Цена спокойствия

Сегодня Высшая оделась более официально. И по погоде, которую сама же и устроила. Длинная свободная соболиная шуба, украшенная золотыми и серебряными нитями, красные сапожки на невысоком каблучке и пушистая меховая шапка придавали ей царский вид, в косы были вплетены шелковые ленты. Посох с навершием в виде человеческого черепа скалился алмазными зубами, в его глазницах сверкали рубины, а древко было гладким, блестящим и абсолютно чёрным.

Морана закрыла глаза и с удовольствием вздохнула полной грудью.

— Какой воздух! Не была в Яви больше двухсот лет. Даже забыла, как здесь легко дышится. И людской аромат… терпкий, плотный. Урожай будет отличный. — богиня открыла глаза и посмотрела на ведьму: — Ну, здравствуй, Прасковья.

Глава 15.1

Всякий, кто переживает за судьбу человечества, должен передать свои знания следующим поколениям. Это очень важно. Нет более ценной или менее ценной информации. Основы нейрохирургии, принципы селекции растений и парикмахерское искусство нужны одинаково. Если не озаботиться проблемой, уже через поколение люди начнут стремительно деградировать. А через пятьдесят лет вряд ли найдётся кто-то, знающий о том, что раньше мир был совсем другим. Через сто Катастрофа останется лишь в легендах. Ещё через пару веков человечество забудет обо всём и ему придётся строить цивилизацию с нуля.

Через сотни тысяч лет целый пласт истории окажется забыт. И лишь изредка представители нового, совсем другого общества, будут находить обломки компьютеров или развалины подземных парковок, гадая, что это и для чего было создано.

Только от нас зависит, будет ли планета помнить.

М.А. Бондаренко, «Путеводитель по современному миру».

«Нива» вывалилась из Тумана во второй половине дня, и Марина сразу направила машину к воротам.

— Вас развезу, заберу у отца Герду, и домой.

— Тёть Марин, а сначала нас с папкой высадите, или тётю Веронику? — Настя нетерпеливо ёрзала между отцом и Ковалем, прижимая к груди котёнка. Девочка искрилась и потрескивала, словно оголённый провод — очень уж хотела к матери и братьям.

— Конечно, вас, — вмешалась Молотова, сидящая на переднем пассажирском сиденье — твоя мама, наверное, все глаза уже высмотрела. А мне не к спеху. Правильно?

— Вообще-то сначала нужно тебя разместить. Ещё медпункт, баня, то да сё. Всегда так было. Правила одинаковы для всех. — Вячеслав покосился на взбудораженного ребёнка и осторожно добавил: — Хотя, в подобных обстоятельствах… Мань, как думаешь, нарушим?

Ведьма с трудом удержалась от ехидного комментария. Ей очень хотелось сказать, что кузен слишком поздно озаботился здоровьем Вероники, о возможных инфекциях нужно было думать до слияния в экстазе. Но, естественно, не стала объявлять во всеуслышание, что знает о страстной ночи. Парочка ни разу не выдала себя. Скорее наоборот. Они постоянно подтрунивали друг над другом, на привалах садились, соблюдая дистанцию, и лишь изредка обменивались загадочными взглядами. Биолог так и не догадался, что происходит, а девочка тем более.

— Конечно. Сначала в Красноселье, потом вернёмся на гостевой хутор.

— Да, Танюшка, наверное, уже… Что это?! — подался вперёд Максим.

Сычкова, забыв о Насте, выругалась и прибавила газу. Потому что увидела догорающий контрольно-пропускной пункт.

* * *

В горячке боя и нападающие, и обороняющиеся не заметили, как подошли Прасковья и Высшая. Морана брезгливо поморщилась, увидев трупы сельчан, стукнула посохом о землю, и в тот же миг битва закончилась. Нечисть, сражавшаяся на стороне приреченцев, увидев элиту элит, многоголосо взвыла и разбежалась в разные стороны — потусторонняя мелочь не хотела попадаться на глаза всемогущему существу.

— Что? Что ты сделала! — Параскева бросилась к ближайшему ученику, замершему в той позе, в которой его застала магия. Остальные люди и чародеи тоже превратились в статуи, словно у всех разом развился кататонический ступор[1]. С Татьяны Бондаренко, словно шелуха, слетел покров забытья — она как раз стояла на коленях, делая перевязку Печкину, и теперь знахарка и Владимир представляли собой композицию «санитарка и солдат на поле боя». Хромушка свалилась сверху, сильно приложившись спиной. Девушка так и осталась лежать в скрюченной позе с метлой между ног.

Потормошив ученика и поняв, что он никак не реагирует, ведьма бросилась к другому человеку.

— Не суетись. Они живы. Я просто заблокировала работу кое-каких участков в их мозгах. Кстати, если сейчас приготовить содержимое черепов, получится довольно интересное блюдо. С мятным привкусом.

— Зачем?! — сжала кулаки Параскева.

— А что, нужно было стоять и ждать, пока они поубивают друг друга? — Морана подошла к одному из целителей, ласково провела ладонью по щеке, и человек с лёгким шорохом рассыпался в мелкую крошку. У Высшей заблестели глаза, участилось дыхание, порозовели щёки. На ладошке остался светящийся шарик размером с грецкий орех. Она спрятала его в карман шубы. — Ты не представляешь, дорогая, как я соскучилась по Яви.

— Почему мои последователи тоже? Мы же договаривались лишь на поселенцев, — грубо сказала Прасковья, но, увидев сузившиеся глаза богини, торопливо и почтительно добавила: — спадарыня.

— Вон в той куче тел ответ поищи. Твои недоучки убили несколько десятков человек. Я просто забираю своё. Замена, так сказать.

— Но…

— Хватит, — нетерпеливо взмахнула рукой Морана, и абсолютно все ученики Прасковьи обратились в прах. Школа ведьмовства и колдовства прекратила своё существование.

* * *

Поначалу Сычкова хотела ехать в Красноселье, но потом решила в первую очередь завернуть в Потаповку — до неё было гораздо ближе, а значит, и информацию можно найти быстрее.

Обуглившаяся трава в защитной борозде испугала путешественников даже больше, чем сожжённый КПП.

— Выходите, — притормозила женщина у околицы. К машине уже бежали Игнат и жители Потаповки.

— Это Марушкина. Напала. И пять-шесть десятков помощников с ней, но они ватные и неопасные. Почти. — Шевченко даже не стал тратить время на приветствие и быстро обрисовал ситуацию. — Здесь уже всё нормально, но возле Красноселья — жесть. Я как раз туда собирался возвращаться.

— Поехали, — отрывисто бросила приреченская ведьма, — по дороге всё расскажешь.

— Вероника, присмотрите, пожалуйста, за Настей.

— Пап, ты что! Я с вами!

— Давай без этого, ладно? — Максим обнял дочь, поцеловал во взлохмаченную макушку, развернул за плечи и шлёпнул пониже спины, подталкивая к Молотовой. — Вон, Илона бежит. Тебя тоже осмотреть надо.

— Может, девочка останется в деревне? — робко предложила Ника. — Тут ведь, как я понимаю, все её знают? А я вам помогу. Я хорошо стреляю!