть до рассвета. Однако Синджон надеялся, что все закончится гораздо раньше.

Эвелин поняла поставленную перед ней задачу, и все равно у Синджона потели ладони. Он нервно ерзал на своем стуле за занавеской. Уэстлейк возражал против его присутствия, но понимал, что Синджону захочется увидеть все собственными глазами. Он получил строгий наказ не реагировать на происходящее, даже если Эвелин начнет проигрывать.

Синджон видел, как прибыл Крейтон. Майор произвел фурор своим появлением в алой униформе, украшенной золотыми позументами. Леди провожали его восхищенными взглядами, а он отвечал им ослепительной улыбкой и дарил комплименты, от которых его почитательницы млели и заливались румянцем.

Майор обернулся, когда в гостиной появилась Эвелин. На ней было платье из зеленого шелка. Только сегодня наряд дополнял восхитительный гарнитур из жемчуга и изумрудов, способный ввести в искушение любого игрока. Глаза Эвелин беззаботно блестели, однако Синджон заметил, как нервно пульсировала на ее шее жилка. Эвелин тепло улыбнулась Крейтону — голубка пыталась очаровать волка.

Синджон сжал кулаки, когда Крейтон взял руку Эвелин и, поднеся ее к губам, поцеловал обнаженную кожу над перчаткой, как будто имел на это право.

Эвелин убрала руку, а потом сказала что-то остроумное. Ее глаза сверкнули, и Крейтон рассмеялся. Синджон едва сдерживал гнев, наблюдая за тем, как похотливый взгляд полковника блуждает по телу Эвелин и замирает на покоящихся на груди изумрудах.

Синджон вспомнил ужас в глазах Мариэль Д’Аграман, когда майор грубо хватал ее руками и рвал на ней платье, и отер струившийся по лбу пот. Однако Эвелин не испытывала страха. Она откровенно флиртовала с майором, посылая ему такие томные взгляды, от которых Синджон всегда испытывал невероятное возбуждение. Эвелин жеманно улыбнулась и положила руку на рукав майора, позволив проводить себя до стола.

Именно так она и должна была себя вести, и все же нервы Синджона были натянуты, как струна. Он никогда не считал себя ревнивым, но желание поколотить Крейтона за то, что тот посмел просто дотронуться до Эвелин, было непереносимым. Синджон поднялся со стула и принялся расхаживать по тесному алькову.

— Добрый вечер, Радерфорд, — произнес Уэстлейк, появившись за занавеской. — Все готово. Думаете, мы можем рассчитывать на способности Эвелин? — спросил граф.

Эвелин рассмеялась над какой-то шуткой Крейтона.

— Игра уже началась, — пробормотал Синджон.

— Он очень коварный соперник, привыкший сражаться с матерыми игроками. Кажется, вы говорили, что он имеет обыкновение убивать тех, кому должен? Столь беспощадный человек вряд ли позволит женщине выиграть. И не важно при этом, насколько она привлекательна. — Адам встал перед Синджоном, заслонив ему обзор. — Что бы сегодня ни случилось, леди все еще сопровождает скандал. Впрочем, как и вас. Я должен еще раз напомнить вам: не вмешивайтесь. Пусть события разворачиваются своим чередом.

— Вы ожидаете, что я просто так выпущу отсюда Крейтона — свободного и разбогатевшего, — если Эвелин проиграет?

Лицо графа было так же холодно и непроницаемо, как кусок мрамора.

— Хороший охотник знает множество способов изловить крысу. Если сегодняшняя затея не удастся, мы можем просто подождать возвращения О’Нила.

Синджона охватило разочарование, слишком долго прятавшееся в груди.

Уэстлейк отошел в сторону и осторожно выглянул из-за занавески.

— A-а, они уже занимают места. Кажется, Эвелин играет в очко.

Сердце Синджона замерло в груди. Это была единственная игра, которой он не обучил Эвелин. Крейтон предпочитал фараона, поэтому он сделал ставку именно на эту игру. О ней Эвелин знала теперь все — как выигрывать, как мошенничать, как пробудить в Крейтоне азарт и заставить его потерять бдительность.

Синджон увидел, как на щеках Эвелин выступил нервный румянец, и его сердце окончательно упало. Но более всего беспокоило Синджона выражение лица Крейтона. Он улыбался так, как улыбается волк, почувствовавший запах крови.

Эвелин проигрывала.

Улыбка Крейтона росла вместе с выигрышем. Леди Уилберн в отчаянии бросила на стол свои фамильные бриллиантовые серьги. Виконт Стенфорд добавил перстень с рубином. Мистер Эллерсби поспешно подписал вексель и бросил его поверх мерцающей кучки драгоценностей.

Теперь ставку должна была сделать Эвелин. Крейтон выжидательно улыбнулся, словно кот, желающий поиграть со своей добычей.

— Я заметил, что вы не носите обручального кольца, леди Эвелин, — беззаботно произнес он.

Остальные гости, сидящие за столом, притихли и заинтересованно подались вперед.

Эвелин заставила себя улыбнуться, но ничего не ответила. Вместо этого она сняла с руки золотой браслет и положила его к остальным драгоценностям.

Крейтон отчаянно мошенничал. Эвелин была в этом уверена, но не могла понять, каким образом. Он вел себя безупречно весь вечер. Дарил комплименты пожилой миссис Эллерсби, и та заливалась краской, точно юная дебютантка. Молодой виконт заливисто смеялся над его шутками. Майор был невероятно талантлив и столь же коварен, и Эвелин теперь понимала, почему люди с такой легкостью попадались в расставленные им сети. Такие, как Патрик О’Нил, вверивший ему свою жизнь. Или Мариэль Д’Аграман, свято верившая в то, что под благородным мундиром скрывается не менее благородный офицер.