Цена одного дня

Суровое выражение его лица не меняется. Он ждет от меня объяснений. Я могу лишь швырнуть фотографию обратно. Мне нечего рассказывать.

— Шаман требует выдать тебя. Я собираюсь это сделать. Но если ты чистосердечно признаешься, то я могу лишить тебя боли. Ты уйдешь тихо, без мучений.

— Ты прикалываешься, босс? Я думала, «поговорить» означает объяснить мне, что происходит? Почему меня похитили? Почему заставили работать, чтобы жить? Шантажировать отца? Тогда можно было просто запереть меня в подвале. Меньше трат и нервотрепки. И Шаман сейчас бы не злился…

— Егор — это мой младший брат. У него были большие планы на будущее. Пацан в рекламе снимался. Для журналов. О кино мечтал. Но все это рухнуло, как карточный домик. Из-за девицы на фото.

Мой взгляд снова падает на снимок. Похоже, у этой глыбы льда все же есть сердце. Брата он любит. По тону заметно.

— Влюбился. Да так, что забросил все. А ей только наши деньги нужны были. Любила фешенебельные курорты, драгоценности, брендовые шмотки. Егор знал, что я быстро решу с ней вопрос, поэтому тщательно скрывал, кто она, откуда. Мы даже имени ее не знали. — Люков ненадолго замолчал, похоже, вспомнив не самый приятный случай из прошлого. — Когда мне это осточертело, я заблокировал его карты. Как думаешь, насколько ее хватило? Тварь быстро просекла, что у Егора нет ничего, а я не дурак тратиться на нее. Она его бросила. Пацан накидался и сел за руль…

— Боже, — шепчу я, снова взглянув на портрет на стене.

— Это случилось два года назад. В июне. Егору было всего двадцать. Вся жизнь впереди… А он поставил машину поперек железнодорожных путей и… — его голос дрогнул, а у меня сжалось сердце. Глаза Люкова заблестели, это стало заметно даже в полумраке комнаты. — Его по кускам собирали. Сначала вообще отказались. Сказали, не жилец. Но страх смерти заставил врачей работать. Вчера Егор очнулся. Что будет с ним дальше, я не представляю. А эту тварь, что так с ним обошлась, я поклялся из-под земли достать. Если бы нанятые мной идиоты занимались работой и добросовестно следили за Егором, у нас было бы на нее все. Но в итоге у меня на руках осталась лишь запись с камеры наблюдения у кинотеатра. А сучка на ней в очках. Толком не разглядишь. С помощью сканов эксперты составили фоторобот.

— Мой фоторобот? — догадываюсь я.

— Вы с ней похожи. Сейчас Белла наводит справки о тебе. Если в то время ты не была на Украине, то уже сегодня ты будешь выдана Шаману.

Офигеть! Моя жизнь в руках его одноклеточной Беллочки, которая может выдать неверную информацию, ведь с самого начала косо на меня смотрит, словно я тут на ее место мечу.

Но я должна держать себя в руках. Люков упомянул какого-то Кэпа. Тот видел девушку с фотографии лично. Значит, докажет, что я — не она! Поэтому во мне хватает смелости спросить:

— А если в то время я все же была на Украине? Что тогда, босс?

Глава 11. Люков

Черт, птичка, не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить!

Фаза не стал бы врать мне, чтобы спасти задницу понравившейся девки. Егор ему как брат. Я более чем уверен, что Фаза докопался до истины. Но если я не перепроверю инфу, сомнения возьмут верх над холодным рассудком. Это лишь вопрос времени.

— Посмотри пока телевизор. Мне надо кое-что проверить.

Я убираю ствол за ремень брюк, беру фото, ноут и мобилу и ухожу в спальню. Телевизор включается уже через минуту, и я как дурак пялюсь на прикрытую дверь, вспоминая спокойный голос птички, ее невинный взгляд и покорность, с которой она обращается ко мне «Босс».

Смотрю на фотографию, на адрес на обороте и никак не могу решиться. И почему? Да потому что я надеюсь, что Фаза ошибся, и боюсь этого. Я попросту не смогу объясниться перед птичкой, не найду слов извиниться.

Телефонный звонок вырывает меня из гребаных мыслей.

— Босс, нашу гостью не только Шаман ищет, — докладывает Череп. — Ее папашка очухался. Ее поиск на уровне федерального розыска. Об их особенностях вам рассказывать не надо.

Заебись! Вместо «чистого» устранения помехи в лице прокурора, я привлек к нам внимание властей, в которых обязательно среди продажных свиней найдутся неподкупные идеологи. За такое меня даже свои прикопают — прямо там, где найдут. Отбеливатель, брезент и ножовка в багажнике моих подчиненных — то же самое, что зеркальце и пилка для ногтей в дамской сумочке.

— Понял. Держи в курсе.

— Когда мы будем передавать ее Шаману?

— Сначала пусть Белла сделает то, что я ей поручил. — Я выключаю телефон и сразу залезаю в ноут.

Баз данных здесь столько, что ФСБ обзавидуется. Роюсь в них, ища то, что нужно. Не сразу, но все же мне удается выкопать нечто важное — неопровержимое доказательство существования некой Леси Шумейко. Годом старше Егора, собой ничего особого не представляет, кроме привлечения за мошенничество еще в подростковом возрасте. Родители в разводе. Мать — типичная содержанка.

Выхожу в интернет, сканирую соцсети и натыкаюсь на закрытый профиль с аватаркой, поставившей точку в этом деле.

Это она. Леся Шумейко — та, которую я искал два года, а Кэп ее защищал. Это она сломала моего брата. Не Ева…

По моему позвоночнику пробегает мороз, а виски начинают пульсировать. Я едва не убил невиновную. Она могла поплатиться за чужие грехи. Независимо, что накопает Белла, я уже знаю правду.

Номер телефона набирается в каком-то нетрезвом состоянии. Я слышу женский голос на другом конце и, не медля, прошу:

— Могу я услышать Лесю?

— А кто ее спрашивает? — интересуется ее мамаша, судя по беспокойству в голосе.

— Я от Артема Никитича.

Ее тяжелый вздох символизирует только одно: Кэп часто ей звонит. Иначе она не знала бы, кто такой Артем Никитич. Неужели старик не просто скрывал ее, но и поддерживал с ней связь? Зачем? Почему?

— Алло… — вот он, голос мрази, которую я ненавижу всей своей бандитской натурой. — Алло… Говорите…

Ну молись, сука.

Я выключаю телефон, сжав его в кулаке, и впиваюсь в него зубами, сдерживая рык. Будь моя воля, я бы прямо сейчас отправился к ней. Но сначала с Шаманом надо разобраться, и пусть Кэп объяснит мне, что это за выкрутасы.

— Босс… — Ева робко заглядывает в комнату. — С тобой все в порядке? Кто-то звонит в домофон. Мне ответить?

Твою мать, я даже в глаза смотреть ей не могу! Будь я проклят за то, что сделал!

— Я сам. Возвращайся в гостиную.

Вынимаю ствол из-за ремня и выхожу в коридор. На мониторе видеомофона тупое лицо курьера с опущенными плечами из-за пакетов. Не спрашивая, нажимаю кнопку, а через пару минут плачу ему с чаевыми и захлопываю дверь перед носом. Отношу пакеты с вещами в гостиную, где Ева сидит на диване и обрабатывает ранки на своих ногах.