Цена одного дня
Шрифт:
Глаза Шамана расширяются, брови ползут вверх.
Твою мать, блядь! Какая нахуй речка?! На тебе колье за пять сотен баксов, перед которым зарплата библиотекаря на колени падает!
— Золотую девушку ты нашел, Владислав! — вдруг восклицает Шаман и поднимает стакан. — Подарю вам на свадьбу партию своего первосортного товара.
Ага, а в партии килограммов пять будет! Разговоров больше, чем толку.
Пока выпиваем, к нам присоединяется Фара. Ничуть не меняется. Каким в пятнадцать был, такой и в двадцать пять. Худой, щуплый, с глупой улыбочкой.
— Вот смотри, дорогой,
Глаза Фархата сразу загораются. Плевать ему на бизнес отца, когда в штанах давит.
— Ева, это мой сын — Фархат. Он в университете дипломную писал по Ауэзову. Профессора сказали, это лучшая работа за все время литературы.
Ну да, еще бы они сказали иначе. Сколько же ты баранов за эту работу отдал?
— Ух ты! — расцветает Ева, и я с трудом понимаю, наигранно, или она действительно заинтересовалась. — А можно взглянуть?
Ты что, дура, думаешь, он ее с собой в кармане носит? Я готов по лбу себя, блядь, шлепнуть.
— Да-а-а, — лыбится Фара. — Она на сайте универа есть. У меня там ноут… Пойдем покажу.
— Имей уважение, сын! — грозится Шаман. — Ева — невеста Владислава.
— О, извиняюсь. Если Влад не против.
Я смотрю на Еву, она на меня, хлопая ресницами — так наивно, что сразу и не скажешь, как ловко она взяла в оборот и Шамана, и Фару за считанные минуты.
— Только недолго, милая.
Мне нужно убедить Шамана, что это не розыгрыш, и, переступив через ненависть к этой сучке, я склоняюсь и целую ее в губы. Они мягкие, нежные, податливые. Чуть размыкаются навстречу моему поцелую. Понимаю, что надо прекратить, но ее сладость манит, и моя рука сама тянется к ее щеке. Ладонью чувствую шелковистость ее кожи, пальцами зацепляю сережку, пробираюсь к мочке, поздно соображая, что наслаждаюсь этим мгновеньем слабости.
Но Ева первая останавливает меня, отчего я зверею. Как я мог увлечься ею?!
Она ладонью упирается в мою грудь и кокетливо шепчет:
— Позже, милый. Не будем смущать наших друзей. — Встает, вырываясь из моих объятий, и, беря Фару под руку, подмигивает мне: — Я вернусь через десять минут.
Я провожаю ее проклятым ошарашенным взглядом, ненавидя себя ничуть не меньше, чем ее.
— Ну а как твой братишка, Владислав? — уже печальнее спрашивает Шаман, возвращая меня в реальность и больно ударяя о землю.
— У нас прогресс, — не своим мертвенным голосом лепечу, как подросток перед школьной доской.
Беру стакан и осушаю его до дна.
Горячий глоток опускается по пищеводу, рассеивая наваждение.
— Он идет на поправку, — уже тверже добавляю под задумчивым взглядом Шамана. — Но мы же здесь собрались обсудить наши деловые вопросы. Товар понравился?
— О, да-а-а… Претензий нет. Душа радуется, когда все так гладко проходит.
Я поглядываю на часы, почему-то нервничая из-за медленно идущих стрелок и думая, чем там занимается Ева. Шамана почти не слышу. Его голос меркнет на фоне музыки и моих жужжащих мыслей.
Дьявол, мне понравилось ее целовать! Без сигаретного привкуса и без силикона… Но я не должен забывать, кто она и что мне должна!
Наконец
проходит десять минут. Евы нет.— Шаман, прости, что перебиваю. Ева уже должна вернуться.
— Ну подумаешь, задержалась чуток. Может, носик припудрить пошла. Это же женщина, Владислав.
— Ева очень пунктуальна. Ты не против, если твои джигиты проводят меня к ней?
— Да зачем тебе эти джигиты? Я сам провожу!
По пути, обнимая меня за плечи, Шаман что-то рассказывает о своей молодости, о свадьбе, о первых трех женах и четырех сыновьях. Потом переходит к дочерям, но мы уже у двери отдельной комнаты, за которой слышится визг Евы:
— Пусти, козел!!! Нет, я сказала, нет!!!
В меня будто бес вселяется: врываюсь в комнату в тот самый момент, когда Ева, замахнувшись ноутбуком, разбивает его о голову Фары, и тот навзничь падает у моих ног.
Выронив заискрившийся ноутбук, Ева поднимает заплаканное лицо с размазанной тушью и бормочет:
– Простите... Пожалуйста... Я на хотела...
Да, Евочка, это пиздец. Ты нам обоим только что смертный приговор подписала...
Глава 8. Ева
В голове долбит только «Бум-бум», когда Шаман и его парни бросаются к обездвиженному Фаре. Его висок рассечен, глаза закатились. Я уверена, он не дышит.
Боже, я убила его… Убила…
— Скорую! Врача немедленно!
— Выводи ее! Череп, блядь, ты слышишь?!
Люков вытаскивает меня из комнаты, словно из болота.
На улице я вдыхаю полной грудью, но все еще дрожу. Колени подгибаются, на локте горят следы от цепкой хватки босса.
— Ты психопатка! — вышедший к нам Люков заталкивает меня в машину и приказывает Черепу гнать. — Какой у нас был уговор?! — рявкает он, вжимая меня в спинку сиденья.
Мне уже пофиг, пусть хоть сейчас пристрелит. Я натягиваю на плечо порванную лямку платья и смахиваю с лица упавшую прядь из растрепавшейся укладки. Эти жесты заставляют Люкова заткнуться. Он оглядывает меня злым взглядом и сжимает челюсти так, что я вижу играющие на его лице желваки.
— Ты опоздал, — бормочу я предательски сорвавшимся на плач голосом.
Черт, как же больно от мысли, что тот подонок едва меня не изнасиловал. Я сразу поняла, что медлить он не собирается, потому и дала Люкову десять минут. Фара даже ноутбук включать не стал. Едва дверь запер, как тут же кинулся ко мне с поцелуями.
— Ты все испортила, — уже тише говорит Люков.
Я утираю слезы, придавая голосу твердость:
— Они не поверили в нашу игру… Шаман нам улыбался, а сам жестами с Фарой объяснялся, зубки нам заговаривая... Тот не опаздывает на встречи. Он вовремя приходит. Просто со стороны наблюдает, сигналы от отца получает…
— Что? — хмурится босс.
— У меня отец прокурор. Я многое знаю. Тебя поимели, босс. И меня… едва не отымели…
Взгляд Люкова снова скользит по мне. Он сдергивает с себя пиджак и набрасывает на мои плечи. Оставшуюся дорогу мы едем молча. Люков тупо с кем-то переписывается, пялясь в телефон, а когда мы въезжаем во двор, велит встречающей нас Белле напоить меня горячим чаем.