Цена свободы – любовь

Али вела пальчиками по мягкому бархату и волна удовольствия стрелой разносилась по телу. Очень откровенно. Только для двоих. В таком виде спровоцировать мужчину на агрессию ничего не стоит, а Искандер напряжён. Он всегда напряжён рядом с ней. Когда-то больше, когда-то меньше. Иногда казалось: пусть бы сорвался. И тогда, точно после дождя, легче дышать стало бы обоим. Но он держался. Повзрослел, изменился. Стал серьёзным и хмурым. Раньше он часто улыбался, сейчас только зло щурит глаза. Смотрит на неё и душу этим взглядом вынимает. И ревнует. Изматывает, изнуряет себя этим, а чтобы оправдаться, слов нет. Не поверит. Оправданиями Али его только раздразнит. Того, кто чувствует свою вину, давить куда легче. Вот потому и молчит. Обо всём. И что по-прежнему любит, может сказать только в шутку, смеясь. Легко и непринуждённо. Так, чтобы он и не услышал даже. Так, чтобы слова оставались лишь фоном.

Али шла босиком и сердце замирало всякий раз, когда смела оторвать от пола глаза. Сегодня Искандер смотрел на неё как-то особенно. Словно находился на этапе соблазнения. Он обещал, интриговал, расставлял сети. За столом усадил по правую руку от себя. Ухаживал, подливая вино в бокал, и не позволял отказываться. Совсем скоро в голове надёжно поселился приятный шум так похожий на шум прибоя. И качало её точно как на волнах. Видимо, именно оттого его образ казался таким манким, желанным, соблазнительным. Кровь пульсировала, повышая градус в теле. Было легко и хорошо. Искандер не задавал провокационных вопросов, и оттого отвечать на них получалось честно, прямо, интересно. Он снова улыбался. Ему нравилась её раскованность. Он ненавязчиво касался её пальчиков, будто случайно задевая их за столом, во время беседы. А потом считывал реакцию и испытывал искренний восторг, получая в ответ смущение, волнение, такой разгорячённый взгляд. Это был какой-то принципиально новый этап в отношениях. Тот, что они проскочили при знакомстве. Тогда это было бы неуместным, сейчас вроде тоже, но Искандер умело создавал атмосферу. Он рассказывал о себе, ловко обходя острые темы войны, семьи, любовниц. Не позволял отмолчаться и Али. Раскачал её. Заставляя раскрыться, точно розу. Лепесток за лепестком.

– Потанцуем? – Улыбнулся он и сделал играющую на заднем плане музыку громче.

Сердце болезненно сжалось: эта близость казалась опасной. И мелодия… такая плавная, густая и тягучая. Она дурманила похлеще вина. Хотелось поддаться и сбежать одновременно. Мысль сбежать манила куда сильнее, но Искандер крепко держал. И, несмотря на всё обаяние, он оставался всё тем же завоевателем. Быстрым, сильным, жестоким. Отказаться не представлялось возможным.

Мгновение и он закружил, отрывая Али от пола. Шальной смех разошёлся по комнате и хрустальным звоном отлетел от стен. Алия прислушалась к хриплому голосу исполнителя и неуверенно нахмурилась.

– О чём эта песня?

Муж не заинтересованно пожал плечами.

– Не знаю итальянского языка. Но уверен, что песня о любви.

– О несчастной любви, Искандер?

– Наверно. Он всё время спрашивает её «почему?».

– Её? – Шёпотом потянула Али, вовлекаясь в игру. – Судьбу или любимую женщину? Она ушла, да?

– А как бы хотелось тебе? – Стёр он грань между выдуманной историей в песне и их историей. Али протяжно вздохнула.

– Иногда выбора не остаётся.

– А его изначально не было, принцесса. Я как увидел тебя, понял это. Никаких вариантов.

– Я так хотела, чтобы ты пришёл… – Вдруг зажмурилась она, а Искандер к себе прижал.

Дыхание сорвалось и прикосновение вышло каким-то болезненным, мучительным. Он её голову удерживал, едва уловимо массируя затылок. И будто весь мир в этот момент в руках держал. Свой маленький мир. Светлый, призрачный, такой ранимый. В груди щемило и от удовольствия темнело в глазах. Поцелуй вышел напористый, такой, что Али в первый момент и оторопела. Она потерялась, растворилась в эмоциях и только успевала перехватывать воздух. Потом осмелела и повела ладонями по его груди, плечам, будто заново изучая.

Искандер сминал в поцелуе её губы, перехватывал и впивался, ласкал их языком, зубами прикусывал. Возбуждённо стонал, осознавая, что впускает, что согласна. Толкался языком снова и снова. Глубже, уверенней.

