Цена Победы

— И в первую очередь я обращаюсь к молодым! Именно дело юных — дерзать и искать новые пути. Вот и занимайтесь этим, не бойтесь. Оставьте заботу о планировании другим, более старшим. Ваши мысли должны быть крылаты!

Беломорский «тучерез», квартира семейства Рябоконь, 25 октября (7 ноября) 1915 года, воскресенье, ранняя ночь

— М-м-м! О-о-о! А-а-ах!

С последним выдохом тело Ксанки напряглось, как струна, а затем обмякло. Супруги пытались отдышаться, при этом не разбудив никого из обитателей детской.

— Хорошо, что тебе такой длинный отпуск дали! — мечтательно сказала жена. — А то я уже соскучилась.

— Нет, родная, отпуск короткий. Всего на неделю. Но потом будет командировка. Наш полк разворачивают в бригаду, так что надо новые машины принимать. А заодно и личный состав обкатаю. Погляжу, кто чего стоит, поучу немного.

Мадам Рябоконь нежно его поцеловала.

— Какая разница? Важно то, что всего в часе пути отсюда. Сможешь хоть на каждую ночь домой кататься.

— Ну, каждый день — вряд ли. Но смогу частенько. И так — целых три месяца! Техника, она обращения требует. Это тебе не как у Семецкого — взяли полк, дополнили всякими там пластунами-разведчиками да разными прочими удальцами и — опа — через месяц уже бригада!

— Да, не повезло его Катеньке. Месяца им может и не хватить!

— А мне Воронцовых всего жальче. Он за беломорских, как за родных переживает. А нас в новые части больше всего и набирают. И в лётчики, и в бронеходчики, и даже в «ударники».

Супруга фыркнула и не очень последовательно заявила:

— А у нас «ударниками» нынче тех прозывают, кто хорошо своё дело делает. План на работе перевыполняет или учится на «хорошо» и «отлично».

— Вот как?

— Ага! Или «ударниками» или «богдановцами» ещё…

из мемуаров Воронцова-Американца

«…Да, этот мир наконец-то нашёл свои названия для 'стахановцев». Сан Саныч Малиновский свои труды по научной организации труда писал под псевдонимом Богданов — отсюда и «богдановцы».

Но более почётным считалось слово «ударник». Ведь в ударные части брали только лучших солдат. И именно в эту пору они начинали свой трудный путь…'

Карпаты, 5 (18) декабря 1915 года, суббота, утро

Жизнь полна несправедливостей и нелепостей. Казалось бы, ударные части прекрасно себя показали. Именно как средство закрепления успеха бронеходов. А те отлично действуют лишь под прикрытием и поддержке авиации. Значит что? Значит, логично нарастить и тренировать каждый из компонентов этой триады. Верно ведь?

А вот хрен вам огородный, длинный и пупырчатый! Бронеходчики пока что матчасть на заводах получают да водителей тренируют. И заниматься этим будут, возможно, до самого конца зимы. И авиаторы тем же самым заняты — машины получают, слётываются…

А вот его бригаду дёрнули на фронт! Спрашивается, где справедливость? И где логика? Чьи успехи они тут будут закреплять?! Нет, несколько десятков стареньких «единичек» сюда перебросили. И «мотолыги» придали. Только этими «коробочками» вы даже австрияков в заблуждение не введёте, господа!

А его части между тем будут нести потери. И снова потребуется время на то, чтобы принять и «обкатать» пополнение. Вот только с начальством не спорят. Или точнее, приходишь к начальнику со своим мнением, а уходишь — с мнением начальника. И никак иначе!

Вот и сейчас, задумало «верхнее» начальство повторить Зимнее сражение в Карпатах. Понятное дело, что с иным, более положительным результатом. Вот и начали опять формировать «кулак» для штурма Дуклинского перевала.

А Восьмую армию под командованием Брусилова, как понёсшую заметные потери, переместили сюда, чуть западнее Стрыя. И ударную бригаду Семецкого вместе с тремя десятками стареньких бронеходов да двумя десятками «мотолыг».

С «гениальным», чтобы не сказать большего, заданием — изобразить наступление и отвлечь тем самым часть австрийских сил.

Но деваться некуда, начали готовить хотя бы имитацию удара. Если наличными силами удастся прорвать хотя бы первую линию обороны, его полки могли уйти в одно небольшое ущелье, пройти скорым маршем два десятка вёрст, а затем — ударить по ближним тылам австрияков. План, правда, выходил так себе, но если австрияки хоть немного промедлят, то шансы на успех всё же были. Дохленькие, но и то хлеб. Потому что при лобовом ударе они легли бы в землю все, с гарантией и без малейшей пользы.

И тут пришёл к нему этот перебежчик. Просочился как-то через линию фронта, а как узнал Семецкого, так к нему и бросился с криком: «Пан Семецкий, я до вас шёл, спасите!»

Оказалось, это русин. Четыре года назад был в Беломорске на заработках. Увлёкся пейнтболом, и даже одну игру у них сам Семецкий и судил. Потом вернулся в Карпаты с рассказами, как прекрасна жизнь в России и с поставками в лизинг бензопил. Ну, а где бензопилы, там и запчасти, там и производство «шмурдяка» из опилок, бутанол и самопальный спирт на контрабандных миниатюрных ректификационных колоннах. В общем — свой человек среди карпатских лесорубов.

Но с началом войны «ушёл в нети», скрывался как раз по разным лесным заимкам. А на днях его предупредили, что и там достанут. Вот и рискнул, пошёл через линию фронта. «Я к вам за правдой шёл, за спасением! Вы же армян от турок спасли? Спасли! Вот и русин от австрияков безбожных спасите! А мы вам — любую помощь!»

Выяснилось, что где-то рядом со старым городишком Сколе, а вернее — рядом с его железнодорожной станцией, оборудовали австрийцы вполне себе настоящий концентрационный лагерь. И собрали в нём почти десять тысяч русинов.

Ходили слухи, что морят их там холодом и голодом, но это ещё пол беды, а настоящая беда будет, когда перевезут дальше, в какой-то Талергоф [123] .

В итоге и родилась эта авантюрная идея. Атаковать малыми силами, но с неожиданного направления. Провести разведку, а если обещания местных провести тайными тропами подтвердятся, то ударить с тыла. Освободить пленных, занять железнодорожную станцию и склады при ней. Отрезать прифронтовую группировку и держать против них оборону, как уже не раз делали и во Франции, и в Польше. Отступать, огрызаясь. А самим в это время пополняться подходящими подразделениями. А при малейшей удаче — сделать бросок на Мукачево прямо в захваченных австрийских эшелонах.

123

Талергоф — концентрационный лагерь, созданный властями Австро-Венгерской империи в первые дни Первой мировой войны. Располагался в песчаной долине у подножия Альп, возле Граца, главного города провинции Штирия. Один из первых концентрационных лагерей в мировой истории XX века, первый в Европе.

И там тоже закрепиться и держаться, пока наши основные части не подойдут. Все Карпаты так пройти не удастся, но шума будет много. А значит, задача 'отвлекающего удара будет выполнена.

Вот они и идут. Зимними Карпатами, заснеженными и поросшими лесом склонами. Первые роты несли на себе боезапас и по два сухих полена. Зачем поленья? Ну так опыт Шипки! Сложить, развести такой костёр, который потом и от сырого дерева не затухнет, и так греться.

Правда, уже следующие подразделения волокли бензопилы и запас горючего. Жаркие костры-то и до них развести успели, только поддерживай.