Цена случайной ночи

— Вы встречались на вашей территории или на ее?

— На нейтральной, — улыбнулся Золотарев. — Она была против встреч у нее дома, я же не мог привести ее к себе… Пришлось обратиться к одному своему приятелю, который сейчас в отъезде, у него пустует квартира. Встречались мы нечасто, раз в две недели примерно. Договорились не звонить друг другу без нужды, о следующей встрече всегда договаривались заранее. Поэтому я и не позвонил Тамаре, когда она не пришла на последнюю, думал, что она сама даст о себе знать.

Золотарев вздохнул.

— А какими были ваши отношения? Вы что-то планировали?

— Нет, — покачал он головой. — Потому и не делились проблемами о работе. Тамара вся была погружена в заботы о дочери, у меня, сами понимаете, отношения с женой еще не определены до конца… Нет, быть вместе всю жизнь мы не договаривались, хотя я был по-своему к ней привязан. Кроме Тамары, у меня никого не было, а в ней я чувствовал умного собеседника, с которым приятно поговорить, пообщаться. Скажу вам честно, даже секс мне был не столь важен, да и Тамара, честно говоря, не придавала этому особого значения. Ей, как мне казалось, в первую очередь нужен был друг и советчик в семейных вопросах.

— А что в семейных вопросах? — поинтересовалась я. — Ее семья состояла из нее самой и дочери.

— Вот о дочери у нее и были все мысли, — ответил Золотарев. — Она переживала за Ксению.

— Разве за нее так уж стоило переживать? — удивилась я. — По-моему, довольно благополучная девушка. Или Тамаре так не казалось?

— Ей не нравились отношения дочери с каким-то парнем, — сказал Валентин Павлович. — Я так понял, что это сын ее давних друзей.

— И почему же они ей не нравились? — продолжала удивляться я.

— Да я и сам толком не понимал, — признался Золотарев. — Особенно остро это стало проявляться в последнее время, раньше она была куда спокойнее насчет Ксении. А тут прямо распереживалась. Вообще-то нам, родителям, свойственно переживать за своих детей, порой даже придумывать опасности там, где их нет. Вы, наверное, меня понимаете? — улыбнулся он.

— Не знаю, у меня нет детей, — в ответ улыбнулась я. — Но думаю, что понимаю вас.

— Возможно, она боялась, что Ксения забеременеет раньше времени, не знаю, — задумчиво продолжал Валентин Павлович. — Хотя мне казалось, что Тамара настроена именно против этого парня.

— И вы не вдавались в причины ее тревог?

— Я несколько раз говорил: «Что уж ты так волнуешься, девчонка все-таки взрослая уже». А она только твердила: «Ты ничего не понимаешь!» Скорее всего просто убежденность матери в том, что никто, кроме нее, не в состоянии уберечь ее чадо от проблем. Мне это тем более казалось странным, потому что Тамара вообще-то не относилась к типу мамаш-клушек. В первое время, когда мы встречались, она вообще редко упоминала о дочери. А в последний месяц только о ней и твердила.

«Интересно, что же такого могло произойти с Ксенией в последний месяц, если мать так переполошилась? — подумала я. — И ведь Владимир Сергеевич Гладилин, как я поняла, против отношений своего сына с Ксенией. Но почему? Людмила Васильевна, по-моему, не настроена столь категорично. Этих молодых вообще не разберешь. Ссорятся-мирятся, типичные отношения для не совсем еще зрелого возраста. Кто бы мог пролить свет на это?»

— А еще о чем-то, что мучило Тамару в последнее время, вам известно?

— Да вроде с остальным все было в порядке, — пожал плечами Золотарев.

— У Тамары были некие проблемы с родным братом из-за оставленной в наследство квартиры. Вам что-нибудь об этом известно?

— Нет, — уверенно ответил Валентин Павлович. — Никогда ничего такого она мне не говорила. Наследство… Это ведь юридический вопрос, так?

— Конечно, — согласилась я.

— Видимо, она считала, что тут прекрасно разберется и без моей помощи, — сказал он. — Она вообще была довольно скрытным человеком. Суховатая, жестковатая… Я говорю, она меня привлекала в первую очередь не как женщина, а как собеседник.

— То есть ни о каких ее терзаниях, кроме как по поводу дочери, вам неизвестно? — еще раз уточнила я.

— Увы, нет, — снова вздохнул Валентин Павлович. — А что, разве вы не беседовали с ее друзьями, коллегами? Им, наверное, лучше это известно?

— Разумеется, беседовала, — подтвердила я. — Но надеялась, что вы как близкий человек будете больше других посвящены в ее дела. К сожалению, это оказалось не так. Видимо, Тамара Аркадьевна относилась к женщинам, которые не делятся почти ничем даже с любовниками.

Валентин Павлович неопределенно развел руками:

— Но ведь какие-то версии вы должны отрабатывать? Например, ее работа, о подробностях которой я ничего не знаю. Там наверняка должно что-то всплыть.

— Безусловно, всплывало, и не один раз, — успокоила я его. — Все версии уже отработаны. Боюсь, что Тамару Аркадьевну убили все-таки не из-за этого. Ну, или всплывут еще какие-то обстоятельства по работе, доныне мне неизвестные.

— Знаете что, — помолчав, сказал вдруг Валентин Павлович. — А вы попробуйте поговорить с самой дочерью. Может быть, она вам что-то подскажет? Она же заинтересована в том, чтобы найти убийцу матери, раз даже частного детектива наняла!

— Я с ней разговаривала уже не раз, можете не сомневаться, — усмехнулась я. — Пока что все разногласия с отпрыском той семьи сводятся лишь к этой пресловутой унаследованной квартире. Еще даже не унаследованной, но уже принесшей столько проблем. Не знаю, честно говоря, что можно раскопать в этом направлении. Очень боюсь, что Тамара Аркадьевна владела какой-то тайной, которую унесла с собой в могилу. И теперь, кроме убийцы, никто не может пролить на это свет.

— Ну не стоит отчаиваться, — ободряюще сказал мне Золотарев. — Вы же детектив с большим опытом, наверняка отыщете решение. Может быть, затратите времени побольше, чем обычно.

Я была благодарна Золотареву за поддержку и недовольна собой за то, что позволила себе разнюниться перед ним. Расплакалась в жилетку! Лучше бы новую версию попробовала выстроить. Хотя ее и выстраивать-то не на чем. Прямо даже и не знаю, что делать после встречи с Золотаревым, которая, похоже, уже подходит к концу.

— А где ее похоронили? — спросил тем временем Валентин Павлович.

— Этого я даже не знаю, — ответила я. — Лучше вам позвонить ее дочери.

— Нет, нет! — махнул он рукой. — Это исключено. Тамара всегда была против того, чтобы она знала о наших отношениях. Как же я стану ей представляться?