Цена случайной ночи

— Так, оружие, наркотики, — продолжал Мельников, проверив документы визитеров.

— Какие наркотики? — тут же возмутился Машнов. — Сроду ничем таким не занимались.

— Это, конечно, похвально, — все тем же усталым тоном констатировал Мельников, в то время как его напарник обыскивал поднявших руки парней.

Он тут же достал ствол из кармана Машнова.

— А это что? Нашел, что ль? — осведомился Андрей.

— Нашел, — тут же мотнул головой Машнов.

— В милицию нес? — усмехнулся Мельников.

— Угу, — пробурчал тот, наливаясь красным цветом.

— Понятно.

В этот момент был изъят пистолет и у приятеля Машнова.

— И ты нашел? — повернулся к нему Мельников.

Тот молчал, понимая, что подобное объяснение будет звучать совсем уж смешно.

— Везет же людям! — покачал головой Мельников. — Оружие находят, да еще сразу в один день… А я вот за всю жизнь больше пятидесяти копеек ничего не находил.

— Ладно, оформлять нужно, — махнул рукой один из оперативников. — Где у вас можно присесть? — обратился он ко мне.

Я провела его на кухню, и оперативник погрузился в составление протокола. Происходившее дальше было не столь интересным. Естественно, Машнов и его друг — а звали его, как выяснилось, Борис Лопатников — монотонно бубнили о том, что ошиблись адресом и зашли ко мне случайно, а на самом деле им нужна совсем другая девушка и совсем по другому вопросу.

— По какому? — спросил Мельников.

— По личному, — пробурчал Машнов.

Однако ни адреса этой девушки, ни даже ее фамилии и имени они назвать так и не смогли. Да никто и не ждал от них этого, понимая, что это просто первая пришедшая им в голову глупая отмазка.

Мельников задавал свои вопросы, просто коротая время в ожидании приезда других ментов, которые и должны были сопроводить задержанных в кутузку — сами оперативники этим делом заниматься не хотели. Все было ясно — и с тем, кто сюда этих бандитов послал, и зачем они пришли, что хотели. Ясно было и предварительное обвинение — хранение огнестрельного оружия и угроза его применения. Остальная, и главная, часть раскрутки, или «колки», обоих бандитов должна была происходить в милиции — не в моей же квартире, в конце концов, Мельников со своими подручными будут вытрясать из бандитов признание.

В общем, это было уже не мое дело. Коллеги из милиции понимали, что связь с Гаршиным, обстоятельства судебного процесса и все остальное являются очень удобным фоном для того, чтобы пришить дело об убийстве Шуваловой именно этим господам, ворвавшимся в мою квартиру и угрожавшим мне.

Понимая все это и оставаясь спокойной насчет того, что Мельников сделает все, чтобы бандиты признались в убийстве судьи Шуваловой, я после того, как выпроводила и задержанных, и милиционеров, направилась на кухню варить кофе.

Потом я позвонила Никите Владимировичу Костину и сообщила о том, что операция по задержанию Машнова и его приятеля успешно проведена. В ответ я получила поздравления и восторги. После этого, несмотря на то, что кофе был крепкий и, по идее, я должна была взбодриться, мною овладела приятная усталость, и я заснула, едва моя голова коснулась подушки.

Глава 6

Только на следующий день я вспомнила о еще одном гражданине, который как-то оказался на периферии событий, потому как главные партии взялись исполнять Гаршин и его подручные. А этот гражданин существовал. По крайней мере, о нем было известно со слов Гладилиных. И как бы ни закончилось дело с Машновым и компанией — признаются они в убийстве Шуваловой или нет, — а версию зэка Рогожкина отрабатывать все равно следует.

Не успела я об этом подумать, как раздался телефонный звонок. Звонил Мельников. Он был раздраженный и злой.

— Не колются твои гаврики, — мрачно поведал он. — Сволочи! Алиби сейчас проверяем. Но вроде бы оно есть. По крайней мере, у Машнова.

— Не колются в убийстве Шуваловой? — уточнила я.

— Конечно, — ухмыльнулся он. — Насчет оружия и нападения на твою квартиру они сознаются мигом. Совершенно другое дело — убийство. К тому же — судьи.

— Что ж, тогда я продолжаю расследование, — вздохнула я.

— Да, может, еще и расколются, — вздохнул мне в ответ Мельников.

— А если вообще не они?

— Вполне возможно, — почему-то вдруг согласился Мельников. — Тогда кто?

— Вот я и продолжу работать.

— Ну и продолжай, — вяло согласился Мельников. — Хотя мне кажется, что это они, просто устал я их колоть. Коллеге передам, может, он будет более успешен…

Я не стала расспрашивать подробности допросов Машнова и Лопатникова. Но, скорее всего, что-то там не складывается. И чем черт не шутит — а может быть, это действительно не они? Есть, конечно, запись разговора Антипова и Гаршина и вообще совпадение многих обстоятельств. Но…

Это одно «но», из-за которого я не стала особо спорить с Мельниковым и из-за чего решила отработать версию еще и с Рогожкиным, заключалось в комбинации цифр, которые выпали после того, как за десять минут до разговора с Мельниковым я подбросила на своем столе кости.

И комбинация эта выглядела так:

30+8+22 — «Неустойчивое положение дел».

Это могло означать, как мне показалось, только одно: разрешение ситуации с Машновым не позволяло автоматически говорить о разрешении дела Шуваловой в целом. Кости подсказывали мне, что я слишком рано решила, что дело сделано.

И именно поэтому я набрала номер судьи Костина. Рогожкин — вот версия, которая требовала проверки. Если два месяца назад Тамара Аркадьевна делилась со своими друзьями и говорила, что он вот-вот должен освободиться, значит, сейчас уже вполне может гулять на воле. А еще для звонка был повод совсем другой — наступило обеденное время.

Поразмыслив, я пришла к выводу, что деловую встречу с Костиным и такой личный вопрос, как обед, вполне можно совместить, если назначить эту встречу в кафе. В случае, конечно, если Никита Владимирович вообще свободен на данный момент.

— Никита Владимирович? А у меня к вам предложение, — чуть кокетливо начала я. — Как личного, так и делового характера. Я вас приглашаю в кафе!

— Да? Вот как? — немного растерянно отозвался Костин. — А… по какому случаю?

— А вот разговор у меня к вам есть, это уже по делу, — пояснила я.

Костин, услышав о деловом разговоре, тут же проявил, как мне показалось, больше интереса, чем когда я сказала о личном характере встречи. Меня это даже как-то задело, хотя под личным я подразумевала только лишь совместный обед. А Никита Владимирович тут же оживился и стал уточнять, где именно мы встретимся. Я назвала кафе «Ротонда», удобное и тем, что находилось рядом, и тем, что кормили вполне сносно. Костин пообещал быть через десять минут.