Голодный и жадный. Скучал по ней такой. Тот самый момент, когда всё готов бросить к её ногам. И Али была родной. Такой понятной, такой чувствительной. Под кожу влезла! Таяла под прикосновениями и поддавалась силе, отступая всё глубже к лестнице. Слабая, беззащитная. Без оболочки этой бронированной. Задыхалась и хрипела, но в поцелуе не уступала. Больше него самого хотела. Уже давно не гладила – цеплялась. И плевать, что ногти впиваются в кожу! Она пойдёт до конца!

Прямо на лестнице трахнуть был готов, когда запутался в её длинном подоле и присел на ступенях, не справляясь. Только вот принцессы не делают «это» на ходу. Вот и подхватил Али на руки, буквально ворвался в комнату. Не поддавалось злосчастное платье, а её грудь налилась возбуждением, дыханием сбитым, глубоким. Нужно было что-то решать. Кожа атласная манила, пульсировала огнём под пальцами, обжигала. Ни одной мысли в голове, только чувствовать позволено. Слышать её, видеть, наслаждаться. В глазах давно уже не черти – демоны властвуют. И в голос стонать получается от понимания, что ОН так завёл.

Рукой по бедру повёл. Выше и выше, к ягодице. Тут же башню сорвало: белья нет! Коробочка с кружевом так и осталась невостребованной. Это не приглашение даже – прямой вызов. Крик о помощи.

Справившись с молнией платья, грудь ладонью накрыл и Али задрожала, завибрировала, выгибаясь под это прикосновение. Такая раскованность подкупала. Такая отдача сводила с ума и отключала сознание.

– Я скучал по тебе. – Прошептал он, заблудившись в глубине чёрных глаз. Но Али не ответила. Захлёбывалась в удовольствии, в собственных стонах, в таких необходимых глотках воздуха.

Глава 21

Не было сумасшествия. Полное осознание, плавность линий, выдержанный ритм. Не секс ради результата, а секс ради удовольствия. Али красовалась перед ним, выставляла напоказ плоский живот, грудь полную. На шее, то и дело, пульсировала венка, гипнотизируя взгляд.

Сегодня она была особенно красивой. Ещё когда к столу спустилась, понял это и горло сдавило спазмом. И дело было не в открытом платье, не в глубоком декольте, не в высоком разрезе. Это был взгляд. Бездонный! Это были волосы, что отливали шёлком. В этот вечер Али их распустила – никогда не делала так прежде. Они рассыпались по плечам мягкой волной и, точно как у русалки, прятали сокровенное. А ещё в ней была покорность. Не вынужденная, не смиренная, а… будто бы желанная, будто она сама этим чувством наслаждалась. Будто хотела его взгляда, его прикосновения, его слов, обращённых к ней. Хотела и не смела попросить. Загадка.

И контрольным выстрелом стали босые ступни, от одного взгляда на которые поймал себя на мысли, что готов кончить в штаны. Слишком откровенно. Так для неё не свойственно… Казалось бы… он не позаботился об обуви, но было что-то ещё. Что-то такое, смысл чего он уловить не мог. И наслаждался. А ещё чувство такое, будто впервые за долгое время её отсутствия, почувствовал вкус… К еде, к жизни, вкус удовольствия.

В этот вечер Искандер не потащил за собой в постель сомнения, обвинения, догадки, так и не получившие подтверждения. Наедине с женой остался. После вина в голове засел приятный хмель и происходящее виделось ярче, эффектнее. Её движения казались такими естественными, лёгкими, стоны жаркими, прикосновения обжигающими. Али кусала губы в преддверии оргазма и затягивала в омут своих глаз, заставляя срываться с выверенной траектории и с сумасшедшим ритмом врезаться в неё.

Отдышались, вином заглушили жажду. Али сидела на краю постели и легко водила пальчиками по его стопе. Казалось бы, получил всё, что хотел. Жену можно было подмять под себя и до отключения сознания прикасаться губами к коже бесчисленными блуждающими поцелуями. Но один лишь её озорной взгляд и внутри снова всё завертелось, выжимая силы, выворачивая наизнанку. Искандер на постели сел и провёл кончиками пальцев по острым позвонкам. Али спину выгнула, давая понять, насколько это прикосновение приятно и желанно, а его возбуждение точно насквозь проткнуло, остриём засело внутри. Она снова обернулась. Не реальность, не женщина – эротическая фантазия. Как с картины списанные глаза. Глубокие, распахнутые, с манящим блеском. Приоткрытые и измученные поцелуями губы. Послеоргазменный румянец ещё не отпустил. Игривость и покорность, азарт и смущение. Всё в ней. Замешено. Запутано.